Песня реки - Синтия Томасон

– Ну теперь-то я могу ее увидеть? – спросил он с раздражением в голосе. На этот раз выдержка отказала ему.

– Не знаю, мистах Филип. Сейчас она собирает свой чемодан. Видите, я несу из прачечной ее платья.

Филип не на шутку рассердился. Он горел желанием показать Анне нечто такое, что наверняка должно было доставить ей удовольствие, но не мог добиться даже минуты внимания. Хороша благодарность за доброе дело!

– Ну нет, это уже слишком! – заявил он, когда девушка поднялась на второй этаж и внесла вещи Анны в комнату. «На аудиенцию к французскому королю и то легче попасть! – подстегивал он себя. – Я и так ждал достаточно долго. Анна должна узнать, что прибыло на этой барже. И сейчас она это увидит!»

Решительно взбежав по ступеням, он постучал в дверь. Вероятно, он сделал это несколько громче, чем следовало, потому что осторожная Дарсин, опять выглянувшая в щелочку, подозрительно прищурилась и сказала:

– Что случилось, мистах Филип? Почему вы так дубасите в дверь?

– Ты прекрасно знаешь, Дарсин. Анна здесь?

– Да.

– Вот и хорошо. Я вхожу.

Вынудив Дарсин отступить назад, Филип распахнул дверь и вошел в комнату. В глазах у него зарябило от ярких красок. Все крутом было завалена вещами. Платья, юбки, белье и другие предметы женского туалета были разложены на постели, ковре и даже на крышке чемодана, стоявшего на полу возле кровати. И среди вороха одежды на коленях ползала Анна.

После этого неожиданного вторжения она встала. Ее волосы, еще влажные на концах, чудесно обрамляли разрумянившееся лицо. Она тряхнула головой и отбросила их назад. На ней было белое платье от Лили, то самое, в котором Филип увидел ее в тот вечер, когда она вошла к нему в номер в отеле Сент-Луиса. Только сейчас она была без нижнего белья, и все соблазнительные линии ясно проступали сквозь тонкую материю.

– Филип, побойтесь греха! – Анна плотно прижала платье к себе, сложив руки на груди. – Вы не должны были входить сюда!

Куда девалось все его раздражение! За один короткий миг его плоть вышла из повиновения при виде этого дивного зрелища. Он смятенно топтался посреди комнаты, ощущая стеснение в брюках. Ненужный бунт в неподходящий момент. Филип тотчас воззвал к своей воле, чтобы подавить инстинкт.

– Вы тоже не должны были вести себя так! – сорвалось у него.

– Как прикажете вас понимать?

– Очень просто. Весь день пытаюсь пригласить вас на прогулку и не могу пробиться через этот неприступный кордон. Никак не уговорю вашего цербера. – Филипп метнул недовольный взгляд на Дарсин.

– Я знаю, – сказала Анна, – но вы должны понимать, как много мне еще нужно сделать. Я собиралась спуститься к вам через какое-то время.

– Если так, то немедленно бросайте свои занятия! – приказал Филип. – Наденьте что-нибудь и пойдемте. Или… клянусь вам, вы промаршируете средь бела дня в… том, что на вас имеется!

Наступила долгая пауза. Анна стояла совершенно неподвижно, ничем не обнаруживая своих намерений. Настораживало только слабое постукивание ее ноги в комнатной туфле. Возможно, его опять попросят уйти. В таком случае, решил Филип, он будет вынужден привести в исполнение свою угрозу и выволочь Анну из комнаты. И это будет только во благо. Если человек располагает чем-то, что, по его убеждению, должно доставить радость другому, почему он не может поступить именно так? Разве это не благо – разделить радость пополам? Филип напустил на себя суровый вид, надеясь, что это убедит Анну в неразумности дальнейшего сопротивления и заставит принять разумное решение.

– Хорошо, Филип, я иду, – сказала Анна. – Только, пожалуйста, дайте мне минуту на сборы. – Не отнимая сложенных на груди рук, она зашевелила пальцами. Эта бессмысленная жестикуляция определенно означала, что ему следует удалиться.

Филип вышел в холл. Ожидание продолжалось не более пяти минут. Анна вышла в скромном хлопковом платье с мелкими синими васильками, как тогда, в Ганнибале, и заставила его вспомнить залитую солнцем каюту на «Герцогине», когда перепуганная беглянка в испачканной одежде превратилась в прекрасную молодую женщину. Правда, после этого преображения ее будущее не стало определеннее, скорее наоборот. И так же как в то памятное утро, от восхищения у Филипа перехватило дыхание.

– Я готова, – сказала Анна, возвращая его из мира грез к реальности. – Извините, что задержала вас, но скажите ради Бога, куда мы идем?

– Скоро увидите. – Филип взял ее за локоть, и они бок о бок стали спускаться по ступенькам.

Через черный ход они вышли на короткую тропинку, ведущую к конюшне. Ни тот, ни другой не пытался завязать беседу. Очевидно, каждый ждал инициативы от противоположной стороны, чтобы разрядить странное напряжение. Перекинувшись взглядами, как кот и мышь, они приблизились к воротам конюшни, где их ждал Гранди.

– Добрый день, мисс Анна, – сказал он.

– Привет, Гранди.

– Ну как новобранец? Разместили? – спросил Филип.

– Со всеми удобствами, мистах Филип.

– Итак, Анна, сейчас я вам покажу кое-кого.

Филип повел ее к стойлам.

– Надеюсь, вы не собираетесь вывозить меня на конную прогулку? – встревожилась Анна. – Я вообще не очень-то умею ездить верхом, а у вас и подавно. Я видела, какие лошади во Френчмэн-Пойнт. Мне не справиться ни с одной из них. Я свалюсь в первую же минуту. – Слова вылетали из Анны, как брызги из бутылки с шипучим напитком. Филипу доставляло удовольствие наблюдать за ней, и у него не было ни малейшего желания прерывать поток ее слов. – Я родилась в городе. Впрочем… откуда вам знать. За всю жизнь я имела дело с одной лошадью и, по правде сказать, только ей по-настоящему доверяла, хотя я уверена, лошади – замечательные животные.

Они уже прошли несколько стойл и приближались к концу ряда.

– Вон там есть одна лошадь, которой, как вы выразились, можно доверять, – сказал Филип с притворным равнодушием. – Видите ту кроткую гнедую кобылу? Она вам никого не напоминает?

Анна остановилась и посмотрела на дальние стойла. В самом последнем над дверцей поднималась вверх и опускалась вниз блестящая рыжая голова.

– Ирландка! – пронзительно вскрикнула Анна. – Это ты?! О Филип, это она!

Лошадь признала голос Анны и на ее радостный вопль ответила протяжным ржанием. Анна устремилась по кирпичной дорожке к стойлу. Выбросив руки вперед, она обхватила Ирландку за шею и зарылась лицом в ее гриву.

– О моя старушка! Моя дорогая! Милая моя Ирландка!

– Ну, как она выглядит после долгого путешествия? – улыбнулся Филип, поглядывая из-за плеча Анны.

Она отступила назад и стала осматривать Ирландку то с одного, то с другого бока.