Укрощение строптивых - Светлана Успенская

— Надеетесь, нас скоро лишат этой возможности? — усмехнулась Лариса.

— А вы сомневаетесь в этом? — колко отозвалась Лиза. — Не думаете же вы, что мы здесь надолго? В принципе, я, конечно, не прочь понежиться на солнышке недельку-другую, но на пятьдесят лет меня не хватит. Честно говоря, вдали от Москвы я могу выдержать дней пять, не больше. Меня ждут друзья, дела, выставки, светская жизнь. Я без этого просто умру!

— Ну и каким образом вы собираетесь вернуться домой?

— Мой папа позаботится об этом. Думаю, я даже не успею покрыться первым загаром, как он уже приплывет за мной на каком-нибудь трехпалубном миноносце. Неужели вы думаете, что дочь такого человека, как он, может бесследно исчезнуть?

— Не знаю, не знаю, — задумчиво протянула Лариса, отправляясь в дом за шляпой. Яркое солнце, отражаясь от полированного розовато-белого мрамора, слепило глаза и мешало осмотру дома снаружи.

— Кстати! — обернулась она в дверях. — А вы уже слегка загорели!

И стала подниматься вверх по лестнице. Где-то во время блужданий по дому она видела морской бинокль. Именно его ей сейчас не хватало.

Постепенно тревожная атмосфера всеобщего ожидания на острове пошла на убыль. Растерянность и ошеломление первых минут спали, буря эмоций потихоньку улеглась, уступив место неистребимой надежде. Казалось, вот-вот произойдет нечто, что вернет узниц домой, к родным и близким, к привычным занятиям и милым сердцу делам.

Однако ничего не происходило. Очерчивая полукруг на небесной сфере, солнце медленно катилось в вышине, обливая землю расплавленным золотом.

Море накатывалось на ослепительно белый песчаный пляж, слизывая следы на песке, и неохотно отползало назад. В скалистой части острова волны с грохотом обрушивались на камни, бурля и вздымая мелкую галечную взвесь.

Весь день напролет неутомимая Лариса с биноклем обследовала остров, то устремляя усиленный окулярами взгляд на замок, ослепительно прекрасный в своем безмолвном равнодушии, то пристально изучая линию горизонта.

Безрезультатно! Многочисленные башенки с острыми кровлями безмолвно впивались в голубое небо, в зеркальных стеклах распухшими белыми рыбами проплывали облака.

Молодежь, Юля и Надя, пропадала на пляже, Алена предпочитала отсиживаться в прохладе, беспокоясь, что беспощадный ультрафиолет повредит ее кожу, Ольга Витальевна строила планы относительно сооружения пенопластового плота и, перебирая в голове остатки школьных знаний, безуспешно пыталась определить, в какой части света она находится. Нежась в кружевной тени, Лиза кусала ручку, мучимая приступом вдохновения: «Когда, покорная судьбе, презрев и горести и муки, я изнывала от разлуки, не забывая о тебе, тогда…» Дальше стихи не шли.

Несмотря на внешне расслабленное состояние, все были напряжены до предела и готовы к обороне при малейших признаках опасности. Но опасности не было. Вообще ничего не было. Только солнце, море и небо.

Вечером обитательницы острова вновь собрались в столовой. Остатки вчерашнего пиршества уже начали дурно попахивать, над столом плавно барражировали невесть откуда взявшиеся мухи. Противный аромат гниющей еды, точно невидимый яд, распространялся по всему дому.

— Нет, это невозможно. — Ольга Витальевна брезгливо сморщила нос. — Кто-нибудь в конце концов уберет всю эту грязь?

— Почему бы вам самой не убрать? — дерзко парировала Надя, воспринимавшая все разговоры о еде и посуде, как поползновения на свою личную свободу.

— Я? — искренне изумилась Ольга Витальевна. — Дорогая моя… При моем общественном положении невозможно требовать, чтобы я мыла посуду. Это все равно, что драгоценным алмазом забивать в стену ржавый гвоздь.

— Может быть, установить дежурство? — наивно предложила Юля, оглядывая собеседниц.

— Да, — поддержала ее Алена. — Или, например, пусть каждая из нас вымоет свою тарелку.

— А общая посуда? Она все равно останется грязной!

— Ну, тогда пусть каждый вымоет еще одну из общих тарелок.

— А если кому-то достанется мыть больше, а кому-то меньше? Кому-то заляпанное жиром блюдо, а кому-то вазочка из-под фруктов? Несправедливо!

— Послушайте, всего-то нужно счистить остатки еды и засунуть тарелки в машину. А споров!.. — На это Лиза фыркнула и с апломбом заявила:

— А я вообще не собираюсь мыть никакие тарелки, ни свои, ни чужие.

С минуты на минуту меня отсюда заберут, зачем портить маникюр?

— Вы так уверены в этом? — усмехнулась Лариса.

— Конечно! Наверно, я даже не лягу спать этой ночью, чтобы не пропустить прибытие корабля или вертолета.

— Блажен, кто верует, — с усмешкой буркнула Лариса. Она не испытывала энтузиазма по этому поводу. Прибытие посторонних на остров в данный момент нарушило бы ее личные планы.

Внезапно где-то под лепным потолком еле слышно зашипело, и послышался вкрадчивый голос:

— Простите, что вмешиваюсь в вашу беседу… — Услышав его, Лиза побледнела и приоткрыла в молчаливом изумлении рот, точно увидела бесплотный призрак.

— Придется разочаровать вас и напомнить, что никто не приедет, — продолжал уверенный баритон из-под потолка. — Никто! Я хочу, чтобы вы твердо усвоили: никто не приедет за вами, никто не будет разыскивать вас, вы никогда, до конца своих дней не сделаете и шагу с этого острова. Мой искренний совет вам: не пытайтесь бежать, это бесполезно. До материка слишком далеко, вы утонете, разбившись о подводные рифы, а иного пути отсюда нет.

Голос выжидательно стих. И через мгновение удивленная тишина взорвалась гневными голосами:

— Нас подслушивают!

— За нами следят!

— Подглядывают!

— Да он издевается над нами!

Только Лариса не принимала участия в выражении всеобщего гнева. Она внимательно оглядела стены и пробормотала:

— Значит, все-таки он где-то здесь, на острове. Где же? Не иначе за той дверью, что я нашла… Как я и думала, стены здесь нашпигованы камерами и микрофонами, как печенка по-болгарски нашпигована чесноком.

Она не знала, хорошо это или плохо, однако сразу принялась раздумывать, как бы ей этот факт обратить в свою пользу.

— Эй вы! — истерически взвизгнула Лиза, подняв лицо к потолку. — Кто вы такой? Вы нас слышите? Зачем вы нас сюда привезли?

Она ждала ответа. Голос не заставил себя ждать.

— Я хозяин этого острова, — уверенно прозвучал негромкий баритон. — А доставили вас сюда затем, чтобы вы мне составили компанию.

— Это какое-то безумие! Это извращение! Идиотизм!

— Вовсе нет, — спокойно парировал невидимый собеседник, — это моя прихоть, а я привык свои прихоти исполнять.

«Если он с нами разговаривает, — подумала Лариса, напряженно размышляя, — значит, он где-то поблизости. При дальних расстояниях такую качественную связь трудно организовать. Но ведь я обшарила весь дом!»

— Когда я смогу вернуться обратно? — вызывающе спросила Лиза, делая шаг вперед.

— Обратного рейса не будет. — Голос прозвучал вызывающе спокойно.

Слишком спокойно, и это взбесило своевольную девицу.

— Как это «не будет»! Мне нужно домой! Немедленно! У меня куча дел!

Это произвол! Немедленно вызовите катер или вертолет! Я обращусь в милицию, в суд, в ООН!

— Попробуйте! — В голосе звучала откровенная насмешка. — К вашим услугам морская почта. Бутылку с письмом можно запечатать стеарином от свечек на камине.

— Он над нами издевается! Садист! Отвратительный тип! Извращенец!

Маньяк!

Голос под потолком заклокотал добродушным смехом:

— Я, конечно, ждал бури возмущения, но не думал, что буря так затянется… Дамы, будьте благоразумны. Разве вам здесь не нравится? О чем еще вы можете мечтать? У вас есть все! Я даю вам все, требуя взамен немногого…

— Что-о? Он еще чего-то требует! Вот нахал!

— Чего же вы требуете?

Точно легкий вздох пронесся по комнате.

— В первую очередь — покорности. Потом — дружбы и совсем немного любви. Совсем немного.

— Ну уж нет! — возмутилась Лиза. — Любви захотел, ишь ты! Только попробуй прикоснуться ко мне!

— Я и не буду вас касаться, — насмешливо заметил голос. — Думаю, ваш приступ гордости не затянется, и скоро настанет момент, когда вы на коленях будете умолять меня о пощаде и внимании. И я еще подумаю, прежде чем принять вашу любовь…

— Нет, вы слышали! — возмутилась Лиза. — Он мне угрожает! Мне, дочке такого папы! Да вы знаете, что с вами будет? Да вы знаете, что от вас скоро останется только мокрое место? У моего отца все куплено! Он направит сюда армию! ФСБ! Он наймет лучших сыщиков! Немедленно меня выпустите отсюда!

Не-мед-лен-но!

Тряхнув головой, она в бешенстве затопала ногами. Но голос больше не отвечал. Шипение эфира стихло.

— Отключился, — констатировала Лариса.

— Обиделся, — вздохнула Алена. Лиза перестала топать и непонимающе огляделась. На нее смотрели пять пар осуждающих глаз.