Бессметрный - Татьяна Солодкова

Я поздно спохватилась, что несу, думала, он теперь разозлится, но нет, я ошиблась, может это и была когда-то больная мозоль, но она явно давно зажила.

— Бросила, — просто подтвердил Александр, — сбежала, как ошпаренная.

— Почему?

— Не знаю.

Я опешила.

— Как так? И ты не искал ее, не просил объяснений? — Тайлер стойко ассоциировался у меня в мозгу с человеком, который всегда добивается своего и получает необходимые ему ответы.

Он повернулся ко мне.

— А зачем? Когда видишь в глазах любимого человека непоколебимое желание уйти, объяснения и долгие разговоры уже ничего не изменят.

Любимого? Значит, он ее еще любил, когда она ушла. Сколько раз я уходила без объяснений от тех, кто говорили, что любят меня? Но за Александра почему-то сделалось обидно.

Я подумала, что увлеклась, и пора закругляться на эту щекотливую тему, но он продолжил сам:

— Ты была права, когда говорила, что люди влюбляются в тех, кого сами придумали, и кого на самом деле не существует. Если бы я знал ее по-настоящему, то никогда бы не полюбил женщину, способную бросить своего годовалого ребенка и улететь устраивать свою жизнь.

— Что? — ахнула я. — То есть, кого? Ты сказал, ребенка?!

— А что? — он усмехнулся. — У таких, как я, тоже бывают дети, знаешь ли.

— Но… — я совершенно растерялась от этой новости. — Но ведь тебе и тридцати нет.

— Мне двадцать девять по стандартному летоисчислению, — подтвердил Тайлер.

— То есть…

— Мне было двадцать четыре, когда родился мой сын. Его зовут Лаки, и ему пять.

— М-да, — протянула я, пытаясь переварить свалившуюся на меня информацию. — Лаки? — переспросила я, когда немного пришла в себя. — Почему Лаки?

— Счастливчик, это домашнее прозвище, — пояснил капитан, кажется, тоже не чувствуя напряжения от нашей беседы. — На самом деле его зовут Александр Тайлер-младший. Но, как говорит Рикардо, мои гены сыграли злую шутку, это очень гиперактивный ребенок, совершенно неугомонный. Постоянные несчастные случаи, травмы, даже переломы. А в прошлом году он уволок у домработницы робота-уборщика, переподсоединил контакты и умудрился подорвать полкрыла дома.

Я пораженно распахнула глаза.

— И с ним все в порядке?

— Да, — в голосе Александра появилась теплота, с какой родители говорят о детях, которыми гордятся, — я же говорю, Счастливчик.

— И ты вот так оставляешь его там, а сам здесь? — возмутилась я. Нет, теперь нам просто категорически нельзя умирать, ведь тогда малыш Лаки останется без отца.

Тайлер вздохнул.

— К сожалению, мое присутствие еще больше усугубляет дело, он чувствует себя в полной безопасности и начинает безобразничать с удвоенной силой.

— Но это не повод не видеть ребенка, — напомнила я.

— Знаю, — Александр не стал ни возражать, ни оправдываться. — Я стараюсь как можно чаще бывать дома. Был в прошлом месяце, и если бы Лондор не вступил в коалицию против Карамеданы, пробыл бы дольше.

Я закусила губу, нет, не похоже, что Тайлер просто избавился от сына, он его любит, просто его место здесь, на опасных заданиях, в выполнении которых он великолепен, а не на мирной душной планете. Себя не переделать, и в этом я его прекрасно понимала.

Мне захотелось сказать что-нибудь ободряющее.

— Когда Лаки вырастет, он, наверняка, поймет.

— Ну, он же мой сын, — преувеличенно весело отозвался Александр, — так что должен.

Мы все придумываем себе образы других людей и влюбляемся в них или ненавидим. И, кажется, я сама совершила ту же ошибку, придумала себе образ зловредного капитана и возненавидела его, толком не успев о нем ничего узнать.

— Я рад, что мы познакомились заново, — словно прочел мои мысли Тайлер.

— Я тоже, — эхом откликнулась я, и это было чистейшей правдой.

14

Я проснулась от палящего в лицо солнца. Потянулась и тут сообразила, что что-то не так, повернула голову и… Господи, я спала на плече у Тайлера! Как я вообще там оказалась? Я даже у своих любовников никогда не засыпала на плече…

Морган, ты совсем свихнулась от этой жары. Ясное дело, умом тронулась.

Я отпрыгнула, как ошпаренная, при этом больно припечатавшись пятой точкой об острый камень. Вот черт! И так вся грязная и ободранная, так еще и сама себя сдуру покалечила.

Я посмотрела на Тайлера, но обнаружила, что он продолжает мирно спать. Это что же такое? Он, что, настолько мне доверяет, что совершенно расслабился? А вдруг мне окончательно снесет от жары крышу, и я припомню, что все лондорцы — враги, и решу его прикончить?

— Ээй, — я бессердечно потрясла его за плечо, — Александр!

— Чего? — проворчал он, щурясь от солнечных лучей. — Нас нашли?

— Нет.

— Тогда дай поспать.

— Ты так вообще не проснешься, — не отставала я.

— А может, я предпочитаю умереть во сне.

Я прямо дар речи потеряла от такого заявления.

— Да шучу я, шучу, — Тайлер правильно истолковал мое затянувшееся молчание и с видимым усилием заставил себя сесть, потер глаза, — уже и пошутить нельзя. Я пока что вообще не собираюсь умирать.

Мне полегчало.

Посмотрев на Александра, я не выдержала и хихикнула. Да уж, нас сейчас только на парад. Грязные, оборванные, потные, у него его еще и запекшаяся кровь размазана по лицу. Красавцы, нечего сказать.

Тайлер явно понял, о чем я подумала, и скорчил мне «рожицу». Я подняла руки ладонями от себя, показывая, что сдаюсь. Он хмыкнул.

— Мы куда-нибудь пойдем? — спросила я уже серьезно.

Сил не было, я уже даже перестала испытывать чувство голода, только огромную неутолимую всеобъемлющую жажду.

— Если мы будем сидеть здесь, нас могут вообще не найти.

— А если будем весь день идти и пройдем расстояние, которое флайер преодолевает за пару минут, это поможет?

Я не хотела нагнетать обстановку, но нужно смотреть правде в глаза. Идти или сидеть, мы оба понимали: если нас не найдут, шансов на спасение у нас нет.

Тайлер помолчал несколько секунд, наверное, думая о том же, а потом тихо признался:

— Если мы будем просто сидеть в ожидании смерти, я свихнусь.

Откровенно.

— Тогда пошли, — я заставила свое тело подчиниться и подняла его с земли одним усилием воли.

— Идут всего вторые сутки, — напомнил Александр, — еще ничего не кончено.

Что ж, я же сама говорила, что никогда не сдаваться — похвальное качество.

Не знаю, сколько еще длилось это путешествие в никуда. Наверное, пару часов. А потом у меня подвернулась нога, я еще вчера порвала ремешок у босоножек на правой ноге, и сейчас это дало о себе знать: я неудачно поставила ногу на камень, и она вывернулась.