Дочь оружейника - Генрих Майер

Часть вторая

I. Похищение

Фрокар, узнав все, что ему было нужно, поспешил выйти из Амерсфорта и скоро был в лагере Перолио у Нардена. Ему надобно было предупредить его, что Шафлер будет просить пропуск у бурграфа Монфортского, которого надобно было уговорить, чтобы он отказал в этом графу.

С первых слов бандита Перолио пришел в бешенство от одной мысли, что соперник его овладеет Марией и, чтобы помешать этому, он готов был на все. Он тотчас же продиктовал письмо к бурграфу, извещая, что несколько неприятельских офицеров хотят просить пропуск под предлогом свидания одного из них с невестой, но что они намерены проникнуть до приверженцев епископа и с их помощью овладеть городом. Стало быть, опасно и безрассудно давать пропуск в такое время.

Когда письмо было запечатано, Видаль получил приказание доставить его, как можно скорее, самому бурграфу Монфортскому. Стало быть, Шафлеру было мало надежды на согласие бурграфа. Успокоенный на этот счет, Фрокар взял четырех воинов, получивших приказание повиноваться ему беспрекословно; кроме того, капитан пожаловал своему наперснику несколько золотых монет на мелкие издержки. Отпуская его, Перолио прибавил, чтобы он не смел употреблять силы, не делал никакого шума в монастыре и не заставил его поссориться с бургомистром.

Бандит обещал, что все пойдет хорошо, зная однако, что если ему одному удастся похитить молодую девушку, даже и с шумом, то Перолио защитит его от бурграфа или скроет так, что никто не найдет виноватого. Впрочем, он успел придумать план и надеялся на успех.

Сам он пошел прямо в Зест, а помощников своих послал в Утрехт, чтобы они там переоделись и купили удобные, прочные носилки, в которых переносят больных или хрупкие вещи. Он назначил им день и место, где они должны сойтись.

Все это было исполнено. Фрокар был в Зесте через три дня после свидания Шафлера с Марией.

Он явился в монастырь в ливрее служителей герцога Монфортского и, назвавшись посланным от управляющего бурграфа, заказал большое количество пирожков и разных печений, требуя, чтобы все было готово в три дня, к большому празднеству, которое будет в Утрехте.

Настоятельницы и монахини были рады случаю показать свое искусство и, чтобы угодить высокому покровителю, принялись за работу. В эти три дня Фрокар изучал местность монастыря и часто бывал на монастырской кухне, в саду, и узнал очень хорошо все привычки монахинь. По вечерам он приходил в трактир, где назначил место свидания своим товарищам и размышлял о том, как бы ему вызвать Марию подальше из монастыря, чтобы не делать шума и потом увезти.

Во второй день он сидел угрюмый в трактире, не зная на что решиться, когда в комнату вошел крестьянин и спросил трактирщика:

– Далеко ли монастырь св. Бригитты?

– Полчаса ходьбы, не больше.

– Тем лучше, я успею еще сегодня побывать там.

– А что у тебя за дело в монастыре? – спросил любопытный хозяин.

– Дела никакого, только надо отдать письмо.

– Так сегодня не ходи понапрасну. Теперь все спят в монастыре и для тебя не отворят ворота. Отложи письмо до завтра.

– Нельзя, хозяин, завтра я должен быть в Амерсфорте.

– Так надобно было придти сюда раньше.

– Я и торопился, но дороги так дурны, что удивляюсь еще, как я не остался в болоте.

– Ты издалека, любезный? – спросил вдруг Фрокар, прислушивавшийся к разговору.

– Из Дурстеда.

– Из Дурстеда! – повторил бандит радостно. – Стало быть, ты идешь от наших врагов, от трески?

– Ну что? – возразил крестьянин. – Треска водится везде, где есть вода.

– Да, зато везде есть и удочки.

– Мне это все равно. Я не принадлежу никакой партии, а работаю на тех, кто мне платит.

– Но если солдаты бурграфа встретят тебя с письмом от одного из начальников епископских войск… потому что, вероятно, ты послан каким-нибудь дворянином… признавайся!

– Да, – проговорил озадаченный крестьянин.

– И ты знаешь имя этого дворянина?

– Имени не знаю, только он заплатил мне щедро за услугу.

– А ведь если найдут у тебя письмо, то примут за шпиона и, не разговаривая долго, повесят на первом дереве.

– Неужели? – вскричал крестьянин с ужасом. – Я этого не хочу.

– Верю, любезный, только обязанность каждого служителя бурграфа взять тебя за шиворот и представить утрехтскому судье.

И Фрокар указал на герб бурграфа, украшавший его кафтан; посланный Шафлера побледнел и задрожал как в лихорадке.

– Но… что я сделал? Что может быть преступного в письме к монахине…

– Ты не понимаешь политики, болван, – прервал Фрокар. – Враги наши употребляют все средства сделать нам зло… Я вижу, что ты по глупости попал в это дело и прощаю тебя с тем, чтобы ты отдал мне письмо. Сам же убирайся поскорее, потому что если завтра я встречу тебя здесь, то тебе не избежать пенькового галстука.

– Благодарствуйте, мессир, – сказал крестьянин, подавая письмо. – Впредь я буду осторожнее; прощайте!

И он выбежал, как будто за ним гнались по пятам, а Фрокар, смеясь над глупостью крестьянина, заперся в своей комнате с письмом Шафлера, потому что нельзя было сомневаться, чтобы письмо было от него. Адрес был на имя настоятельницы, но она, вероятно, должна была передать его Марии.

Бандит распечатал пакет. Шафлер уведомлял Марию, что бурграф отказал в пропуске и что он уведомил мастера Вальтера, чтобы тот сам ехал в монастырь и взял бы Марию, и что воины его, переодетые крестьянами, будут охранять ее всю дорогу, до аванпостов Дурстеда, где сам он с Франком будут ждать молодую девушку.

– Хорошо придумано, – сказал бандит, – только и я догадлив, что овладел этим письмом. Вот средство вызвать Марию из ее комнаты… А если оружейник приедет прежде?.. Не может быть!.. Верно этот же крестьянин несет и ему письмо… Он упоминал об Амерсфорте. А я, дурак, отпустил его… притом я один. Завтра придут товарищи и завтра же, в то время, как папенька будет собираться в дорогу, дочка будет уже в моих руках… А если нет?.. Это невозможно, сатана поможет мне. Красавица будет в объятиях капитана, а я прижму к сердцу сто золотых флоринов.

И запечатав письмо так искусно, что трудно было заметить, что его уже читали, Фрокар бросился на кровать отдохнуть, и поутру, чем свет, отправился на утрехтскую дорогу, ждать своих товарищей. Те показались не скоро, с носилками, в ливреях бурграфа, с большими корзинами для печенья. Бандит назначил им всем роли, и в сумерки все они пробрались к монастырю св. Бригитты.

Настоятельница сказала Фрокару, чтобы он прислал за печеньями людей со стороны сада, откуда был вход прямо в кухню, и Фрокар исполнил это, придя с корзинами к калитке сада, в то время как двое из его помощников посильнее должны были похитить Марию.