Помни меня - Дэнис Аллен

Голос Аманды вывел его из состояния мрачной задумчивости:

– Не нужно ничего говорить, Джек. Я все понимаю. Я ведь и не ждала счастливого конца.

Джеку захотелось объяснить ей, что она все понимает неверно. Он хотел сказать, что предложил бы ей стать его женой, если бы был свободен, но теперь было поздно признаваться в том, что память к нему вернулась. Если он скажет ей об этом, тогда придется признаться и в том, что он вспомнил о своей помолвке задолго до того, как уложил ее в свою постель. Иными словами, он скомпрометировал ее, полностью отдавая себе отчет в том, что никогда не сможет на ней жениться.

Он никогда прежде не оказывался в такой ситуации и знал, что поступил непорядочно, а потому решил не прикасаться больше к Аманде, чтобы хоть как-то загладить свою вину. Лучшее, что он может сделать для нее, это помочь забыть об их случайной связи как можно скорее.

– Ты, наверное, очень устала, Аманда, – произнес он, с трудом сдерживаясь, чтобы не прикоснуться к ней, однако сдержать тревогу в голосе ему так и не удалось. – Почему бы тебе не прилечь и не отдохнуть, пока Джулиан не вернется с едой?

– Пожалуй, я так и сделаю, – ответила она, растирая озябшие руки.

– А я пока разведу огонь и протоплю дом, согласна?

– Да. – Силы вдруг оставили ее. Она направилась к двери спальни и оглянулась с порога: – Ты разбудишь меня, если что-нибудь заметишь или услышишь?

– Конечно, – улыбнулся он.

Она закрыла за собой дверь, а Джек сокрушенно вздохнул, награждая себя мысленно всеми возможными ругательствами. Он вышел во двор и вскоре раздобыл достаточно дров, чтобы согревать дом всю ночь. Сложив дрова у камина, он лег на изъеденный молью диван и закрыл глаза.

Он не ожидал обнаружить что-нибудь, что могло бы заинтересовать Аманду и вынудить его прервать ее глубокий сон. Впрочем, скорее всего она не спала, а ворочалась беспокойно на соломенном тюфяке, надеясь, что по какому-нибудь счастливому стечению обстоятельств миссис Гримшо и ее воспитанник вернутся домой. Джек опасался, что Аманда так никогда и не выяснит ничего о своем маленьком братике или сестренке и мысль об ужасной судьбе, постигшей ребенка, лишит ее покоя навсегда.

Он прислушался к стуку первых дождевых капель по крыше и закрыл глаза, надеясь, что крыша не протечет над диваном, где он так удобно расположился.

Джек проснулся оттого, что на лоб ему текла ледяная вода… а на горло давила холодная сталь.

Он открыл глаза и увидел перед собой грязное лицо молодого человека в потрепанном плаще, а рядом с ним – две оскаленные собачьи пасти. В руках у него было ружье, ствол которого упирался Джеку в кадык.

– Кто вы такой, черт побери? И что вам понадобилось в моем доме? – гневно спросил юноша.

Глава 15

Джек видел перед собой глаза, поразительно похожие на глаза Аманды – они были такой же миндалевидной формы, с густыми ресницами, насыщенного голубого цвета. Черты лица были более тонкими, и волосы, ниспадавшие на лоб влажными прядями, оказались скорее золотистыми, как новенькая гинея, а не такими светлыми, как у Аманды, но у Джека не оставалось сомнений в том, что он видит перед собой ее брата, таинственного обитателя Торни-Айленда, которого она с таким упорством разыскивала.

Судя по его худощавой фигуре, узким плечам и выражению лица, Джек решил, что ему не более двадцати лет.

– Вы меня слышите, мистер? – Парень ткнул Джека в горло ружьем. – Кто вы, черт возьми? Отвечайте, или я вас пристрелю!

– Хорошо, хорошо, – поспешил отозваться Джек. Для пущей убедительности он поднял руки вверх. – Не нужно тыкать в меня ружьем. Я готов назвать свое имя, и мне будет легче сделать это, если вы перестанете давить мне на горло.

– Ладно, выкладывайте, но только правду. – Парень немного отодвинул ружье и усмехнулся. – Теперь вам на горло ничего не давит. Если не считать вашего накрахмаленного галстука.

– Меня зовут Джексон Монтгомери. А вы…

– Какая разница, кто я? Это вы проникли в мой дом, а не я в ваш. Что вы здесь делаете?

Джек скрестил на груди руки и принял напыщенный вид. Юноша следил за каждым его движением, не спуская пальца с курка. Он не был похож на убийцу, но испытывать судьбу Джеку не хотелось. Любой неосторожный жест, любая мелочь может стать поводом для того, чтобы события приняли трагический оборот.

К тому же собаки, похоже, готовы были в любую минуту броситься на непрошеного гостя и разорвать его на куски. Поразмыслив немного, Джек решил рассказать правду:

– Я здесь потому, что сопровождаю молодую женщину, которая разыскивает свою сестру… или брата.

– Какую еще женщину? – Парень сурово сдвинул брови и с опаской огляделся: – Я не вижу здесь никакой женщины.

– Она спит на вашей кровати. Если, конечно, не провалилась в дыру на матрасе.

Джек увидел, как грудь мальчика стала тяжело вздыматься. Он переводил испуганный взгляд с Джека на дверь спальни и обратно. В его душе боролись любопытство, страх и ярость.

– Она не имеет права спать на моей кровати, как и вы не имеете права вламываться в мой дом и запирать моих собак в сарае!

– Они повели себя слишком недружелюбно, – с улыбкой объяснил Джек. – Впрочем, вы сами подаете им плохой пример. Вы должны быть благодарны…

– Благодарен?! – возмутился юноша. – За что же это? Я в жизни никому и ни за что не был благодарен!

Джек охотно ему поверил.

– Это скоро изменится, мой мальчик, – ласково отозвался он. – Ваша сестра приехала за вами, чтобы забрать вас с собой.

Изумление, отразившееся на лице парнишки, было почти карикатурным: челюсть у него отвисла, а глаза чуть не вылезли из орбит. Когда он не хмурился и не усмехался злобно, его лицо вполне можно было назвать привлекательным. Даже красивым. Придя в чувство, он с трудом выдавил из себя:

– Я не знаю, что вы здесь плетете, мистер, но я не идиот. У меня нет никакой сестры. У меня на всем свете никогда никого не было, кроме старой ведьмы-попечительницы по фамилии…

– Гримшо, – закончил вместо него Джек.

– Откуда вы знаете? Выведали у кого-нибудь в деревне?

– Я с радостью вам все объясню, юноша, но мне не хотелось бы вести этот долгий разговор в столь неудобном положении. Можно мне сесть?

– Нет, – снова насупился парень. – Оставайтесь как есть. Вы мне лжете! Я не знаю, зачем вы ко мне пожаловали. Красть у меня нечего, но…

– Я уже сказал вам, зачем я здесь. Я привез вашу сестру…

– Нет! – упрямо покачал головой юноша. – Я незаконнорожденный. Гримшо говорила, что у меня нет семьи, нет ни единого человека, которого интересует, жив я или нет. А теперь, когда Гримшо больше нет… впрочем, горевать о ней я не стану. Она только и знала, что ныть и напиваться в стельку.