Станции Ангелов - Гэри Гибсон

– Что это? – спросил Элиас, озирая похожую на склад каморку с некрашеными стенами. Здесь было темно – свет падал только сверху через люк. В одной стене Элиас заметил дверь, по виду – от переходного шлюза.

– Мой маленький тайник, – ответил Эдуардес. – Здесь я храню всякие вещи, когда не хочу, чтобы о них кто-нибудь знал.

Контрабанду, догадался Элиас.

Эдуардес пошел к ящикам и открыл один. Он был заполнен медицинскими пневмошприцами, которые впрыскивают лекарство без иглы – достаточно приставить шприц к руке. Эдуардес достал две штуки и повернулся к Элиасу, как гуляка, предлагающий другу стакан шерри.

– Хочешь укольчик?

– Нет, спасибо. Мне нужна ясная голова.

– Дело хозяйское. Не против, если я кольнусь? – Раздался легкий скрип – это Эдуардес прижал пневмошприц к руке и нажал на кнопку. Он помотал головой. – Уф. Как же мне это было нужно! Ты многое теряешь, знаешь ли.

– У нас есть работа, и я плачу тебе за нее. Это значит, что тебе тоже нужна ясная голова. – Элиас указал на ящик. – Еще раз тронешь ту штуку, прежде чем я перейду туда, клянусь, я тебя убью на месте.

Эдуардес покраснел и отвел глаза.

– Ладно-ладно, о Господи.

«Можно ли ему доверять? – спросил себя Элиас. – Но, кажется, у меня нет выбора».

– Давай повторим все еще раз, – сказал он, стараясь придать голосу непринужденный тон. Каждый инстинкт в его голове кричал: «Беги отсюда! Этому человеку нельзя доверять, ты ничего о нем не знаешь». Но Элиас продолжал говорить: – Значит, я перехожу во что-то вроде челнока?

– Это раздетый «Гоблин». Используется для ремонта корпусов, перевозки грузов между Станцией и соседними кораблями. Негерметизирован – вот почему тебе нужен скафандр. Запомни, все обычные коды и режимы безопасности на нем отключены, иначе его нельзя было подвести к другому кораблю: нас бы остановили автоматически. Ага, вот они.

Эдуардес открыл другой ящик и вытащил два скафандра, которые даже на непрофессиональный взгляд Элиаса выглядели так, будто видали лучшие дни.

Его сомнения не рассеялись. Элиас вышел из шлюза, стараясь вспомнить свою военную подготовку. «Гоблин» находился прямо перед ним, всего в нескольких футах. От судна осталась беспорядочная платформа с рядом грузовых тележек, расставленных вдоль кормовой дуги. В данный момент тележки пустовали, но Элиасу понадобится, по крайней мере, одна из них.

– Пристегнись, – велел голос Эдуардеса сквозь потрескивание рации. Элиас нашел пульт управления и кресло пилота. Прямо под ним находились ремни для ног.

Волна боли окатила его, и вселенная на мгновение завертелась. Во рту стало горько от желчи, и Элиас знал, что это его сгрызает Медленный Блайт.

– Помни, Мюррей, этой штукой можно управлять и дистанционно, ты меня понял?

Элиас кивнул.

– Эй, Элиас, проснись! Ты готов к полету или нет?

– Готов, – ответил Элиас, совсем не чувствуя себя готовым.

– Все, что тебе нужно, есть на том смартшите, – напомнил Эдуардес. – Делай, как я сказал, и ты запросто прилетишь и так же запросто улетишь. Никто даже не заметит разницу.

Элиас посмотрел на пульт управления «Гоблином», вспоминая, что ему говорили. «Забудь про пульт. Используй дистанционное управление, встроенное в скафандр». Все скафандры и транспортные средства, применяемые возле Касперской Станции, использовали одни и те же протоколы, предназначенные для людей с минимальными навыками или знаниями. «Просто скажи этому „Гоблину“, куда лететь, и он тебя отвезет».

Элиас заранее ввел координаты грузового звездолета в панель на рукаве скафандра. Теперь он вывел их на экран «Гоблина». Раскуроченный «Гоблин» рывком пришел в движение, совершая ряд сложных маневров с помощью крошечных реактивных двигателей, смонтированных по окружности корпуса. Вскоре на консольном экране появился грузовик.

«Джагер» принадлежал к тому же классу кораблей, что и звездолет, доставивший Элиаса в эту систему, и обычно был заполнен путешественниками в бесчувствии глубокого сна. Но, по крайней мере, один пассажир в официальной судовой декларации не значился.

Прошли минуты, и Станция позади Элиаса уменьшилась. Прошли еще минуты. «Джагер» приближался, становясь все больше, и больше, и больше, пока не стал похож на огромный серо-белый утес, занимающий все поле зрения. Казалось, вся вселенная наполнилась звуком дыхания Элиаса.

Перед ртом Элиаса располагался рычажок. Элиас высунул язык, и с одной стороны визора появилось крошечное трехмерное изображение выбранной секции корабля. Вход в грузовой отсек в боку «Джагера» был обведен красным, и «Гоблин» без лишней суеты направился к нему.

Теперь стали видны другие силуэты, снующие вокруг корпуса «Джагера» как рыбешки вокруг кита. Два других судна, походили на «Гоблина», который вез Элиаса. Внешняя обшивка звездолета кое-где была снята, скелет корабля частично обнажился. «Джагер» явно проходил капитальный ремонт.

Рация снова затрещала.

– О'кей, Мюррей, – произнес голос Эдуардеса. – Я отключаюсь. Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь тебя услышал, когда ты так близко?

Элиас нашел выключатель рации и повернул его языком. «Как будто они бы ничего не поняли из того, что ты только что сказал, засранец», – подумал он. В молчании он подплыл к огромному кораблю, и внезапно перспектива сместилась – Элиасу показалось, будто он медленно падает на землю.

«Нам туда», – подумал Элиас. Теперь люк был виден невооруженным глазом.

Через пару минут Элиас остановил «Гоблина» в нескольких метрах от «Джагера», освободился от всех ремней и, легко оттолкнувшись, мягко опустился на корпус «Джагера» возле того самого люка, о котором говорил Эдуардес.

Из набедренного кармана скафандра Элиас вытащил инструменты. Один из них походил на гибрид гаечного ключа со шпателем: толстая металлическая рука, один конец которой слегка напоминал геометрически точный полумесяц. Он идеально вошел в прорезь люка, и, когда Элиас повернул металлическую руку против часовой стрелки, люк открылся. Струя воздуха вырвалась в бесконечность, окатив Элиаса, когда он падал внутрь.

Он оказался в коридоре, вокруг – никого. Эдуардес ввел его на корабль. Остальное за ним.

Тренчер был где-то здесь. За прошедшие несколько дней Элиас почувствовал, что прежнее мироощущение сошло с него как старая кожа: глубоко укоренившееся чувство серой безнадежности, которое характеризовало его жизнь в течение вот уже нескольких лет. Элиас понял, что долгое время просто существовал, выжидал. Никакая великая цель в жизни не открылась ему тогда. Теперь он ощутил новую уверенность и в первый раз в своей жизни понял, почему некоторые люди не боятся смерти. Пока ты борешься за то, что тебе действительно не безразлично, можно умереть без страха. Лишь бы только эта смелость не стала неосторожностью.