История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг. - Анатолий Тарас

Губернаторы действовали просто. Они «убедительно советовали» униатскому духовенству переходить вместе с прихожанами в православие, а несогласных попов арестовывали и высылали. В одних местностях униатские попы дипломатично соглашались и затем занимали позицию ожидания, а в других местах, как, например, в некоторых приходах Могилевской и Полоцкой губерний, вместе с помещиками организовывали крестьянские бунты, что вынудило начальство призадуматься».

Рьяным сторонником принудительного обращения униатов в православие выступал Могилевский православный архиепископ Георгий Конисский. Он приехал в Могилев из Киева ещё в 1755 году, за семь лет до первого раздела Речи Посполитой. От Могилевской епархии Конисский прибыл в 1762 году в Москву на коронацию Екатерины II в Успенском соборе и подал ей петицию, содержавшую, по мнению поэта А. С. Пушкина, «сетования народа, издревле нам родного, но отчужденного от России жребием войны»[53]. Как видим, архиепископ не страдал скромностью. Не имел он морального права говорить от имени народа, к которому этнически не принадлежал, говорить от имени земли, где поселился совсем недавно.

А к чему он призывал императрицу? К тому, чтобы она завершила объединение «православных братьев» силой оружия! Где же тут христианское миролюбие? Только ненависть. Что ж, царица услышала его. Именно Конисскому императрица Екатерина поручила осуществить ликвидацию униатской церкви путем «присоединения» её к Русской православной церкви. Но тогда из этого мало что вышло. Народ и шляхта всячески сопротивлялись.

Справка: Г. Конисский (1717–1795) родился в Нежине, учился, а затем преподавал в Киево-Могилянской академии, где читал курсы богословия и философии. В 1751–55 был её ректором. В 1744 принял монашество. С 1755 — православный епископ, затем архиепископ Могилевский. Всеми силами и средствами боролся против католиков и униатов. Проповедовал необходимость установления «единой веры православной» среди россов, белороссов и малороссов. Долгое время ошибочно считался автором анонимной «Истории руссов» (1846 г.).

В своих публичных выступлениях и в исторических работах Конисский намеренно преувеличивал роль административных факторов в распространении униатства, зато — вопреки фактам — категорически не желал видеть применения именно таких мер к униатам Могилевщины и Витебщины. Его меньше всего волновало то, что смена вероисповедания происходила путем обмана, запугивания и насилия со стороны православного клира и местной администрации.

Например, когда российские власти задумали превратить в православных униатов деревни Нача (Борисовский округ), сюда 23 июня 1795 года прислали пристава Ивана Тисова, двух православных попов и взвод солдат во главе с унтер-офицером. Под охраной солдат попы переписали всех крестьян и объявили, что отныне они — православные. Крестьяне угрюмо молчали, но попов это не смутило. Они явно разделяли утверждение, согласно которому молчание — знак согласия! Однако униатский священник Александр Самович не испугался. После запрета собираться в церкви он служил службы в гумне одного из соседних с Начей застенков (небольшого шляхетского имения — Ред.). Вскоре сюда стали приходить все его бывшие прихожане. А к попам в церковь они не ходили.

Дело дошло до Минского губернского суда, представителям которого крестьяне заявили, что их насильно записали в православные. К моменту судебного рассмотрения дела в семьях этих крестьян имелись уже 29 новорожденных детей, не прошедших обряда крещения в православной церкви, и 9 человек взрослых, похороненных без православного отпевания. Суд не смог добиться от крестьян согласия обратиться в православие. Тогда он постановил арестовать крестьян и священника А. Самовича. Над детьми, крещеными по униатскому обряду, попы насильно совершили обряд православного крещения.

Правда, вскоре по указанию Минского губернского управления арестованных освободили, чему способствовала смена «царственной персоны» — смерть Екатерины II (6 ноября 1796 г.) и воцарение Павла I.

Но этим дело не кончилось. Крестьяне Начи попытались обратиться к самому императору, когда при посещении Беларуси он вместе с сыновьями Александром и Константином 8 мая 1797 года остановился на ночлег в их деревне. Однако царь расценил сам факт подачи коллективного заявления как опасное преступление и отдал приказ арестовать трех крестьян, а в Начу послать роту гренадер «для прекращения беспокойств, происходящих от прежде бывших униатов противу благочестивой церкви, после того как они раньше присоединились было к оной». Каждому из трех арестованных крестьян дали по 50 ударов бичом и вырезали ноздри. Только после этого жители Начи «согласились вернуться» в православную церковь, что дало основание Минскому губернскому суду освободить от ответственности униатского священника Александра Самовича. И это называется добровольным переходом?!

Следует упомянуть и тот факт, что после каждого очередного раздела Речи Посполитой представители российских властей силой отбирали лучшие униатские храмы и передавали их РПЦ. Например, так они поступили в 1794 году с храмом Воскрешения Христова в Минске. Его переоборудовали и назвали Екатерининским православным собором. В городах Беларуси и Украины были отобраны десятки таких храмов.

Не улучшилось положение униатской церкви и после того, как императоры Павел I и Александр I, опасаясь распространения в Российской империи идей французской буржуазной революции, сознательно пошли на сближение с католицизмом. По распоряжению царя Павла Петровича в конце декабря 1800 года униатскую церковь поставили в прямую зависимость от католической. Речь идет об учреждении в Петербурге специальной Коллегии по делам римско-католической церкви. Ведать делами унии в нем поручили соответствующему департаменту.

В таких условиях униатскому духовенству стало труднее оберегать своих прихожан от влияния католицизма, чем во времена Речи Посполитой, власти которой не столь активно, как правительство России, вмешивались в религиозную жизнь. Теперь польский костёл и его ударная сила — иезуиты — с небывалым напором занялись конфессиональной переориентацией униатов. Правда, последние столь же упорно сопротивлялись. Поэтому мы не можем согласиться с дореволюционным историком Василием Ратчем, заявившим следующее:

«Уловки ксендзов, зависимость более низкого униатского духовенства от помещиков и высшего, неясность (действий) заново учрежденных русских властей парализовали порывы населения (к переходу в православие. —Л. Л.) и дали возможность унии, этому безобразному ребенку веронетерпимости костёла, просуществовать ещё 45 лет».

Не в этом заключалась главная причина. Уния продолжала жить и после разделов Речи Посполитой лишь потому, что верность своей церкви сохранил простой беларуский народ.

Кстати, если согласиться с тезисом о массовом «добровольном» переходе униатов в православие, тогда невозможно объяснить, почему император Павел I признал противозаконным факт перевода униатов в православие и разрешил им отойти от последнего. Правда, на этом пути возникли достаточно серьезные преграды: православное духовенство вовсе не стремилось исполнить волю императора. Среди его иерархов преобладали сторонники самых жестких методов обхождения с греко-католиками. Такими примерами богатая история Беларуси. В частности, много примеров грубого насильственного обращения униатов в православие содержалось в петиции шляхты Минской губернии, поданной Павлу I в марте 1797 года.

На основе анализа многочисленных фактов, зафиксированных в документах, объективно настроенные историки, в том числе российские, неоднократно убеждались, что присоединение униатов к православной церкви никогда не являлось добровольным актом в точном смысле слова. В лучшем случае оно происходило «в надежде на улучшение быта» (снижение налогов, сокращение барщины, и т. п.), вызванной провокационными слухами, специально распускавшимися агентами властей. В худшем случае — под прямым принуждением.

Вскоре, обманутое в своих надеждах, движение «перехода» полностью остановилось. Более того, участились случаи возвращения обратно в униатство, что обеспокоило императора. Весной 1799 года он приказал минскому губернатору Корнееву разобраться в причинах. Последний в рапорте от 9 июня того же года сообщил следующее:

«При первом призыве «к переходу» крестьяне, которые присоединились, рассчитывали что и все их единоверцы сделают то же самое, и надеялись на сокращение всяких налогов и работ, что неосторожно (!) предложено им было теми, кто обращал».

«Борцы за возвращение», записывая «присоединенных», самовольно включали в списки много таких людей, кто ни о чем подобном не помышлял. Результатом стало то, что в некоторых «присоединенных» приходах крестьяне вообще перестали ходить в церковь, отказались выполнять церковные таинства (крещение, венчание, исповедь, отпевание и другие) по православному обряду, возвращались в унию либо принимали католицизм. Православные священники в этих новых приходах, не имея доходов, «унижали народ, заставляя их против воли ходить в церковь, и принося жалобы без основания в разврате на униатских в соседстве попов, в итоге чего множество заведено следствий и народ, большей частью безвинно, понес наказания».