Полярная мечта (С иллюстрациями) - Александр Казанцев

— Простите, друзья мои, — сказал Волков, залпом выпив содержимое стакана.

— Мне следовало бы подробно рассмотреть законченный в Институте холода проект ледяного мола…

Алексея поразило сейчас выражение лица Волкова. На первый взгляд оно могло показаться обычно спокойным, но болезненно приподнятые у переносицы брови говорили о напряжении воли, старающейся подавить что-то рвущееся наружу.

— Начало полярной стройки ледяного мола предрешено, — сказал Волков. — Мне поручено подготовить решение…

Алексей забыл о возникшей было тревоге за Николая Николаевича. Радость овладела всем его существом, ему хотелось вскочить, кричать, обнимать всех, кто находился в кабинете.

— Надо бы поговорить с вами обо всем, — продолжал Волков. — Надо бы… да не могу, — он остановился, тяжело дыша, вынул платок и вытер лоб. — Не могу… Дело в том, друзья мои, что Галенька… Галчонок мой, дочурка… погибла она…

Волков отвернулся.

Алексей не сразу понял. В нем еще бушевала невысказанная радость. Мол будет построен! И вдруг… Что такое? Галя погибла?

Он вскочил и, забыв, что находится в кабинете министра, подбежал к Николаю Николаевичу и обнял его за плечи. Волков, не оборачиваясь, нашел руку Алексея и крепко, по-мужски сжал ее, потом решительно подошел к столу:

— Проверить надо, что дали поиски.

Ходов покачал головой:

— Полярная ночь… Пурга…

Глава четвертая

«ПОДВОДНОЕ СОЛНЦЕ»

Встречи с Николаем Николаевичем Волковым были для Овесяна на протяжении многих лет поворотными пунктами в жизни.

Лет за пять до Великой Отечественной войны в Московский университет явился мальчик, которому не было и шестнадцати лет. Он приехал из глухого уголка Армении и привез письма от отца-колхозника и от местной комсомольской организации. Мальчик требовал, чтобы его допустили к приемным экзаменам.

Настойчивый комсомолец, которому везде отказали, дошел до аппарата ЦК партии. Познакомившись тогда с пареньком, Николай Николаевич понял, что у юноши поразительные способности. Он осторожно обратил на это внимание людей, от которых зависело решение вопроса. К мальчику присмотрелись и сделали для него исключение из правил. Он был принят в университет, а через три года Николай Николаевич поздравил Арамаза Овесяна с блестящим и досрочным окончанием Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова. Юноше не было и девятнадцати лет. Он заявил о своем желании защищать диссертацию на ученую степень кандидата физико-математических наук. И через год действительно защитил диссертацию, о которой говорили, что она могла бы быть докторской. Перед двадцатилетним ученым открылась широкая дорога. Крупнейшие физики смотрели на него с надеждой.

Пролетел еще год, и началась Великая Отечественная война. К Николаю Николаевичу пришли из Академии наук. Его просили воздействовать на Овесяна, решившего уйти добровольцем на фронт. Николай Николаевич долгий вечер беседовал с молодым человеком и не стал отговаривать его.

Лейтенант Овесян был упомянут в одной из сводок Совинформбюро. Потом Николай Николаевич потерял Овесяна из виду. Однако вспоминал его не раз.

И вот в последние дни войны член Военного совета одной из штурмовавших Берлин армий генерал-лейтенант Волков встретился с боевым командиром, отличившимся при взятии вражеской столицы. Это был молодой и в высшей степени способный, как отрекомендовали его Волкову, полковник Овесян.

Еще гремели разрывы снарядов, еще трещали автоматные очереди и последние остатки фашистских полчищ сдавались в плен, а генерал-лейтенант и полковник беседовали… о физике. Узнав мысли офицера-физика о внутриядерной энергии и услышав его опасения о возможном ее использовании для враждебных нам целей, Николай Николаевич Волков пожалел, что в свое время не подсказал молодому физику, где он может выполнить свой патриотический долг. Впрочем, разговор был не только о физике. Волков узнал, что Овесян женился на боевой подруге связистке Кате. Она потеряла в сражении руку и теперь ждет мужа с дочками-двойняшками, которых Овесян еще не видел, но уже называл общим именем Сашоль и Сашу и Олю.

Кончилась война в Германии. Прогремел атомный взрыв в Японии. Николай Николаевич Волков написал Овесяну, советуя демобилизоваться. Сам Николай Николаевич уже снял генеральский мундир. Назначенный на ответственный пост, он был занят выполнением плана послевоенной пятилетки. Вскоре и Овесян вернулся в лабораторию физики.

Николай Николаевич любил стремительные, ищущие натуры и уже не выпускал Овесяна из виду. Он рекомендовал его для участия в работах по изучению космических лучей на горе Арагез. Докторская диссертация Овесяна об элементарных частицах неизвестных до того времени размеров наделала много шуму в научных кругах. Молодой профессор Овесян начал чтение своих знаменитых лекций в университете, куда он поступил шестнадцатилетним мальчиком. Только один год читал профессор лекции, на них приходили студенты из других вузов, инженеры, даже профессора. Но педагогическая деятельность не пришлась по вкусу этому неуемному человеку. Напрасно Николай Николаевич пытался уговорить его. Овесян посвятил себя исследовательской работе и немедленно занялся массовым внедрением научных открытий в производство. Физик — теоретик и экспериментатор — неожиданно заинтересовался технологией и цехами. Он не желал ограничиваться, как некоторые его собратья, научными отчетами и статьями в журналах. Он хотел видеть свои мысли воплощенными в машинах и аппаратах массового применения.

Ученый встал во главе завода-института, включающего в себя, помимо исследовательских лабораторий, сеть опытных заводов, где осваивались серии новых машин и аппаратов. Инициатива Овесяна была подхвачена. В стране появилось еще несколько заводов-институтов, передающих в промышленность освоенные серии новых образцов вместе со всеми приспособлениями, нужными для их изготовления.

Неусидчивого Овесяна снова потянуло в родной университет. Теперь ему уже хотелось преподавать физику, но так, чтобы его ученики знали, для чего нужна физика в жизни и на производстве. К этому времени за плечами профессора Овесяна, члена корреспондента Академии наук, было уже много важных открытий и серьезных работ, немало промышленных изделий, своим появлением в быту обязанных Овесяну. В сорок три года после избрания действительным членом Академии наук СССР он оставил руководство заводом-институтом и возглавил исследования, связанные с использованием термоядерных реакций.