Некромант. Присяга - Наталия Нестерова

– Дедушка? Васьк, с дедушкой потом, ладно?

– Ники, ты пойми. Висяка по такому делу не будет. А я же знаю, кто это и что это не дедушка. Но я не следователь… они и так на меня косятся и очень хотят с тобой поговорить по поводу того, как ты узнала о месте преступления!

– Ва-а-аськ!

– А ты думала? Решила помогать закону – он к тебе знаешь как присмотрится…

– Ну елки-палки! Хорошо, что у нас Мариванна есть… и ты…

– Ники, я мало что значу. А Мариванна… Мариванна с подозрением на инфаркт в Бурденко.

– Что? – У меня внутри словно что-то оборвалось. Я прошляпила.

– Ты не волнуйся, делай что должна. Но Мариванна…

Ну да, она теснее всего контактировала со всеми тринадцатью телами… с которыми у некроманта наверняка существовала особая связь. Какая же я дура! Какие там гордость и скорость – пора было посыпать голову пеплом…

Я стиснула зубы. Быстро взять себя в руки; задачу положение Мариванны не меняло, а лишь конкретизировало.

Васька тем временем доложил жизненные показатели Мариванны, которые пока читались как средней тяжести, и перешел на тему швабры. Какой швабры?…

– Ники, едят меня уборщицы! Бога ради, где эту швабру особо модную взять-то можно?…

– Васька… – Я наконец сообразила, о чем он – о каких уборщицах, о какой швабре и вообще о чем. – Отправь каким-нибудь образом милицию к некроманту. Если по каким-то причинам он забыл ее выкинуть – возьмешь с балкона. Ты меня понял? Инвентарный номер есть на ней? А?

– Понял… должен быть… Ты как сама?…

– Я более-менее, – мужественно ответила я, нажала отбой, чтобы не развивать тему, и потрусила к своему дому.

На своем пути в этом мире восставшему Касизу не повезло. Он нарвался на «пациента», который оказался неподвластен силам зла. (Правда, силам добра Мерлин тоже был неподвластен, поэтому его, например, было бесполезно показывать экстрасенсам-целителям.) Помимо этого, Касиз встретил отпор в виде стихийного экстрасенса – девочки Ларочки. Она что-то использовала против древнего мага, что-то неординарное, а что – я не могла ощутить. Мне до зарезу требовалось узнать, что за вещь, или Сила, или магический прием остановили Касиза в первые часы его плотского существования в нашем мире, в первые часы его возвращения с самой границы миров. Перенять опыт, возможно – попросить и саму вещь. Поэтому я уже почти бежала, всем телом ощущая, как уходит драгоценное время – время моего преимущества.

Я поднялась в лифте на свой этаж, попутно мысленно ругая неспешность этого самого лифта. И остолбенела перед новой дверью, о которой думать забыла. Но как только я неуверенно звякнула новым ключом в странной на вид замочной скважине, дверь распахнулась.

– Ксенька! – Чед схватил меня и прижал. Я в ответ тоже благодарно прижалась к Женьке, обняла его, потом выбралась из огромных ручищ. – Ты как? Ты целая? Танька звонила уже, что ты сбежала…

– Целая, ну почти целая, доктор Белка у нас художественную штопку любит, поэтому ты не дави меня… Жень, надо переодеться и быстро-быстро бежать…

– На работу?

– Не… С работой погожу, – тоскливо вздохнула я. – Надо проверить дом Мерлина.

– Ваське звоним?

– Я уже поговорила с ним. – Порывшись в шкафу, я откопала самую фешенебельную сумку. Напихала в нее несколько разнокалиберных книжиц, пачку старых пухлых бланков оплаты за телефон и за квартиру – сохранившуюся еще с доинтернетных времен; сверху сунула свернутый халат и врачебную шапочку, а еще прихватила в домашней аптечке две или три маски, оставшиеся от очередной эпидемии очередного гриппа, чтоб Касиз от него же и сдох… Все это заняло минуты три.

– И куда ты? – уточнил внимательно наблюдавший за этими приготовлениями Чед, надевая куртку и обуваясь.

– В тот дом, где Мерлин живет… надо поискать там кое-кого, – не слишком определенно отозвалась я.

– Я почему-то думал, ты Дуней будешь заниматься. Пошли.

– Дуней? А, Дульсинеей нашего Мерлина… нет, ей Белка звонила… по-моему, Дуня тут совсем ни при чем… нет, надо найти другого человека, я вроде о нем говорила…

Пара остановок на трамвае (Чед молчал – наверняка переживал, что мотоцикл пока не удается вызволить), резвый марш-бросок – и вот мы около дрянного домика.

Он и вправду сдал за последние часы. Казалось, стены его посерели, а вокруг торца, подмоченного изнутри аварийным прорывом кипятка, цоколь отсырел, позеленел, тронулся то ли плесенью, то ли мхом. Так быстро. И весь дом словно оплавился в очертаниях – его как будто невозможно теперь начертить линейкой, потребуются изогнутые лекала. Воображаю, как тяжело сейчас в этом доме людям… тут требовался глобальный очистительный проект, несколько экстрасенсов одной школы, владеющих одной и той же методикой, лучше всего – Учитель с адептами. Даже те, кто не погиб под ударами голодного восставшего Касиза сразу, сейчас очень страдали. Дом, пропустивший такое зло, очень трудно будет снова сделать жилым.

Я подумала об одном из карпатских мольфаров, который регулярно наезжал в Москву и уже обзавелся эффективными учениками; но сейчас он был во Львове, точнее, в горах возле древнего города – напитывался силой от особых мест. Потом, все – потом.

Я не слишком решительно вошла в подъезд. Женька тихо следовал за мной.

Кодовый замок был сломан, и тяжеленная полуоткрытая дверь странно пищала, чуть покачиваясь, как будто ее колебал ветер. Кафельную стенку подъезда раскалывала неровная трещина – ветвистая черная молния, упирающаяся прямо в дверь квартиры Мерлина.

Я поднялась на этаж, где жила Ларочка.

Лестничная клетка и дверь мне уже не понравились. На этаже можно было снимать старый фильм про хрущобы – какие-то примотанные к перилам лыжные палки, поломанные велосипеды, старые детские санки… Весь этот скарб навскидку не использовался много лет и являлся антенной для привлечения разного рода неприятностей. Сама дверь оказалась обитой материалом, доступным для разрывания, – и он был разорван, как будто дверь скреб какой-то крупный зверь; скреб совсем недавно; в длинных порезах торчал белый синтепон.

Я накинула халат и позвонила.

Внутри тут же заскулил пес. Интересно. Пес внутри, следы когтей снаружи.

Долгое время никто не открывал… странно – рано, на мой взгляд, в семье должны быть все дома. И вот дверь приоткрылась, замкнутая на цепочку. Внутри стояла девочка в длинной ночной фланелевой рубашке, выцветшей и на редкость застиранной… и нос Лабрадора.

– Здравствуйте, – начала девочка, но ее перебила собака, звонко залаяв. Я в собаках понимала немного – но этот пес определенно улыбался мне и в промежутках между захлебывающимися тирадами скулил и рыл щель лапой.