Дети Зазеркалья - Kagami

— Меня он тоже разыскивает, — проворчал Гордон.

— Конечно. Он должен встретиться со всеми.

— С кем, со всеми? — ухватился я за эту мысль.

— Вы, молодые люди, не единственные, кто нужен Велу, или о ком он, по крайней мере, должен собрать информацию.

— Какого рода? — насторожился я.

— Какого рода? — переспросил Шарль и опять ухмыльнулся. — А какого рода нужна информация тому, кто назначил себя вашим ангелом хранителем? Или вы всерьез полагаете, Питер, что вам никогда не помогали в жизни?

— Что вы хотите этим сказать? — напрягся я.

— Ох, Питер, — он покачал головой, — такой образованный и разумный человек, а в упор не хотите замечать некоторых вещей! Сколько, по-вашему, платят заправщикам?

На мгновение задумавшись, я задохнулся. Я привык считать, что мне просто очень повезло тогда, в четырнадцать лет, что я хорошо работал, а старик Уэсли относился ко мне, как к родному внуку. Но если задуматься, я получал втрое, если не вчетверо по сравнению с обычной заработной платой.

— Вы хотите сказать, что…

Шарль кивнул. Помолчал. Я с трудом переваривал информацию.

— Конечно, отложенных вами денег все равно не хватило бы на полный курс обучения, но вам ведь так кстати подвернулась еще и мало кому известная стипендия. И еще, Питер. Вам никогда не приходило в голову, почему Родни Этлери предложил работу в штате молодому, никому не известному ординатору?

— Не может быть! — я просто не мог в такое поверить. Шарль сам не понимал, о чем говорит. Он просто не знал Родни. — Доктор Этлери никогда не поддался бы чьему-либо давлению. Не тот человек.

— Конечно, — легко согласился адвокат. — Но никто на него и не давил, собственно. Ему, скорее всего, просто посоветовали. Посоветовал человек, чьим мнением он дорожит. К тому же, думаю, всего лишь предложили присмотреться к вам. Решения не навязывали. Доктор Этлери сам пришел к выводу, что вы ему подходите. Впрочем, я могу ошибаться, но не думаю, что сильно.

Я ничем себя не выдал, хотя в душе бушевал настоящий ураган. Родни предстояло ответить мне на несколько не очень приятных вопросов.

— А я? — подал голос Гордон. — В мою жизнь он тоже вмешивался?

— Не было необходимости, — отмахнулся Шарль. — Ты рос беспроблемным ребенком, и у тебя было все, что нужно для счастья и успеха.

— Ты, например! — зло выплюнул австралиец.

— Я, — согласился адвокат, — и еще кое-кто. Но не спрашивай больше. Повторяю, я не тот, кто должен отвечать на такие вопросы.

— А кто должен? — не отступал Лэндсхилл.

— Вел, полагаю, — он вдруг засмеялся. — Хотел бы я присутствовать при этом разговоре! И посмотреть на Каролину!

— Слушай, Шарль! — Гордон приподнялся, мне даже показалось, что он сейчас бросится на адвоката. — Я знаю, ты ненавидишь мою мать, но в моем присутствии изволь держать свое отношение при себе!

Лакруа незаметно преобразился. Из вальяжного расслабленного денди он вдруг превратился в опасного, готового к прыжку хищника.

— Запомни, щенок! — рявкнул он, и Гордон невольно отшатнулся. — Твоя мать, — он как-то странно выделил голосом это слово, — одна из немногих, для кого я готов сделать все на свете. Даже луну с неба достать, если она попросит!

В клинику я возвращался раньше, чем рассчитывал, надеясь застать Родни одного и не очень занятым. Разговор с Шарлем Лакруа оставил неприятный осадок. Мне не доставляло радости думать, что кто-то все время вмешивался в мою жизнь, не давая потонуть в неприятностях. И еще меньше радости было в том, что Родни взял меня на работу по рекомендации некоего безымянного благодетеля.

В кабинет своего работодателя я ворвался, сметя секретаршу. Увы, Родни был не один. Компанию ему составляла чопорная пара средних лет и совсем юная девушка.

— Питер! — Этлери так обрадовался, словно только меня здесь и не хватало. — Как хорошо, что ты вернулся раньше! Я как раз объяснял мистеру и миссис Уотерленд, что ты — лучший из лучших, и именно ты сможешь помочь их дочери. Кстати, познакомься. Мисс Уотерденд, Диана, твоя новая пациентка.

Я застыл. Эк меня угораздило вписаться прямо в это семейство! Стало быть, это и есть та красотка. Черт, кажется, я лажанулся. Девочке всего лет семнадцать, а за Родни тяги к нимфеткам я не замечал.

— Мистер и миссис Уотерленд, Диана, — я нашел в себе силы отвесить легкий поклон, приличествующий ситуации. — Мистер Этлери, к сожалению, из-за своей и моей занятости не успел сообщить мне, в чем ваша проблема. Но я буду рад, если смогу быть полезен.

— Разумеется, Питер, — Родни просиял, — сейчас мы все тебе объясним. Или хочешь посмотреть карту?

— Карта подойдет, — я едва не поморщился. Лучше уж прочитать сухое изложение проблемы моим коллегой, чем выслушивать эту явно экзальтированную парочку. Впрочем, девушка мне понравилась. Она смотрела на меня с любопытством ребенка, которого обещали познакомить с чудотворцем, и для нее моя внешность совершенно не имела значения. Я взял медицинскую карту и незаметно подмигнул ей, получив в ответ ехидный недоверчивый, но очень смешливый взгляд.

Чем дальше я вчитывался в текст, тем, наверное, сильнее вытягивалось мое лицо.

— Скажите, юная леди, а вы любите плавать? — спросил я, наконец, чтобы не затягивать молчание.

— Обожаю! — искренне воскликнула она. — Больше всего на свете!

— Согласись, Питер, случай, можно сказать, единичный… — начал Родни, но я тут же фыркнул, а он приподнял бровь.

— Ошибаешься, Родни. Далеко не единичный. Вы, конечно, слышали о Гордоне Лэндсхилле?

— А кто о нем не слышал?! — хмыкнула девчушка, но тут же нахмурилась. — Но я уверена, что могу быть даже лучше него!

— Не сомневаюсь, юная леди, — улыбнулся я, — но дело в том, что у него проблема аналогичная. Он тоже задыхается вдали от моря.

— Откуда вы знаете?! — воскликнула миссис Уотерленд.

— Он сам мне сказал, — пожал я плечами и полностью завоевал доверие и преданность новой пациентки. — Если не верите, можете сами у него спросить, — я обращался непосредственно к Диане. — Сейчас он в Лондоне, но долго здесь, разумеется, не продержится, как и вы. И все же, полагаю, пара дней у нас есть, чтобы организовать вашу встречу. Если, конечно, вы не против.

— Ой, что вы!

В этом ее восклицании было столько непосредственности и искреннего желания, что я полностью растерял все собственные обиды, которые нес в кабинет Родни. А еще я чувствовал, что это тот случай, когда я смогу помочь. Правда, пока совершенно не понимал, как именно.

Родни тоже одарил меня тем взглядом, который я так ненавижу. Взглядом, достойным чудотворца. Интересно, он действительно считает меня хорошим вложением капитала, или все же не смог отказать человеку, которого уважает?