Не трожь Техас! (ЛП) - Кристи Крейг

Пес лизнул ей лицо.

Никки притянула мохнатого балбеса поближе.

– Я сгорю дотла? Или меня просто подпалит? Потому что если всего лишь подпалит, рискнуть можно.

– Что ты натворил? – потребовал ответа Даллас, как только вошел в офис.

Сидевший за своим столом Тайлер пригнул голову.

– Ничего.

– Брешешь!

Остин засмеялся, одновременно наливая себе кофе.

– Радуйся, что тебя не обрызгали «мейсом».

– Колись. – Даллас наступал на Тайлера.

– Ой, не переживай, – усмехнулся Остин. – Он сделал тебе одолжение.

– Что еще за одолжение? – спросил у Тайлера Даллас.

– Я подумал, что это ты. Она лежала под одеялом. – Тайлер вытер рот, будто пытался скрыть улыбку.

– И?

– Ну я обмолвился, что не везет тебе, хоть и висит, как у коня. – Тайлер и Остин заржали во все горло.

Даллас тоже не смог удержаться и засмеялся. Затем опустился в рабочее кресло и посмотрел на Остина.

– Извини, что тебя обрызгали «мейсом».

Остин моргнул все еще красными глазами.

– «Мейс» – фигня, а вот Рокси…

– Что случилось? – поинтересовался О’Коннор.

– Вчера вечером она звонила мне и просила пойти с ней на свадьбу брата. – Он пригладил волосы. – Приглашение на свадьбу – это все равно, что ужин с родителями.

Тайлер фыркнул.

– Она на тебя запала. И позволь сказать тебе, я бы забирался к ней под юбку в любой день недели.

– Она не мой тип, – резко заметил Остин. – Она убирает чьи-то останки.

Что-то подсказывало Далласу, что все как раз наоборот. Рокси очень даже подходила Остину. Девушка сильно напоминала Далласу бывшую невесту Брука, Кару. Что означало: приятель боялся, что Рокси может ему действительно понравится. А значит, он делал то же самое, что и Даллас – обходил стороной женщин, к которым его серьезно тянуло. Чистая похоть, никакой эмоциональной привязанности.

Вот чего хотел сам О’Коннор. Разве нет?

Тогда какого черта он прикидывает, как сблизиться с Никки Хант?

«Эмоциональная привязанность» написано крупными буквами на всем этом мягком теле и дерзкой улыбке. И даже хуже, Никки вызывала у него желание… О черт, только не это!

Даллас сделал глубокий вдох. «Не будем загадывать». Он мысленно повторил эти слова, как некую мантру, и затем взглянул на Тайлера.

– Твоя двоюродная сестра еще занимается дизайном интерьеров?

– Какая сестра? У меня их штук пятьдесят.

– Та самая, которая предлагала обставить мою квартиру.

– Ах, Эстелла. Да, у нее все по-старому.

– Узнай, сможет ли она подобрать мне новый диван. Сегодня.

Тайлер застучал по клавиатуре.

– Какой именно?

– Удобный. Пусть даже розовый, но чтобы на нем было удобно спать, и чтобы во второй половине дня он уже стоял в моей гостиной. И скажи сестре: пусть заберет с собой мой старый диван.

– Готово, – отчитался Тайлер, ударяя по последней клавише.

– Отлично, – сказал Даллас. – Перейдем к делам насущным. Что там с Роберто?

Веселое выражение на лице Тайлера бесследно исчезло.

– Сегодня вечером придет за наличными.

– Сколько? – поинтересовался Даллас.

– Он точно не знает, сколько ему потребуется. Я предложил пять тысяч, и вероятно придется потратить всю эту сумму на наркотики, чтобы разговорить тех людей.

– Наша бухгалтерия осилит такие расходы?

– Угу, спасибо местному клоуну. – Тайлер глянул на Остина. – Миссис Маллард прислала по электронке миленький чек.

– Ты звонил Нэнсу, говорил, чтобы сегодня утром он пришел сюда и встретился со мной?

– Обещал подойти к девяти. Но очередной поход в полицейский участок его не радует.

– Ты объяснил, что это для его же блага? – Даллас посмотрел на часы. У него есть час.

– Да. И все равно парень не рад. Но прийти обещал. Я все еще жду ответа от адвоката Нэнса. Возможно, встретиться мы сможем только в понедельник.

– Просто постарайся побыстрее. После того, как свожу Нэнса к Тони, я поеду в ресторан и постараюсь выяснить, кто подал Леону отравленный гамбо. Затем мне надо на прием в «Брайан и Стренс», переговорить о битве Серены за опеку над Бадом. Надеюсь, кто-нибудь расскажет что-то о Джеке Леоне или Эндрю Брайане.

– Собираешься поставить их в известность, что работаешь над делом Леона? – спросил Тайлер.

– Меньше знают – крепче спят. – Даллас взял шариковую ручку и покатал между ладонями. – Раскопал что-нибудь еще на Эндрю Брайана?

– Только то, что на первом курсе колледжа у него были неприятности. Неприятности с наркотиками.

– Насколько серьезные?

– Не знаю. Наткнулся на заметку в подшивке старых газет. Папаша его отмазал.

– Подобные неприятности имеют тенденцию преследовать людей. Посмотри, не балуется ли он наркотиками сейчас.

Остин поставил пустую кофейную чашку на стол.

– Прошвырнусь по улицам, попробую разнюхать, какие новые сделки пытается провернуть Делуна. У меня есть наводка, что в бильярдном клубе неподалеку от Джефферсона ошивается какая-то новая рожа.

– Сомневаешься в преданности Роберто? – поинтересовался Тайлер.

– Да. К тому же, я не против размять ноги.

– Будь осторожен, – напутствовал Даллас.

Остин ослепительно улыбнулся.

– Я всегда осторожен.

Тайлер хохотнул:

– Теперь понятно, как тебе «мейсом» досталось.

– Если там ничего не выгорит, покручусь у берлоги Леона, вдруг соседи болтливыми окажутся. Может, выясню, кто был его последней пассией. Я все еще уверен, что здесь замешана какая-то женщина.

– Дельная мысль. – Даллас глянул на Тайлера. – Новые вопросы придумал?

– Только один, – ответил тот. – Как так случилось, что не на меня, а на вас двоих вешаются женщины. Ведь очевидно же, что я самый красавчик.

– Все элементарно. – Остин скомкал какую-то бумажку и бросил в Тайлера. – Это потому, что у нас шикарные гениталии.

Глава 23

Пять минут спустя, перекусив пончиком, Даллас задумался, не изменила ли Никки мнение насчет завтрака. Вспомнив, как сбежал от гостьи, О’Коннор положил на тарелку последний пончик в шоколадной глазури и понес Никки в знак примирения.

Войдя в квартиру Даллас услышал, как Никки застонала. Она стояла, держась за кресло и задрав одну ногу.

– Что такое? – забеспокоился Даллас.

Никки поморщилась.

– Стекло.

– Блин. Сильно поранилась? – Он поставил тарелку с пончиком на столик и присел рядом с поранившейся гостьей.

– Ерунда. Болит немного, когда наступаю.

Обхватив ее лодыжку, Даллас внимательно осмотрел стопу.

– Крови нет. – Он провел пальцем по своду. Даже нога у этой женщины была мягкой. – Где болит?

– В пятке. – Никки посмотрела на него через плечо. – Видишь осколок?

– Нет. Здесь слишком темно. – Он поднялся и подхватил ее на руки.

– Стой, – она уперлась ему в грудь. – Что ты делаешь?

Идя по коридору, О’Коннор вспомнил, как поднял ее в больнице и нечаянно притронулся к голой попе. Что-то подсказывало ему, что Никки тоже об этом вспомнила.

– Несу тебя в мою спальню поиграть в доктора, – усмехнулся он. – Еще прошлой ночью хотел это сделать. – Проклятье, как приятно держать ее в руках, такую легкую и женственную.

Никки закатила глаза.

– Серьезно?

– Серьезно. – Даллас толкнул дверь ногой, и следом прошмыгнул Бад. – В спальне светлее, и у меня здесь есть пинцет.

– Необязательно меня нести.

– Ты жаловалась, что тебе больно ходить. – Наклонившись, он уложил свою ношу на кровать. Опершись на колено и поставив руки по обе стороны от Никки, Даллас пристально на нее посмотрел. – Ты отлично смотришься в моей постели. – Улыбнувшись и перенося вес тела на одну руку, он решил обнулить правило, запрещающее прикосновения, и погладил Никки по щеке. – Я мигом, только инструменты возьму.

Он сбегал в ванную за спиртом и ватными шариками, и вернулся в спальню за пинцетом и иголкой. Никки наблюдала за ним, а Даллас за ней. Он совсем недолго подержал ее на руках, а кровь уже взыграла.

– А ты знаешь, что делаешь? – она приподнялась на одном локте.

– Меня тренировали лучшие из лучших. – Даллас сел и положил ее ногу себе на колени. – Мы с братом терпеть не могли носить ботинки, и маме постоянно приходилось вытаскивать у нас из ног занозы.

– Как давно ее нет? – мягко спросила Никки.

– Почти одиннадцать месяцев. – Даллас увидел в ее глазах вспышку сочувствия.

– Она умерла, когда ты сидел в тюрьме, верно? Это о ней ты говорил прошлой ночью.

– Да. – Наклонившись вперед, Даллас побольше открыл жалюзи и поднял ногу Никки, чтобы лучше рассмотреть. – Кажется, вижу. – Опустил ногу, проспиртовал пинцет и иголку и брызнул немного на пятку. Нежно погладив лодыжку, он спросил: – Может быть немного больно. Дать тебе пулю прикусить?