Тени в ночи - Лидия Джойс

Ферн поскользнулась, и он крепче сжал ее руку.

 – Чуть не забыла! – сказала она, вывернув свободной рукой карман, откуда высыпались клочки пергамента, тут же подхваченные ветром. И с удовлетворением добавила: – Теперь все!

Их появление в деревне неожиданно собрало толпу. Дома, которые раньше показывали им лишь темные окна, теперь извергли своих обитателей под дождь, чтобы те увидели знакомых уже хозяина и хозяйку Рексмера в столь плачевном состоянии.

 – Джозеф Рестон напал на мою жену, – объявил Колин жителям деревни.

Некоторые были удивлены, но большая часть толпы возмутилась, и возмущение было вызвано скорее отсутствующим Рестоном, чем хозяином. Маленький узел страха у Колина развязался. Каким бы непопулярным ни был этот человек, он все же один из них, а Колин, будущий лорд или нет, оставался посторонним. На всякий случай он притянул Ферн к себе.

 – Я обезвредил Рестона, но теперь его надо взять под стражу, и, возможно, ему потребуется медицинская помощь.

 – Я пойду, – сказал один большой и сильный человек, на его лице было почти нечестивое удовольствие.

Еще с полдюжины добровольцев уже направились по дороге к поместью.

Доркас Рестон, побледневшая и безмолвная, стояла чуть в стороне от толпы. Уход мужчин, казалось, лишил ее остатков благоразумия.

 – Убийца! – пронзительно крикнула она, указывая дрожащей рукой на Колина. – Вор и убийца! Ты украл наши бумаги и убил моего мужа!

 – Ваш муж скоро придет в чувство, мадам, – холодно ответил Колин.

 – И нет уже никаких бумаг, – невозмутимо сказала Ферн. – Ничего, только пыль и грязь.

 – Не пройдет и двух недель, как вы с мужем будете стоять перед судом, чтобы ответить за незаконное присвоение средств, – безжалостно продолжал Колин.

При этом заявлении Доркас Рестон открыла рот, будто ей не хватало воздуха, потом развернулась и влетела в свой коттедж. Блестящая дверь захлопнулась, вызвав смех толпы. Но кое-кто был явно раздражен или огорчен, среди них миссис Уиллис и старый Джим, но толпа развеселилась еще больше. Смех превратился в хохот, долгий и громкий, бивший по безмолвной зеленой двери.

 – Мы пойдем искать приют в доме священника, – заявил Колин, когда люди отсмеялись. – Но я буду очень признателен, если кто-нибудь из женщин принесет моей жене сухую одежду. Боюсь, она может простудиться.

И тут сразу нашлись добровольцы. После их ухода Колин, попрощавшись с толпой, увел Ферн за церковь и осмотрелся. В поле зрения не было никого, кто мог бы ее смутить, поэтому он решительно повернул жену и приподнял ей подбородок.

 – Я так хотел это сделать, что мне даже больно.

Он долго и страстно целовал ее, но в конце концов ему пришлось ее отпустить. Ферн вздохнула, открыла глаза и сказала:

 – Спасибо.

Колин молча посмотрел на нее, улыбнулся и постучал в дверь.

Прошло много времени, прежде чем они снова остались наедине. Сначала они все объяснили преподобному Биггсу, затем послали человека в ближайшую деревню, где был мировой судья. Им обоим дали слуг и обеспечили сухой одеждой с чердака викария, пока не принесут их сундуки.

Вскоре Ферн устроили с Абби в небольшой спальне для гостей, а Колин получил в свое распоряжение личную спальню его преподобия. Хотя Ферн была рада возможности сменить одежду, но предпочла бы остаться и в мокрой, только в обществе мужа. Ей нужно еще кое-что сказать Колину, и она боялась разрушить этим то, что они сейчас нашли.

Волнение на улице заставило Ферн выглянуть в окно. Толпа перестроилась в ряд на краю деревни, когда из поместья вернулись мужчины, которые несли Джозефа Рестона.

Стоявшая позади нее Абби вытянула шею.

 – Его несут. Думаете, он... нет, посмотрите-ка на него. Дергается, как рыба на крючке. – В голосе служанки не было ни сожаления, ни злобного удовольствия.

 – Что ты обо всем этом думаешь, Абби? – спросила Ферн.

Та пожала плечами.

 – Рестоны держатся свысока, как будто они лучше всех нас. Или они сделаются настоящей знатью, или наткнутся на отповедь, я так себе представляю. Хотя не буду рада, если недобрые люди, как они, начнут устраивать тут свои танцы.

Ферн наконец увидела, что Колин вышел из дома священника.

 – Я тоже пойду, – с внезапной решимостью сказала она.

 – Но, мэм, волосы еще не...

 – Какое это имеет значение! – воскликнула Ферн и выбежала из комнаты.

Платье, в котором она была, принадлежало более высокой женщине, поэтому она спускалась по лестнице с той быстротой, какую могла позволить себе без риска свернуть шею. К тому времени, когда она вышла на тропинку, Колин уже был на дороге. Сильная фигура мужа в обносках преподобного Биггса выглядела так же замечательно, как и в превосходном лондонском костюме. Она догнала его в тот момент, когда несущие Рестона поравнялись с толпой.

 – Ферн, – улыбнулся Колин, предлагая ей руку, и она крепко ухватилась за нее, уверенная в поддержке.

Затем уже он обратил внимание на Рестона. Тот лежал на самодельных носилках из одеяла и двух палок, что-то бормотал и метался, но мужчины стоически выдерживали его тяжесть.

 – Что с ним? – прозвучал над толпой голос Колина.

Один из мужчин хохотнул. Ферн его вспомнила: этот человек называл себя местным ветеринаром, намекая, что, в случае нужды, может пользовать и людей.

 – Ничего особенного. Получил хороший удар по голове и еще лучшую дозу лауданума внутрь, когда вздумал бороться с нами. Скоро будет в порядке. А пока лопочет как ребенок.

 – Куда вы его несете? – спросил Колин.

 – Да в курятник Роба Стерна, – ответил другой. – Я говорил, что он построил его как тюрьму. Скоро увидим, прав ли я.

По мере приближения носилок слова Рестона становились все яснее.

 – ...этот проклятый человек, ненормальный старик. Ты никогда ведь никому не доверял, верно, па? Прятал бумаги, не пускал меня в школу, бил за мои попытки научиться читать. Всегда бумаги. Тебе эти бумаги всегда были важнее, чем я. Ненормальный. Прятался на болотах, подбирал каждый обрывок бумаги, обманывал меня, чтобы я не вышел из-под твоей власти. А чем кончил? Умер там совсем один, так и не сказал своему единственному сыну, где настоящие бумаги. Хотя собирался. Ха! – Рестон на миг приподнялся, невидяще глядя перед собой, и опять повалился на одеяло.

Носильщики флегматично игнорировали его, делая свое дело, толпа шла за ними по улице. Колин остался на месте и смотрел им вслед.

 – Не думаю, что он бы меня убил, – осторожно начала Ферн.

Колин фыркнул.

 – Значит, не думаешь. Ты ужасно глупая, Ферн Редклифф, и я чертовски рад, что ты вышла за человека, который может уберечь тебя от твоих добрых намерений.