Война Чарли Уилсона - Джордж Крайл

«Ангелы Чарли», сидевшие в офисе Уилсона, лихорадочно пытались связаться с шефом и передать, что в аэропорте Орли его, судя по всему, встретят камеры и вопросы репортеров. С каждой новой сводкой новостей, описывающей подробности столкновения и бегства из Вашингтона, приходила новая телеграмма, которую приносили несчастному конгрессмену.

В самолете было полно коллег Уилсона из Комиссии по ассигнованиям вместе с их женами, и вскоре Чарли поведал Доку Лонгу свою печальную историю. Другой, более консервативный человек мог бы решить, что Уилсон компрометирует парламентскую делегацию и даже позорит репутацию всего Конгресса. «Док просто покосился на меня, как на плохого мальчика Пека, — говорит Уилсон, имея в виду героя старого немого кино Джеки Кутана. — Иногда он был очень терпимым человеком».

Но для Чарли Симпсона, административного помощника Уилсона, это было уже чересчур. Симпсон оставил свою работу в штатной должности профессора истории в университете Сэма Хьюстона только потому, что считал Чарли одним из тех политиков, которые появляются лишь раз в десять лет. По словам Симпсона, когда они вместе прилетели в Вашингтон в 1972 году, Уилсон попросил водителя такси остановиться возле мемориала Линкольна. «Я должен научиться быть конгрессменом, а ты должен научиться быть АА (административным советником), — сказал Уилсон. — И это первый урок, который мы должны усвоить». Водитель ждал, пока двое мужчин поднимались по белой мраморной лестнице. «Чарли прочитал каждое слово, написанное на стенах, — вспоминает Симпсон. — Когда мы уходили, его глаза блестели от слез». Этот случай оставил у Симпсона впечатление, что они связаны одной судьбой.

С годами Симпсон научился мириться с женщинами Чарли, с его выпивкой, с его диктаторами и подозрительными друзьями, с его невнимательностью и общей безответственностью… даже с кокаиновым скандалом. Но когда Уилсон позвонил на рассвете и сообщил, что он только что врезался в другую машину и сбежал с места происшествия, в Симпсоне что-то надломилось.

— Это молодой человек на “Мазде RX-7”, — сказал Уилсон. — Если он позвонит, распорядись о починке его автомобиля.

— Хорошо, — сокрушенно ответил Симпсон. — Я обо всем позабочусь, а ты делай то, что собирался сделать.

Каким-то образом ему удалось потушить пожар, оставленный Уилсоном. С бесстрастным лицом он объяснил репортерам, почему конгрессмен покинул место происшествия: «Он подумал, что задел за перила ограждения, и поехал домой».

Потом Симпсон связался с пострадавшим водителем и предложил починить его машину. Ремонт обошелся в 3800 долларов, но Симпсон так любезно обошелся с молодым человеком, что тот и не подумал обращаться в суд. «Этот парень совсем недавно перебрался в Вашингтон и еще не успел привыкнуть к местным нравам. Он просто не знал, что держал нас за яйца».

Все сложилось удачно, но Симпсон впервые почувствовал себя так, словно повалялся в грязи. «С этого дня мне было наплевать, чего хочет Уилсон», — сказал он. Он больше не смотрел на конгрессмена через розовые очки, которые так хорошо служили ему и Чарли в течение последних десяти лет. Теперь он видел только безответственного мальчишку-переростка. На следующий год, когда техасский сенатор Ллойд Бентсен предложил Симпсону должность своего административного помощника, тот обратился за благословением к Уилсону, получил желаемое и сразу же перешел на новую работу.

Наутро после аварии, скорчившись в кресле на борту самолета, Уилсон пребывал в самом мрачном состоянии духа. Впервые он усомнился в легитимности своего положения. Афганская война поддерживала в нем уважение к себе в худшие дни скандала с наркотиками, но теперь он не знал, хватит ли у него сил хотя бы переманить Дока Лонга на свою сторону.

К счастью, в Париже его ждала Джоанна Херринг, готовая вдохнуть чистый огонь вдохновения в померкшую душу страдающего от похмелья конгрессмена. Он сразу же сказал ей, что его карьера висит на волоске и очередной инцидент вскоре после скандала может оказаться последней каплей. Он честно предложил ей отказаться от своих обязательств перед ним.

Но казалось, в тот год никакие поступки Чарли не могли смутить ее: ни наркотики, ни истории о Лиз Викершэм и горячей ванне, ни даже танцовщица, выдающая себя за секретаршу конгрессмена в Пакистане. Она отнеслась к происшествию на Кей-Бридж как к обычному превышению скорости. Наверное, ее милосердие будет лучше всего объяснить тем, что Джоанна Херринг находилась во власти своих религиозных откровений.

Лишь за год до этого она приняла крещение и обрела Христа. Как и для всех новообращенных христиан, змей-искуситель был для нее хорошо знакомым персонажем. С ее точки зрения, дьявол ставил препоны на пути ее мужчины и пытался соблазнить его, потому что Чарли собирался на смертный бой с силами зла. Джоанна была воспитана на учении общества Джона Бирча, выросла в мире техасских нефтяных магнатов, а недавно приобщилась к графу де Маренше в его видении глобального коммунистического заговора, пособниками которого были даже известные капиталисты. Все это каким-то образом сложилось для нее в цельную картину после того, как она приняла крещение. Теперь она видела апокалипсическую схватку, в которой они с Чарли были орудиями Иисуса.

Она сказала кающемуся Уилсону, что сейчас не время для сантиментов, что он самый замечательный и что им предстоит священная битва. Сражение должно было начаться уже этим вечером в доме виконтессы де Греве, «самой прекрасной женщины в Париже». Убедить эту французскую патрицианку устроить званый ужин для группы неизвестных американских политиков само по себе было непростым делом, и Чарли должен был сыграть свою роль.

У Джоанны уже давно сложилась теория о том, как она, светская львица из Техаса, может влиять на ход мировых событий. Путь к этому лежал через роскошные приемы и великолепные обеды, где она с удовольствием знакомила разных людей. Для нее вечеринка была не только развлечением, но и серьезной работой. Все следовало сочетать в нужной пропорции: бизнес и развлечения, представителей высшего общества и тех людей, которые на самом деле заставляют вращаться колеса реальной политики. Она сновала между ними, как челнок в ткацком станке, находила партнеров, которые иначе бы никогда не встретились, и сводила вершителей судеб, которые могли изменить мир согласно ее замыслам.

Док Лонг определенно не был тем человеком, который мог бы оказаться почетным гостем на аристократическом собрании в Париже, но виконтесса сочувственно отнеслась к планам Джоанны и пригласила «весь Париж». По словам самой Джоанны, ее стратегия была очень простой: «Мы хотели оставить у Дока Лонга такое приятное впечатление, что, когда он встретится с Зией, почва уже будет подготовлена — точно так же, как это было сделано для Чарли, когда он впервые отправился в Пакистан».

Она рассматривала эту вечеринку как идеальный первый шаг в исполнении своего плана и поспешила завязать дружеские отношения со всеми конгрессменами. На парижских фотографиях того времени Джоанна одета в прихотливый розовый наряд «маленькой мисс Маффет» с солнечным зонтиком, кружевами и очень короткой юбкой. На каждой из этих фотографий она окружена целым морем улыбок. Док Лонг улыбается до ушей, как и его жена. «Никогда не стоит игнорировать жен», — объясняет Джоанна. В этой поездке она специально позаботилась о том, чтобы все участники были с супругами.

Делегация сделала короткую остановку в Сирии, а затем отправилась в Израиль, где председателя встретили с огромным уважением. Никому не нужно было советовать израильтянам, как обращаться с человеком, который вместе со своими коллегами из Комиссии по ассигнованиям ежегодно утверждал крупную сумму американской помощи для каждого мужчины, женщины и ребенка в этой стране.

Между тем Чарли нанес отдельный визит своему старому другу Цви Рафиаху и его боссу Михаэлю Шору, председателю совета директоров IMI. Как всегда, Уилсона в первую очередь беспокоили советские штурмовые вертолеты, и он хотел узнать, как обстоят дела с «лошадкой Чарли» — зенитной установкой, которую IMI согласилась разработать для афганцев[34].

Обсудив дела, израильтяне перешли к личным вопросам. Они беспокоились, что их друг может проиграть на предстоящих выборах из-за скандалов, связанных с его именем. Они дали понять, что нуждаются в Уилсоне, и хотя сами не могут вложить средства в его предвыборную кампанию, но позаботятся о том, чтобы их друзья в Америке сделали это. Потом они подарили ему захваченный автомат Калашникова, который Чарли с гордостью пронес на борт самолета ВВС, несмотря на строгие правила, запрещавшие незаконную перевозку оружия. «Док был очень доволен, что я принес эту штуку, — вспоминает Уилсон, — Ему также понравилось, что израильтяне любят меня».