Фиолетовая гибель - Владимир Владко

Мэджи дважды перечитала эти лихорадочные строки, все больше волнуясь. Клайд был прав в своих предположениях: Джеймс поступил именно так, как она думала. Он пошел на огромный риск — и пошел ради нее. Его опыт удался, но какою ценой!

Она многого не понимала из того, что написал Джеймс. Мутация, например, и почему безобидный пепел из трубки мог вызывать страшные свойства плесени? Клайд и Джеймс — особенно Джеймс во время их вечерней прогулки — рассказывали ей обо всем этом, но их объяснения были для девушки слишком запутанными и сложными. Она тогда делала вид, что понимала. Но слишком уж мвого она думала в эти минуты совсем о другом — о Фреде Стапльтоне и его загадочном, как ей казалось тогда, поведении. А загадочного-то ничего и не было: просто она надоела Фреду… Снова боль царапнула ее сердце. И тут же она вспомнила о том, что ей говорил Клайд, отдавая цисьма Джеймса: «Это его частные записи, в них нет ничего о метеорите и космической плесени». Как же нет? Должно быть, Клайд не прочитал последнего письма Джеймса. А ведь в нем…

Мэджи решительно отбросила одеяло, закутывавшее ее ноги. Нужно немедленно рассказать Клайду об этом письме, где Джеймс говорил о своих планах и намерениях. Это именно то, что интересует Клайда. Он говорил, что Фред что-то задумал, а что? Это было ей неизвестно; впрочем, сам Клайд как будто тоже не знал. Но Мэджи почему-то теперь верила больше Клайду с его немногословными пояснениями, чем красноречивому Фреду.

Она откинула полог палатки. Ветер с новой силой ударил ей в лицо. Казалось, он только и ждал подходящей минуты, чтобы ворваться в палатку, холодом и сыростью охватить ее и без того озябшее тело. Но Мэджи даже не задумалась об этом, сейчас ей были безразличны и холод, и резкие порывы сорвавшегося с цепи ветра. Она твердо знала, что должна была сделать.

Выбежав из палатки и с трудом удерживая одной рукой срывавшееся под ударами ветра пальто, она крепко держала другой тетрадь с записями Джеймса, с его последним письмом.

Девушка крикнула:

— Алло, Клайд! Где вы?

Из соседней палатки донеслось приглушенное:

— Я здесь. Что случилось, Мэджи?

— Ой, мне нужно вам что-то рассказать! Это очень важно. Можно, я сейчас зайду к вам?

И, не ожидая ответа, она вбежала в палатку Клайда, изумленно смотревшего на нее.

Но он был в палатке не один. Вместе с ним сидел и Фред Стапльтон, и они, очевидно, о чем-то оживленно разговаривали.

30

Мэджи немного растерялась: она никак не ожидала, что Клайд будет не один, а с Фредом.

Но Клайд очень приветливо сказал ей, подвигаясь к изголовью своей койки, где он сидел:

— Да вы садитесь, Мэджи. Удобного кресла для приема дам тут, конечно, нет, но можно присесть и на этой постели, так что не стесняйтесь. Вот так, — добавил он, видя, как девушка неуверенно присела на походную койку. — А ветер-то какой поднялся за ночь и не утихает. Наверно, вы замерзаете, бедняжка? Я уже напялил на себя все теплое, что только было, и все равно холодно… — Он говорил фразу за фразой, почти не останавливаясь, и Мэджи понимала, что умный Клайд сразу же заметил ее смущение и ведет этот разговор для того, чтобы она пришла в себя от неожиданности. «Спасибо, Клайд, — подумала Мэджи, — это очень мило с вашей стороны; только, может быть, мне и не надо говорить о дневнике Джеймса, может быть, Фред, который так вопросительно смотрит на меня, и не должен знать, что я читала его?..»

— Да, очень холодно, — механически ответила она, пытаясь сообразить, как ей вести себя и закутываясь плотнее в пальто.

И правда, должна ли она говорить о том, что привело ее сюда? Мэджи чувствовала, что Фред Стапльтон почему-то настороженно и неодобрительно относится к ней. Почему? Разве она была виновата в том, что сломались их отношения? И тем более поэтому она была благодарна Клайду за его участливое внимание.

— Так что же случилось, Мэджи? — продолжал все в таком же тоне Клайд Тальбот. — Вы прочитали записи Джеймса, да? Я внимательно просмотрел его дневник, но там не оказалось ничего особенно интересного. Он писал его, видно, еще тогда, раньше, до находки метеорита. А что вы узнали?

Выходит, она может говорить, не стесняясь присутствия Фреда! Девушка облегченно вздохнула и ответила:

— Там три… ну, письма, что ли. Два совсем личные…

— Так я и думал и потому не читал их целиком, — подтвердил Клайд.

— Да, зато третье… оно рассказывает о том, что Джеймс собирался делать с метеоритом. Я не знаю… мне кажется, что это важно… — Мэджи подала Клайду тетрадь, открыв ее на третьем письме.

Глаза Клайда заинтересованно блеснули.

— Да, — пробормотал он, читая, — мне надо было начать именно с этого письма. Это действительно очень важно!

Фред Стапльтон нетерпеливо нагнулся над его плечом.

— Что там такого важного? — спросил он и досадливо добавил. — Вечно вы разговариваете загадками, черт возьми!

— В том-то и дело, что никаких загадок уже нет, — ответил Клайд. — Вот, послушай сам.

Он прочитал вслух третье письмо Джеймса, подчеркивая то, что касалось злополучного опыта. Но Мэджи заметила, что не менее выразительно он читал и слова Джеймса Марчи о том, как он собирался поступать дальше, если опыт даст нужный результат. Она удивленно посмотрела на Клайда: неужто и это имеет какое-то значение?

Фред Стапльтон внимательно слушал, рассеянно покусывая стебелек травы, который он мял в руке.

Когда Клайд закончил читать последние строки письма, он иронически усмехнулся.

— И это все? — осведомился Фред и пренебрежительно отбросил стебелек травы, словно потерял к нему вместе с письмом Джеймса всякий интерес.

— То есть как «все»? — с недоумением переспросил Клайд. — Тебе мало?

Фред ленивым движением достал из кармана сигарету ц медлительно закурил ее, не глядя ни на кого. Выпустив наконец большое облако дыма, он небрежно сказал:

— Во всем этом нет ничего нового. Ведь мы с тобой так и предполагали, Клайд.

— Да, но ведь в письме все подтверждается. И это писал сам Джеймс! — удивленно ответил Клайд.

— Ну и что же? — Голос Фреда выражал полное безразличие. — Решительно ничего нового! Заметно, конечно, что Коротышка безнадежно влюбился… Я даже не знал, что он на это способен. Ну, скажем, это новое. Но не чересчур важное, — добавил он, искоса взглянув на Мэджи. — Разве что для его любви, — презрительно поджал он губы.

Мэджи с трудом сдержала возглас возмущения: никогда, никогда она не думала, что Фред Стапльтон может так пренебрежительно относиться даже не к ней, а к тому, что писал Джеймс Марчи! Ведь это был его друг! И, кроме того, неужели Фред не понимает: совсем не потому она, прочитав третье письмо, прибежала к Клайду, что считала важными слова Джеймса о любви! Нет же, нет, она думала, что важно не это, а рассказ о том, как Джеймс размышлял о своем опыте с плесенью, да еще и написанный им самим!.. Но она сдержалась и ничего не сказала, хоть ее губы дрожали от негодования; не надо, не надо ничего возражать, не нужно ничего говорить: ведь каждому понятно, что Фред бросает эти нехорошие, обидные слова только со злости…