Том 1 - Агата Кристи

– Вы вчера были в спальне мистера Экройда? Убирали там?

– Нет, сэр. Это обязанность Элзи. Я в эту часть дома никогда не захожу.

– Я должен сообщить вам, моя милая, что из спальни мистера Экройда исчезла крупная сумма денег.

Спокойствие изменило ей. Она покраснела.

– Ни о каких деньгах я не знаю. Если вы считаете, что я их взяла и за это мистер Экройд меня уволил, то вы ошибаетесь.

– Я вас в этом не обвиняю, милая, не волнуйтесь так!

– Вы можете обыскать мои вещи, – холодно и презрительно сказала девушка. – Я не брала этих денег.

Внезапно вмешался Пуаро.

– Мистер Экройд уволил вас, или, если хотите, вы взяли расчет вчера днем? – спросил он.

Девушка молча кивнула.

– Сколько времени длился этот разговор?

– Разговор?

– Да, между вами и мистером Экройдом?

– А… Я… я не знаю.

– Двадцать минут? Полчаса?

– Примерно.

– Не дольше?

– Во всяком случае, не дольше получаса.

– Благодарю вас, мадемуазель.

Я с любопытством посмотрел на него. Он осторожно переставлял безделушки на столе. Его глаза сияли.

– Пока все, – сказал инспектор.

Урсула Борн ушла. Инспектор повернулся к мисс Рассел:

– Сколько времени она работает здесь? Есть ли у вас копии ее рекомендаций?

Не ответив на первый вопрос, мисс Рассел подошла к бюро, вынула из ящика пачку бумаг, выбрала одну и передала инспектору.

– Хм, – сказал он, – на вид все в порядке. Мисс Ричард Фоллиот, «Марби Грендж». Кто эта Фоллиот?

– Вполне почтенная дама, – ответила мисс Рассел.

– Так, – сказал инспектор, возвращая бумагу, – посмотрим теперь другую, Элзи Дейл.

Элзи Дейл оказалась крупной блондинкой с приятным, хотя и глуповатым лицом. Она охотно отвечала на вопросы и очень расстроилась из-за пропажи денег.

– Она тоже производит хорошее впечатление, – сказал инспектор, когда Элзи ушла. – А как насчет Паркера?

Мисс Рассел опять поджала губы и ничего не ответила.

– У меня ощущение, что он не совсем то, чем кажется, – задумчиво продолжал инспектор. – Только не представляю, как он мог это сделать. Он был занят после обеда, а потом у него прочное алиби – я этим специально занимался. Благодарю вас, мисс Рассел. На этом мы пока и остановимся. Весьма вероятно, что мистер Экройд сам отдал кому-то деньги.

Экономка сухо попрощалась с нами, и мы ушли.

– Интересно, – сказал я, когда мы с Пуаро вышли из дома, – какие бумаги могла перепутать девушка, если это привело Экройда в такое бешенство? Может быть, в них ключ к тайне?

– Секретарь говорит, что на письменном столе не было важных бумаг, – спокойно сказал Пуаро.

– Да, но… – Я умолк.

– Вам кажется странным, что Экройд пришел в ярость из-за таких пустяков?

– Да, пожалуй.

– Но такие ли это пустяки?

– Мы, конечно, не знаем, что это за бумаги, но Реймонд говорит…

– Оставим пока мсье Реймонда. Что вы скажете о ней?

– О ком? О старшей горничной?

– Да, о старшей горничной, Урсуле Борн.

– Она кажется симпатичной девушкой, – с запинкой ответил я.

Пуаро повторил мои слова, но подчеркнул второе слово:

– Она кажется симпатичной девушкой.

Затем, немного помолчав, он вынул из кармана листок и протянул мне. Это оказался список, который инспектор утром передал Пуаро.

– Взгляните, друг мой. Вот сюда.

Проследив за указующим перстом Пуаро, я увидел, что против имени Урсулы Борн стоит крестик.

– Может быть, вы не заметили, мой друг, но в этом списке есть одно лицо, чье алиби никем не подтверждается. Урсула Борн.

– Не думаете же вы?…

– Доктор Шеппард, я ничего не смею думать. Урсула Борн могла убить мистера Экройда, но, признаюсь, я не вижу мотива, а вы?

Он пристально посмотрел на меня. Так пристально, что я смутился, и он повторил свой вопрос.

– Никакого мотива, – сказал я твердо.

Пуаро опустил глаза, нахмурился и пробормотал:

– Поскольку шантажист – мужчина, следовательно, это не она.

– Но… – Я запнулся.

– Что? – Он круто повернулся ко мне. – Что вы сказали?

– Ничего, только, строго говоря, миссис Феррар в своем письме упомянула человека, а не мужчину. Но мы, Экройд и я, приняли это как нечто само собой разумеющееся.

Пуаро бормотал, не слушая меня:

– Но тогда, возможно… да, конечно, возможно, но тогда… Ах, я должен привести в порядок мои мысли! Метод, порядок – вот сейчас они мне особенно необходимы. Все должно располагаться в нужном порядке, иначе я пойду по неверному следу. Где это – «Марби»? – неожиданно спросил он, снова обернувшись ко мне.

– За Кранчестером.

– Как далеко?

– Миль четырнадцать.

– Вы не смогли бы съездить туда? Скажем, завтра?

– Завтра воскресенье… Да, смогу. А зачем?

– Поговорить с этой миссис Фоллиот об Урсуле Борн.

– Хорошо, но мне это не совсем приятно.

– Сейчас не время колебаться – от этого может зависеть жизнь человека.

– Бедный Ральф, – вздохнул я. – Но ведь вы верите в его невиновность?

– Хотите знать правду? – серьезно спросил Пуаро.

– Конечно.

– Тогда слушайте, мой друг: все указывает на него.

– Что? – воскликнул я.

– Да, – кивнул Пуаро. – Этот глупый инспектор – а он глуп как пробка – все сводит к нему. Я ищу истину – и истина каждый раз подводит меня к Ральфу Пейтену. Мотив, возможность, средства. Но я сделаю все, что от меня зависит, я обещал мадемуазель Флоре. А эта малютка верит. Глубоко верит.

Глава 11

Пуаро наносит визит

Мне было немного не по себе, когда на следующее утро я позвонил у ворот «Марби Грендж». Я не очень-то понимал, что надеялся узнать Пуаро. Он поручил это дело мне. Почему? Потому ли, что ему – как при попытке расспросить майора Блента – хотелось самому оставаться в тени? Если в первом случае это желание было понятно, то на этот раз оно казалось совершенно бессмысленным. Мои размышления были прерваны появлением подтянутой горничной. Да, миссис Фоллиот дома. Оказавшись в гостиной, я с любопытством огляделся в ожидании хозяйки дома. Старинный фарфор, гравюры, скромные портьеры и чехлы на мебели – короче говоря, дамская гостиная в лучшем смысле слова. Я оторвался от созерцания гравюры Бартолоччи,[27] когда в гостиную вошла миссис Фоллиот – высокая шатенка с приятной улыбкой.

– Доктор Шеппард? – неуверенно спросила она.

– Да, разрешите представиться, – ответил я. – Прошу извинить за непрошеный визит, но мне хотелось бы получить кое-какие сведения о вашей бывшей горничной, Урсуле Борн.

При упоминании этого имени любезная улыбка слетела с уст миссис Фоллиот, и от ее манер повеяло холодом. Она казалась смущенной, даже растерянной.

– Урсула Борн? – повторила она с явным колебанием.

– Да, может быть, вы забыли, кто это?

– Я… Нет, помню превосходно.

– Она ушла от вас около года назад, если не ошибаюсь?

– Да. О да. Именно так.

– Вы были ею довольны? Сколько времени она пробыла у вас?

– Ну… год, может быть, два, я точно не помню… Она… Она очень добросовестная. Вы будете ею довольны. Я не знала, что она уходит из «Папоротников».

– Вы не могли бы рассказать мне о ней?

– Рассказать?

– Ну да. Откуда она? Из какой семьи? То, что вам известно.

– Не имею ни малейшего представления.

– Где она служила до вас?

– Боюсь, я не помню. – Миссис Фоллиот начала сердиться. Она откинула голову – движение почему-то показалось мне знакомым. – Все эти вопросы необходимы?

– Конечно, нет, – ответил я, удивленный ее поведением. – Я не думал, что вам это неприятно. Простите.

Ее гнев прошел, она снова смутилась.

– О нет. Уверяю вас, я охотно отвечу на ваши вопросы. Только мне показалось странным… Да, немного странным… Только и всего.

Преимущество профессии врача в том, что мы привыкли распознавать, когда люди нам лгут. Все поведение миссис Фоллиот показывало, что она не хочет отвечать на мои вопросы. Очень не хочет. Она была взволнована и чувствовала себя неловко – здесь скрывалась какая-то тайна. Эта женщина явно не умела и не любила лгать, а потому смущалась так, что даже ребенок понял бы, что она лжет.

Но не менее ясно было и то, что больше она мне ничего не скажет. Какая бы тайна ни окружала Урсулу Борн, от миссис Фоллиот мне ее не узнать. Потерпев поражение, я снова извинился, взял шляпу и ушел.

Заглянув к некоторым пациентам, я вернулся домой к шести часам. Каролина сидела за столом с еще не убранной чайной посудой. На ее лице было хорошо знакомое мне выражение торжества: либо она что-то от кого-то узнала, либо что-то кому-то сообщила. Я подумал: «Что именно?»

– У меня был очень интересный день, – начала Каролина, как только я опустился в кресло и протянул ноги к камину.