День 21 - Кэсс Морган

В хор стонов и воплей вплелся новый звук. Вначале Гласс подумала, что он ей только мерещится, но потом, обернувшись через плечо, снова увидела человека со скрипкой, стоящего в верхней части трапа. Сунув инструмент под подбородок, он водил смычком по струнам. От ближайшего челнока музыканта отделяло не меньше тысячи человек, и он, должно быть, осознавал, что не сможет туда попасть. Но вместо того, чтобы поддаться панике, он решил посвятить финал своей жизни тому, что любил больше всего на свете.

Глаза музыканта были закрыты, он совершенно не замечал ошеломленных взглядов и злых насмешек тех, кто его окружал. Но вот мелодия окрепла, воспарила, и лица людей смягчились. От щемяще-горьких и в то же время сладостных рулад из сердец уходила и разливалась в воздухе боль. Всесокрушающий страх становился общим бременем, и на миг показалось, что все вместе люди смогут его нести. Гласс повертела головой из стороны в сторону, отчаянно ища Люка: он же вырос на Уолдене и никогда не бывал на концерте в честь Дня Воспоминания, а ей так хотелось, чтобы любимый услышал эту музыку! Она надеялась, что, если ему и суждено умереть в эту ночь, его последние минуты будут отмечены не сердечной болью, а чем-то иным.

Разбивая чары скрипки, палубу внезапно огласил пронзительный гудок, и двери самого дальнего челнока стали закрываться. Те, кто в это время пытался взять его штурмом, лихорадочно полезли вперед, отчаянно надеясь успеть пробраться внутрь, прежде чем начнется запуск.

– Стойте! – закричала какая-то женщина, вырываясь из толпы и устремляясь к дверям. – Там мой сын!

– Остановите ее! – рявкнул другой голос. Несколько человек бросилось к ней, но было слишком поздно: женщина успела проскользнуть в двери шлюзовой камеры, но на челнок уже не попала. Осознав, что произошло, она повернулась и неистово застучала в герметичную прозрачную дверь шлюза. Раздался еще один гудок, на этот раз более длинный, и наступила тишина.

За ее спиной стартовал челнок, он оторвался от Колонии и начал свой путь к бледно-голубому земному шару. А потом толпа взорвалась воплями ужаса. Женщина плыла в пространстве за дверью шлюзовой камеры, и лицо ее исказилось от крика, который никто не слышал. Она дико лупила конечностями, словно пытаясь дотянуться до корабля, схватить его и каким-то образом проникнуть обратно. Через несколько мгновений ее конвульсии прекратились, а лицо стало густо-фиолетовым. Гласс отвернулась, но недостаточно быстро, и успела краем глаза увидеть омерзительно громадную, распухшую фиолетовую ногу, после чего тело женщины скрылось из поля зрения.

Снова прозвучал гудок, и начался запуск второго челнока. Теперь их осталось всего четыре. Безумие толпы достигло апогея, и взлетную палубу огласили крики горя и страха.

Стиснув зубы, Гласс волокла мать вперед, а людское море несло их все ближе к трапу. Тем временем отчалил третий челнок. Мимо прошмыгнул кто-то рыжеволосый: Гласс не сразу поняла, что это Камилла. Означало ли это, что Люк тоже где-то поблизости? Гласс собралась было позвать его по имени, но ее крик умер, не успев родиться.

– Гласс, – раздался сзади голос матери. Казалось, Гласс не слышала его целую вечность, – нам туда не попасть. Во всяком случае, вместе. Иди одна.

– Нет! – воскликнула Гласс и, увидев брешь в толпе, ринулась туда. В то же мгновение она увидела, как Камилла, выпихнув из челнока какого-то тощего мальчишку, заняла его место. Над стартовой палубой разнесся полный муки вопль его потрясенной матери, и дверь челнока с легким щелчком закрылась.

– Дорогу! – хрипло прозвучало над толпой.

Гласс обернулась и увидела, что по трапу бегом движется колонна охранников, сопровождая нескольких гражданских, среди которых был Вице-канцлер Родес.

Приказа никто не послушался. Людские тела по-прежнему напирали на оставшиеся челноки. Однако охранники продолжали движение вперед, прокладывая себе путь рукоятками пистолетов.

– Расступись!

Они протискивались как раз возле Гласс и Сони, расчищая дорогу для высокопоставленных шишек. Поравнявшись с Соней, Вице-канцлер встретился с ней взглядом, и на лице его появилось выражение, которое Гласс не смогла толком понять. Он остановился, шепнул что-то охранникам и кивнул на них с мамой. Толпа расступилась, когда к ним устремились трое парней в форме. Прежде чем Гласс успела хоть как-то среагировать, охранники подхватили их с Соней под руки и повлекли к последнему челноку.

Яростные, злые крики теперь звучали где-то далеко-далеко. Сознание Гласс едва ли отмечало что-то, кроме отчаянного биения собственного сердца да ощущения хватки материнских пальцев, вцепившихся в ее руку. Неужели у них получилось? Неужели Вице-канцлер только что спас им обеим жизнь?

Охранники затолкали их в последний челнок вместе с Вице-канцлером. Все сто сидений, кроме трех в самом первом ряду, были заняты. Родес сделал им знак пройти туда. Двигаясь как во сне, Гласс усадила Соню возле Вице-канцлера, а потом и сама уселась на последнее свободное место.

Однако к облегчению Гласс примешивалась острая, неутихающая боль от того, что Люка, возможно, не будет вместе с ней на Земле. Может быть, любимый и сел в какой-то другой челнок, но она сильно в этом сомневалась. Люк был не из тех, кто станет расшвыривать людей из-за места в челноке. Он был склонен к этому не более, чем к тому, чтобы позволить другу умереть за его преступление.

Когда начался финальный обратный отсчет, Соня стиснула руку Гласс. Люди вокруг них плакали, бормотали слова молитв, шепотом прощались с теми, кого оставляли на произвол судьбы, и просили у них прощения. Родес помог Соне пристегнуться, Гласс тоже принялась нашаривать ремни безопасности. Однако, прежде чем ее дрожащие руки застегнули замок, в дверях появился какой-то охранник. Его безумные округлившиеся глаза метались по сторонам, а в поднятой руке он держал пистолет.

– Какого черта! Что ты творишь! – воскликнул Родес. – Убирайся! Ты всех нас отправишь на тот свет.

Охранник выстрелил в воздух, и все замолчали.

– А теперь слушайте, – сказал он, обвода всех взглядом, – один из вас сейчас отсюда выйдет или все умрут. – Его полные ужаса глаза остановились на Гласс, которая все еще не могла справиться с замком. Сделав несколько шагов, охранник направил пистолет ей в голову. – Ты, – выплюнул он, – убирайся. – Его руки так тряслись, что ствол пистолета едва не оцарапал щеку Гласс.

– Минута до старта, – произнес бесплотный голос.

Родес нашарил руками свой ремень безопасности.

– Солдат! – командным голосом рявкнул он. – Смирно!