Возвращайся, сделав круг - Александр Трофимов

– Ванда, не тушуйся с ним, ясно? Расслабленность и уверенность.

Я постаралась кивнуть как можно увереннее. И расслабленнее. Наверное, это бы далось мне легче, если бы я хоть немного понимала, что происходит. С кем «с ним»? Кто мог явиться на поклон с утра пораньше? Два торговых нарушения Натхеллы? Мимо. Очередной эксцесс на границе с Империей исчерпан, да и не посылаем мы послов в Красный Мир… Кто? Возможно, просто локальная рутина – наместник Итайуту посещает столицу… Только почему сейчас? Ни на Итайуту, ни на остальных подконтрольных планетах ничего особенного не происходило. Неужели я что-то упустила? Оставалось только кусать губы и жалеть, что вовремя не согласилась имплантировать терминал – сейчас было бы очень кстати пересмотреть сводки.

– Седьмой сегмент Шиторского Веера, оруно Ривельо.

Веер? Таможенные соглашения? Мне по-прежнему это ни о чем не говорило. Зато другое я уловила – посол уже подходил к нашему столу, а принцесса до сих пор не отключилась от сети. Две секунды, три…

– Госпожа Саоми, позвольте приветствовать вас от лица наших мирных земель. Благодарю вас за открытые двери.

Принцесса отключила терминал и теперь смотрела на посла снизу вверх. Она улыбалась тепло и радушно. Она даже не подумала встать.

– Приветствую тебя, Ривельо. Утро пусто без подобных тебе. Кто еще раскрасит мои секунды так, что я различу их даже через десяток лет.

Она не сказала «без тебя», она сказала «без подобных тебе». А последняя фраза… Да, она повторилась – то же самое она говорила и прошлому послу Веера. Интересно, сколько еще подобных пощечин она раздаст и чем Шиторский Веер заслужил подобное.

– Позволь представить тебе мою чаевницу, Ванду Сильветти…

Когда это я стала ее официальной чаевницей? Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы скрыть удивление, встать и согнуться в поклоне. Ривельо ловко поймал мою ладонь и прижался губами к мизинцу. Он чуть не плакал – он должен был по традиции целовать полы одежды принцессы, но она так и не встала.

Взгляд посла упал на мою чашку, и его брови на секунду взлетели вверх. Теперь мне стало ясно, почему принцесса приказала подать мне нуар, – напиток вкупе с нетипичной фамилией… В общем, она ясно давала понять, что ее новая чаевница из Империи. Заставить посла Веера раскланиваться с имперской безродной… Посол пытался сохранить лицо.

– Позвольте преподнести вам то, что ваше по праву.

Ривельо вымученно улыбнулся и достал из-за спины шкатулку. Иссиня-черную – она не блестела драгоценностями, не сверкала и вообще была лишена всяческих дешевых изысков – она словно впитывала в себя свет, из-за чего казалось, что посол держит в руках кусочек тьмы…

Я сглотнула комок – Веер отдавал Красному Миру огромный кусок космоса. Как минимум одна звездная система отошла к Красным – одна из трех пограничных. Там были только наполовину выработанные ресурсные планеты, но все же… Теперь Оми обязана встать, чтобы принять шкатулку, – и посол успеет дотянуться до ее пояса… Но она не встала. Она просто коснулась мизинцем указательного пальца, и я повиновалась.

– Милорд Ривельо, ваша щедрость скрепляет историю.

Он побледнел, но передал мне шкатулку.

– Не смею больше беспокоить вас.

Принцесса коснулась стола большим пальцем. Я на секунду увела руку за спину и сосредоточилась, потом с улыбкой протянула Ривельо благоухающий автолик. По его лицу было видно, что с большей радостью он бы сейчас принял от меня бокал с ядом. Цветок он все-таки взял и, улыбаясь из последних сил, скрылся за дверью. Мне показалось, что он рухнет в обморок, как только скроется с наших глаз.

Автолик был цветком Иолы, столицы Империи. Я очень надеялась, что не переборщила. Похоже, новый Держатель Веера «предложил принцессе холодный чай». Нужно будет просмотреть их обновленную доктрину – вероятно, именно в ней кроется разгадка расположения Ки-Саоми…

Она подняла на меня глаза и улыбнулась.

– Ну и физиономия у тебя. Поставь ты эту дурацкую шкатулку!

Черт, и как такие становятся принцессами? Или, скорее, – как принцессы становятся такими? Казалось, только что была такой холодной, сосредоточенной, а через секунду она чуть меняет позу и снова становится малолетним ангелочком. Самое страшное – что она не притворяется и не играет ни в том, ни в другом случае. Она такая и есть – и это до сих пор пугает меня до дрожи в коленках.

– Пошли. Остальным займется тигренок…

Мы вышли из второго церемониального зала, долго шли по узким и невероятно высоким коридорам дворца до ее апартаментов, там она присела на пол перед своей «музыкальной шкатулкой» и включила какую-то старинную песенку. Я присела на кровать.

– Что звучит?

На этот случай я заранее готовила фразы.

– Скудоумная раба склоняет голову перед великой…

Принцесса оборвала меня резким взмахом руки. Я сжалась под ее взглядом. Когда она так смотрела, моя рука сама тянулась к рукояти правого меча. Хотелось раствориться вместе со своим скудоумием…

– Это Турангалила симфония… Чему вас вообще там учат в Империи?

Я опустила глаза, пытаясь придумать хоть какой-то ответ. Так ничего и не вышло. Когда я рискнула снова на нее посмотреть, Ки-Саоми уже улыбалась.

– А с автоликом – это ты в самую точку… Я тоже хочу цветочек.

Она скорчила капризную рожицу, вот только глаза у нее так и остались серьезными. Я торопливо кивнула. Оми потянулась к пустой вазе, потом набрала команду на синтезаторе и наполнила хрупкую посудину тягучей темной жижей. Смотрела она на меня по-прежнему очень внимательно, и я поняла, что играть не стоит. Я опустила палец в вазу и выпустила пару тонких корней. Состав смеси был простеньким, только повышенное содержание магния сбивало с толку. В конце концов я поняла, какому цветку такая среда полезна. Чуть согнула ладонь, синтезируя ткани стебля, потом поставила вазу на стол, и второй рукой принялась за бутон – у амурмортов много лепестков и сложное плетение листьев, поэтому пришлось опустить пару корней в вазу и черпать оттуда материал, чтобы не нарушить собственный баланс минералов. Принцесса смотрела на белые нити моих корней, как ребенок на руки фокусника, – напряженность из ее взгляда ушла. Я закончила и опустила цветок в вазу. Пара глотков чая смягчили сухость в горле – амурморты лепить гораздо сложнее простеньких автоликов или тюльпанов, зато теперь Ки-Саоми вся сияла.

– Хьячи Спасибо.

Я улыбнулась – она обставила все так, будто это и не проверка на вшивость, а так… забавы подружек-тинейджеров. Да, я всего лишь призналась, что я мутант, а она – что прекрасно об этом знала. Все довольны… Даже я, черт возьми, – я ведь улыбаюсь.

Вечером я пришла к Раучи. Дерево было все таким же сухим и древним. Я поклонилась ему и села на пол, поджав под себя ноги. В последнее время я часто приходила к нему – под его раскидистыми ветвями мне становилось немного лучше. Я надолго замирала в объятиях его тени, это позволяло мне немного забыться и не думать ни о чем. Когда рядом старший – тебе больше не нужно решать.

Только один раз я решилась протянуть к нему свой корень, коснуться узловатой сухой коры, провести по многовековым листьям, которые он не сбрасывал с того самого дня, когда первый человек встал на землю Ци-Шимы. Но я так и не осмелилась врасти, Фло. Не решилась заговорить с ним. Наверное, мне было страшно – что он мог сказать такой, как я? Умеют ли деревья плевать в лицо?

Три дня назад я отправила полковнику свой последний, семьдесят четвертый отчет. Два с половиной месяца я вымучивала эти ежедневные рапорты, бесконечно взвешивая каждое слово. Где-то врала, где-то умалчивала, где-то писала правду, пытаясь не предать ни «своих» де-юре, ни «своих» де-факто. Но в какой-то момент я сломалась. Не было никаких размышлений, взвешиваний и вычисление последствий, никаких хождений взад-вперед и попыток понять. Я просто не смогла его написать. До смерти устала от всего этого. Было пусто и как-то легко, словно все наконец решилось и я увидела свою дорогу из желтого кирпича. Осталось только идти вперед по этим кирпичикам: обвинение, дезертирство, депортация, трибунал… От, до, без права… Но ведь когда-нибудь это все равно кончится.

Феникс не отвечал. Ни по официальным каналам, ни по внутренним. Глухое молчание. Развязки нужно ждать со дня на день. Я и ждала – почти с нетерпением. Чертовски соскучилась по определенности.

Я отправилась к Рассветной Веранде. Оставшиеся до восхода пять часов я решила провести там. Присев на залитый водой пол, я уставилась в темное небо. Звезд не было.

Последнее время я стала мерзнуть. То и дело вздрагивать от холода. На горячей Ци-Шиме, во дворце, где нет сквозняков, на веранде, защищенной от ветра. Мои скрещенные ноги омывал кипяток, я ежилась от холода.

Спустя час, а может, больше, я услышала ее шаги за спиной. Она не пряталась, медленно шлепала по воде к краю. Потом легла в воду, свесив голову вниз, будто пытаясь разглядеть дно этого семисотметрового бокала с темнотой.