Алый флаг Аквилонии. Итоговая трансформация [СИ] - Александр Борисович Михайловский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Отдых будет после победы, мой дорогой Юнус! - воскликнул Мансур ибн Умар. - Кто много осторожничает, тот уходит с поля боя без прибытка. Сокровища могут увезти и спрятать, и тогда мы останемся ни с чем. А наши наложницы пусть трепещут: когда мы вернемся, то зададим им хорошую трепку.
- Сокровища могут спрятать, и это главное, - подтвердил Сабир ибн Хабиб, оглаживая бороду. -Поэтому выступаем немедленно. Судя по пустынному виду окрестностей, вражеские силы тут не могут быть особенно многочисленными, и пять тысяч храбрых воинов ислама, даже утомленных длительным переходом, быстро сломят любое сопротивление местных дикарей. Поэтому, Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного, мы выступаем немедленно. При этом магрибский джунд легкой кавалерии Умара ибн Али пойдет на рысях в авангарде и будет разведывать для нас дорогу, а остальные силы тронутся за ним шагом. А наши наложницы пусть ждут и готовятся раскрытыми объятьями встречать своих героев. Мы вернемся с победой еще до темноты, и горе тем, кто будет нам не рад!
4 августа 3-го года Миссии. Воскресенье. Утро. Большой Дом и окрестности.
Пока сарацины готовились к последнему в своей жизни походу и выступали, а защитники Акви-лонии принимали меры к отражению нападения, в Большом Доме происходили свои события. К тому моменту, когда Сергей Петрович привез франкских графинь в поселение, основная тревожная суета там уже улеглась, но, несмотря на это, проводить стандартные процедуры с новоприбывшими в три часа ночи было не ко времени. Единственным, кто мог до утра приютить нежданных гостий, была семья военного трибуна Гая Юния, точнее, его старшая жена леди Сагари. Конечно, принять госпожу Альбофледу и ее дочь Лейбоверу по всем законам аквилонского гостеприимства не отказались бы любом доме на Французской и Кельтской улицах, но никто из тамошних старших жен не говорил ни на франкском языке, ни на латыни. В ограниченном объеме франкским языком владел старый воин кельтского клана Виллем, но мужчине заниматься устройством посторонних женщин на ночлег было невместно.
УАЗ свернул к римской казарме и посигналил. На звук клаксона вышел декан дежурного наряда, и верховный шаман объяснил ему суть проблемы. Пока он там ходил, отец Бонифаций объяснил несчастным беглянкам, изрядно обалдевшим от местных чудес (а особенно от поездки на автомобиле), чьим заботам до утра вверяют их благополучие. Получилась весьма пристойная картина, ведь это была знатная и образованная женщина, владеющая латинским языком, и к тому же жена крупного военачальника (у графа Берульфа в подчинении никогда не было двух тысяч воинов, как у Гая Юния).
- Не беспокойся, дочь моя, - сказал Альбофледе примас Аквилонии. - Мы поручаем заботу о тебе доброй женщине, равной тебе по положению в прошлой жизни. Ей ты сможешь задавать любые вопросы, и будь уверена, что получишь на них прямые и честные ответы. Одно я тебе скажу сразу: прошлая жизнь для тебя и твоей дочери закончилась навсегда, а вот какой будет будущая жизнь, дарованная тебе Господом, зависит только от тебя.
Потом прошло совсем немного времени, и на крыльцо казармы вышла заспанная и босая леди Сагари с головой, покрытой наскоро наброшенным платком. Бросив на Альбофледу и Лейбоверу всего один беглый взгляд, она улыбнулась и сказала: «Это хороший женщина», после чего увела их внутрь.
Еще прошлой осенью, когда римский командир и его зампотылша вступили в законный брак, на первом этаже казармы в ее торцовой части им выделили двухкомнатную квартиру, разделенную коридором на мужскую и женскую половину, как это принято у средиземноморских народов. Направо пойдешь - попадешь в комнату к Гаю Юнию, которого сейчас нет дома, ибо в связи с объявленной повышенной готовностью он убыл в полевой лагерь к своим старым легионерам и недавним новичкам. Налево пойдешь - попадешь туда, где обитает леди Сагари, а также две рядовые жены Ана и Сина, взятые в семью на празднике летнего солнцестояния. Обе они - из вдов, выменянных на чашки-плошки и ножи на осенней «ярмарке», обе души не чают в своей нареченной старшей сестре, обе хлопотливые трудяги, передовички производства, единственная разница в том, что Ана пепельная блондинка, а у Сины вьющийся волос цвета воронова крыла, как у самой Сагари. Они тоже проснулись, и хлопочут, собирая на стол то ли поздний ужин, то ли ранний завтрак: холодные картофельные лепешки, заменяющие в Аквилонии хлеб, порезанный ломтями копченый олений окорок и кувшин травяного настоя с медом.
Поначалу Альбофледа приняла было этих женщин за доверенных служанок, но леди Сагари поспешила развеять ее заблуждения:
- Нет, дорогая Альбофледа, это не служанки, а мои нареченные сестры, жены нашего общего мужа.
- Так что же... - в ужасе произнесла франкская графиня, - у вас здесь как у магометан? А я думала, что вы христиане...
- Я знаю, кто такие магометане, - с достоинством ответила леди Сагари, - и могу сказать, что у нас тут не как у них. Женщины вступают в брак исключительно по собственному желанию, и никто ни к чему не может их принудить. Единственное право мужчин - ответить на притязания претендентки отказом, без всякого объяснения причин. Самое главное - любовь и дружба между женами одного мужчины, ведь, по местному закону, мы считаемся нареченными сестрами, которые во всем должны поддерживать друг друга. У нас все общее: и дом, и муж, и дети, а у ваших магометан все совсем не так. Там женщины как птицы в клетке, собственность злого хозяина, и между ними нет дружбы, а, напротив, имеется только самая жестокая вражда. Впрочем, сейчас рассказывать об этом бессмысленно, достаточно и того, что тебя никто ни к чему не будет принуждать. Вот посмотришь, как мы живем, и все поймешь. И тогда, быть может, ты и сама захочешь выбрать себе мужчину, чтобы отдать ему свое сердце. Как у нас говорят в таких случаях, никогда не произноси «никогда».
- Но я замужем! - возмущенно воскликнула Альбофледа.
- А вот еще одна вещь, которую тебе стоит понять сразу, - вздохнула аквитанская княгиня. - попав сюда, в мир до начала
