Клан Гамбино. Новое поколение мафии - Борис Винокур

Среди двенадцати присяжных заседателей двое были выходцами из Италии, двое афроамериканцами, еще двое — демобилизованные офицеры ВМФ США. Остальные — госслужащие Нью-Йорка. В соответствии с законодательством США члены жюри присяжных не имели права заранее ознакомиться с материалами дела.

Но истории из жизни Джона Готти освещались всеми СМИ. Более того, журнал «Тайм» (Time magazine ) на развороте очередного номера напечатал портрет Джона Готти работы известного художника Энди Уорхола.

Тогда же в Манхэттене, Бруклине и в ряде других районов Нью-Йорка состоялись, правда немногочисленные, демонстрации сторонников Джона Готти. Некоторые демонстранты несли в руках разворот номера журнала с портретом своего любимца. Они его называли «наш идол». Такого рода события, предшествовавшие началу судебного процесса, впервые встречались в многолетней практике судьи Юджина Никерсона. И наверняка не случались за годы карьеры прокурора Дианы Джиакалони.

Слушание дела Джона Готти вначале проходило за закрытыми дверями. В зал заседаний, кроме судьи, прокурора, адвоката и членов жюри присяжных, никто не допускался. Судебный зал открыли для всех остальных, включая членов семьи подсудимого, его сторонников и репортеров местной прессы, 25 сентября 1986 года. Первой выступила Диана Джиакалони. В тот день она появилась в судебном зале в модном красном костюме. Джон Готти, сидевший на скамье подсудимых в первом ряду этого зала, прошептал своему адвокату: «Хороша мадам. Будем звать ее Красная Леди».

Свое первое полуторачасовое выступление Диана Джиакалони начала с рассказа о том, как подсудимый Джон Готти начал свою карьеру в мафии Карло Гамбино и как еще в 1974 году тот приказал ему убить главаря ирландской мафии Джеймса Мак-Бритни, который похитил его племянника Манну. В помощь ему крестный отец мафии отрядил Анжело Руджиерро и Ральфа Галиони.

Диана сказала, что за такое преступление Готти уже тогда полагалось пожизненное заключение, а он отделался всего двумя годами тюрьмы. И выразила уверенность в том, что ничего подобного не произойдет в этом уголовном процессе. «Все преступления Джона Готти за годы его криминальной деятельности подтверждены фактами» — этими словами Джиакалони закончила свое первое выступление в суде.

Она невольно бросила взгляд на подсудимого Джона Готти. Тот в это время ехидно улыбался, а поймав ее взгляд, даже чуть слышно рассмеялся.

Затем слово было предоставлено защитнику подсудимого. Брюс Катлер, улыбаясь присутствовавшим в зале, заявил, что слова прокурора Джиакалони — выдумка Красной Леди. Услышав это прозвище, присутствовавшие в зале люди рассмеялись, проявив свое расположение к защитнику подсудимого. Брюс Катлер обратился к членам жюри присяжных: «Ничего подобного в организации Карло Гамбино никогда не было и не могло быть. Убийства и рэкет? Это фантазия, выдуманная прокурорами. В частности, прокурором Дианой Джиакалони».

Потом Катлер перешел к рассказу о личности Джона Готти. Он заявил, что вся жизнь этого джентльмена убеждает в том, что он никогда не имел связей с организованной преступностью. «Прокуроры невзлюбили его за шикарный, свободный образ жизни. За его желание роскошно одеваться, проводить время в ночных клубах, играть в карты. Да, он любил ночные клубы. Возможно, их руководство и втянуто в деятельность организованной преступности. Но при чем тут Джон Готти?».

В книге Джона Дэвиса «Династия мафии» опубликован отрывок первого выступления адвоката Брюса Катлера во время его дискуссии с прокурором Дианой Джиакалони. Автор книги и авторы других публикаций того времени сочли выступление защитника Джона Готти театральным представлением, а самого Брюса превосходным актером.

«Прокурор Красная Леди, прошу извинить — леди Диана Джиакалони… Прокурор Диана Джиакалони утверждает, что мой подзащитный ничем не отличался от людей того круга, в котором вращался с молодых лет. Не вижу в этом ничего плохого. В его молодые годы Джона не допускали в богатые клубы, а в юношеские — не принимали в школы для богатых. Его отец был неимущим, и сын не смог поступить в Гарвардский университет. Так что же? Что он должен был делать? Игнорировать круг людей, в котором он вырос, с которыми общался в годы юношества? Джон не игнорировал этих людей. Они вместе росли. Разве можно обвинять моего подзащитного в том, что он имел связи с людьми, которых не любит прокуратура? А Джон любил проводить время в клубах, имевших, вероятно, думаю, наверняка связи с преступным миром… Джон любил ходить в клубы, встречаться с женщинами, играть в карты… Для кого кофе, а для кого виски… Разве за образ жизни можно человека держать в тюрьме?

Джон Готти, — поймите меня правильно, — семейный человек. Для него семья, его жена, преданная ему до конца жизни Виктория, его пять детей, две дочери и три сына, была единственным богатством, тем, ради чего он жил…»

В тот момент, когда Брюс Катлер закончил эту фразу, он подбежал к своему столу, взял с него лист бумаги и опять обратился к членам жюри присяжных:

«Вот смотрите! Это обвинительный документ. В нем утверждается, что мой подзащитный — Джон Готти — убивал людей и свою жизнь посвятил не своей семье, а рэкету».

Брюс Катлер поднял вверх руку, в которой держал копию обвинительного документа, и, обращаясь к членам жюри присяжных, произнес:

«Это гнилье. Гнилье от начала до конца! Оно воняет! Если вы возьмете тухлое мясо, морковь, прогнивший картофель, лук и подольете туда вкусный соус, это будет то, что вам предлагает обвинение прокуратуры. Обвинение моего подзащитного в убийствах и рэкете. Оно воняет. От него тошнит!»

Брюс Катлер подбежал к мусорной корзине рядом со столом судьи Юджина Никерсона и громогласно обратился к членам жюри:

«В ваших руках судьба Джона Готти. Вы можете остановить игру прокуратуры. Вы можете взять этот приговор и выбросить его в эту мусорную корзину. Повторяю, в ваших руках судьба этого человека».

Затем он на мелкие кусочки разорвал лист бумаги и выбросил обрывки в мусорную корзину:

«Это место, где должно находиться выдуманное прокуратурой обвинение против Джона Готти. Самое подходящее место. Это прогнивший, тухлый документ. Прогнивший дотла. Он воняет. Его место на помойке».

Этим театральным представлением и завершился первый день судебного разбирательства. Последующие дни были посвящены обсуждению показаний свидетелей, представленных сторонами обвинения и защиты. То были нелегкие дни для всех участников процесса. Одна только сторона обвинения вызвала в суд для дачи показаний семьдесят восемь свидетелей.