Полдень, XXII век - Аркадий и Борис Стругацкие

– Меня зовут Таня, – сказала инженер-археолог.

– Рю Васэда, – сказал Рю. – Рю – имя, Васэда – фамилия.

– Мбога, – сказал Комов. – Биолог и охотник.

– Где? – спросил Рю. – Ох, извините, пожалуйста. Тысяча извинений.

– Ничего, товарищ Васэда, – сказал Мбога. – Здравствуйте.

Мбога был пигмеем из Конго, и над травой виднелась только его черная голова, туго повязанная белым платком. Рядом с головой торчал вороненый ствол карабина.

– Это Тора-Охотник, – сказала Татьяна.

Рю пришлось нагнуться, чтобы пожать руку Тора-Охотнику. Теперь он знал, кто такой Мбога. Тора-Охотник, член Комитета по охране животного мира иных планет. Биолог, открывший «бактерию жизни» на Пандоре. Зоопсихолог, приручивший чудовищных марсианских «сора-тобу хиру» – «летающих пиявок». Рю было ужасно неловко за свой промах.

– Я вижу, вы без оружия, товарищ Васэда, – сказал Мбога.

– Вообще, у меня есть пистолет, – сказал Рю. – Но он очень тяжелый.

– Понимаю. – Мбога одобрительно покивал и огляделся. – Все-таки зажгли степь, – сказал он негромко.

Рю обернулся. От холма до самого горизонта тянулась плоская равнина, покрытая блестящей сочной травой. В трех километрах от холма трава горела, запаленная реактором бота. В белесое небо ползли густые клубы белого дыма. За дымом смутно виднелся бот – темное яйцо на трех растопыренных упорах. Вокруг бота чернел широкий выгоревший круг.

– Это скоро погаснет, – сказал Рю. – Здесь очень влажно. Пойдемте, я покажу вам ваше хозяйство.

Он взял Комова под руку и повел его мимо вертолета на другую сторону холма. Остальные двинулись следом. Рю несколько раз оглянулся, с улыбкой кивая им. Комов сказал с досадой:

– Всегда неприятно, когда напакостишь при посадке.

– Скоро погаснет, – повторил Рю.

Он слышал, как позади Фокин заботится об инженере-археологе: «Осторожно, Танечка, здесь, кажется, кочка…» – «Вижу, – отвечала инженер-археолог. – Смотри себе под ноги».

– Вот ваше хозяйство, – сказал Рю.

Зеленую равнину пересекала широкая спокойная река. В излучине реки блестела гофрированная крыша.

– Это моя лаборатория, – сказал Рю.

Правее лаборатории поднимались в небо струи красного и черного дыма.

– Это строится склад, – сказал Рю.

Было видно, как в дыму мечутся какие-то тени. На мгновение появилась огромная неуклюжая машина на гусеницах – робот-матка, – в дыму что-то сверкнуло, донесся раскатистый грохот, и дым повалил гуще.

– А вон там город, – сказал Рю.

От базы до города было немногим больше километра. С холма здания казались серыми приземистыми кирпичами. Шестнадцать серых плоских кирпичей, выступающих из зеленой травы.

– Да, – сказал Фокин, – планировка совершенно необычная.

Комов молча кивнул. Этот город был совсем не похож на другие. До открытия Леониды Следопыты – работники Комиссии по изучению следов деятельности иного разума в космосе – имели дело только с двумя городами. Пустой город на Марсе и пустой город на Владиславе. Оба города строил явно один и тот же архитектор – цилиндрические, уходящие на много этажей под почву здания из светящегося кремнийорганика, расположенные по концентрическим окружностям. А вот город на Леониде был совсем другим. Два ряда серых коробок из ноздреватого известняка.

– Вы там бывали после Горбовского? – спросил Комов.

– Нет, – ответил Рю, – ни разу. Собственно, мне было некогда. Я ведь не археолог, я атмосферный физик. И потом, Горбовский просил меня не ходить туда.

Бу-бух! – донеслось со стройки. Там густыми облаками взлетели красные клубы дыма. Сквозь них уже обрисовывались гладкие стены склада. Робот-матка выбрался из дыма в траву. Рядом с ним прыгали черные киберстроители, похожие на богомолов. Затем киберы построились цепью и побежали к реке.

– Куда это они? – с любопытством спросил Фокин.

– Купаться, – сказала Таня.

– Они разравнивают завал, – объяснил Рю. – Склад почти готов. Сейчас вся система перестраивается. Они будут строить ангар и водопровод.

– Водопровод! – восхитился Фокин.

– Все-таки лучше было бы отодвинуть базу подальше от города, – сказал Комов с сомнением.

– Так распорядился Горбовский, – сказал Рю. – Нехорошо удаляться от базы.

– Тоже верно, – согласился Комов. – Только не попортили бы киберы города…

– Ну что вы! Они у меня туда не ходят.

– Какая благоустроенная планета! – сказал Мбога.

– Да! Да! – радостно подтвердил Рю. – Река, воздух, зелень, и никаких комаров, никаких вредных насекомых!..

– Очень благоустроенная планета, – повторил Мбога.

– А купаться можно? – спросила Таня.

Рю посмотрел на реку. Река была зеленоватая, мутная, но это была настоящая река с настоящей водой. Леонида была первой планетой, на которой оказались пригодный для дыхания воздух и настоящая вода.

– Купаться, я думаю, можно, – сказал Рю. – Правда, я сам не купался – времени не было.

– Мы будем купаться каждый день, – сказала Таня.

– Еще бы! – закричал Фокин. – Каждый день! Три раза в день! Мы только и будем делать, что купаться!

– Ну ладно, – сказал Комов. – А там что? – Он указал на гряду плоских холмов на горизонте.

– Не знаю, – сказал Рю. – Там еще никто не был. Валькенштейн заболел внезапно, и Горбовскому пришлось улететь. Он успел только выгрузить для меня оборудование и улетел.

Некоторое время все стояли молча и глядели на холмы у горизонта. Потом Комов сказал:

– Дня через три я сам слетаю вдоль реки.

– Если есть еще какие-нибудь следы, – сказал Фокин, – то их, несомненно, нужно искать возле реки.

– Наверное, – вежливо согласился Рю. – А сейчас пойдемте ко мне.

Комов оглянулся на вертолет.

– Ничего, пусть остается здесь, – сказал Рю. – Бегемоты на холмы не поднимаются.

– О, – сказал Мбога. – Бегемоты?

– Это я их так называю. Издали они похожи на бегемотов, а вблизи я их не видел.

Они стали спускаться с холма.

– На той стороне трава очень высокая, я видел только их спины.

Мбога шел рядом с Рю мягкой скользящей походкой. Трава словно обтекала его.

– Затем здесь есть птицы, – продолжал Рю. – Они очень большие и иногда летают очень низко. Одна чуть не сбила у меня локатор.

Комов, не замедляя шага, поглядел в небо, прикрываясь ладонью от солнца.

– Кстати, – сказал он. – Я должен послать радиограмму на «Подсолнечник». Можно будет воспользоваться вашей рацией?

– Сколько угодно, – сказал Рю. – Вы знаете, Перси Диксон хотел подстрелить одну. Я говорю о птицах. Но Горбовский не разрешил.

– Почему? – спросил Мбога.

– Не знаю, – сказал Рю. – Но он был страшно рассержен и даже хотел отобрать у всех оружие.

– У нас он его отобрал, – сказал Фокин. – Это был великий скандал на Совете. По-моему, очень некрасиво вышло – Горбовский просто раздавил нас всех своим авторитетом.

– Только не Тора-Охотника, – заметила Таня.

– Да, я взял оружие, – сказал Мбога. – Но я понимаю Леонида Андреевича. Здесь не хочется стрелять.

– И все-таки Горбовский – человек со странностями, – заявил Фокин.

– Возможно, – сказал Рю сдержанно.

Они подошли к просторному куполу лаборатории с низкой круглой дверцей. Над куполом вращались в разные стороны три решетчатых блюдца локаторов.

– Вот здесь можно поставить ваши палатки, – сказал Рю. – А если нужно, я дам команду киберам, и они построят вам что-нибудь попрочнее.

Комов поглядел на купол, поглядел на клубы красного и черного дыма за лабораторией, затем оглянулся на серые крыши города и сказал виновато:

– Знаете, Рю, боюсь, мы будем вам тут мешать. Уж лучше мы устроимся в городе, а?

– И потом, здесь как-то гарью пахнет, – добавила Таня, – и я киберов боюсь…

– Я тоже боюсь киберов, – решительно сказал Фокин.

Рю обиженно пожал плечами.

– Как хотите, – сказал он. – По-моему, здесь очень хорошо.

– Вот мы поставим палатки, – сказала Таня, – и перебирайтесь к нам. Вам понравится, вот увидите.

– М-м-м… – сказал Рю. – Пожалуй… А пока прошу ко мне.

Археологи, заранее сгибаясь, направились к низкой дверце. Мбога шел последним, ему даже не пришлось наклонить голову.

Рю задержался на пороге. Он осмотрелся и увидел вытоптанную землю, пожелтевшую смятую траву, унылые штабеля литопласта и подумал, что здесь действительно как-то пахнет гарью.

Город состоял из единственной улицы, очень широкой, заросшей густой травой. Улица тянулась почти точно по меридиану и кончалась недалеко от реки. Комов решил ставить лагерь в центре города. Разбивку лагеря начали в три часа пополудни по местному времени (сутки на Леониде составляли двадцать семь часов с минутами).

Жара как будто усилилась. Ветра не было, над серыми параллелепипедами зданий дрожал горячий воздух, и только в южной части города, ближе к реке, было немного прохладнее. Пахло, по словам Фокина, «сеном и немножко хлорелловой плантацией».