Не будите спящую собаку - Макс Мах

И вот следующие два часа они лечили друг друга, кто как мог, но все, вроде бы, сделали правильно. Раны обработали и зашили, кровотечение остановили, антибиотики вкололи, и даже несколько восстановили водно-солевой баланс. У Барбары в загашнике нашлись даже консервированные электролиты, ну и бутылки с соками, разумеется.

Лиза выпила, не отрываясь, пол-литра апельсинового сока, и совсем уже собралась спать, но заснуть не смогла. Ныли ребра, саднило разбитое — бог весть, где и когда, — колено, ломило шею и спину, и, словно этого недостаточно, вдруг ужасно разболелась голова. О сердце можно было бы умолчать, — все-таки молодая здоровая женщина, — но оно все время стучало так, как если бы Лиза пробежала стометровку. И еще кое-что. Время от времени — и не так уж редко, — Лизу начинала колотить нервная дрожь, или она, и в самом деле, замерзла и никак не могла согреться? В конце концов, она плюнула на усталость и пошла в душ. Постояла под струями горячей воды, надеясь, что пластыри на боку и на колене не размокнут и не отвалятся. Потом оделась потеплее, выпила еще одну таблетку обезболивающего и запила ее коньяком. Полстакана или около того. Но сколько именно, Лиза как-то не запомнила. Не до того было. Просто пила, пока не поняла — «Все!» Отставила стакан, посмотрела на бутылку, и почувствовала, как возвращается в тело тепло. Ее сразу же пробил горячий пот, и испарина выступила на лбу. Голова перестала болеть, но отяжелела и немного кружилась. Самую малость, как в вальсе. Даже приятно. Вот тогда Лиза легла на раскладушку, закуталась в два одеяла и плед, и разом отключилась…

— Лазарет, подъем!

По ощущениям, Роберт проспал всего-ничего, но часы утверждали обратное. Восемь часов сна — «совсем неплохо!» — но, кажется, спал бы еще. Впрочем, эта было всего лишь частью проблемы. Так скверно Роб себя не чувствовал давным-давно, наверное, с рейда на Томбут. Все раны болят, потому что действие обезболивающих закончилось еще пару часов назад, саднят царапины, ноют кости, и в горле пересохло, и тошнит от голода. В общем, все сразу, и в одном флаконе.

— Народ! — А вот Барбара, судя по голосу, усталости нисколько не испытывала, словно, и не участвовала в ночном рейде. Бодра, свежа, иронична, и настроение, вроде бы, хорошее.

«Порода! Но с другой стороны…»

Однако додумать мысль Роберт не успел. Когда хотела, Барбара умела быть весьма убедительной.

— Обед на столе, а много спать вредно! — сказала она, входя в их с Лизой комнату.

— Надеюсь, вам не до интима… — хмыкнула она, оглядев их раскладушки, — а то могло бы получиться неловко!

Улыбка, внимательные глаза. Собрана, энергична, внимательна.

«Господи! Какой интим! Впрочем…» — Но и эту мысль он тоже не додумал. Смысл однако был ему понятен и без развернутых объяснений. Любовь — такая штука, что даже боль отступает. Иногда…

— Давайте-ка оба! — не унималась, между тем, Барбара. — Быстро! Поднялись, отжались, — или что там принято у егерей? — и вперед! Вперед! Бодро! Весело! С песнями! Я там, между прочим, суп сварила… из консервов… Ну, как смогла… Поедим хоть по-людски! А то все на сухомятке, можно и гастрит заработать!

О вчерашнем айнтопфе, она то ли забыла, то ли нарочно не упомянула.

— К тому же вам всем пора менять повязки, — добавила Бабс, выходя. И была права. Повязки следовало сменить.

Поели молча. Молча сменили повязки, убедившись, между делом, что, слава богу, никаких осложнений не предвидится. Тогда сварили кофе и снова сели за стол.

— Есть идеи? — спросил Дюк, наверняка имея в виду инцидент в порту.

Идеи были. Во всяком случае, у Роба. И скрытничать больше не имело смысла. Не тот случай…

— Я перед обедом почту проверил, — сказал он, доливая себе кофе. — Мой друг из прокуратуры, Лиза его знает, написал, что ночью в порту действовал спецназ жандармерии. Вроде бы, охотились на боевиков «Аль Каиды». Таков официальный статус операции, а что на самом деле знали жандармы, никому кроме них не известно. Сам я их почти не «слышал». Не до того было. Но определенно, там отметились, как минимум, двое из моих анонимных друзей. Я их, вроде, научился чувствовать. Ну, мне так кажется, — пожал он плечами. — Если знать, что ищешь… В общем, это, как камень в омут. Мертвое пятно. Тьма. Где-то так.

— Если так, — Изи пододвинула ему свою чашку и кивнула на кофейник, — эти монстры работают на правительство.

— Это для тебя новость? — подняла бровь Барбара. — Это-то ясно. Вопросов ровно два. Что это за контора такая? И как они узнали, что мы будем в порту? Где и когда?

— Следили за Абе? — предположил Дюк.

— Звучит правдоподобно, — согласился Роб. — Мы ведь с Изи практически не страховались. А для них Абе вполне себе ниточка. О том, что мы «не сошлись характерами», они могут и не знать. Но вот, откуда они взялись, кто они и что им от меня надо, не знает даже прокуратура…

— Что дальше? — вопрос, как вопрос, но не в их случае, и Барбара это знала. Все остальные, впрочем тоже. — Здесь становится жарко, я хотела сказать…

— Из города надо уходить, — пожал плечами Дюк. — Это и ежу ясно.

— Так чего же мы ждем? — Лиза подозревала, что Дюк ее спровоцировал на детский вопрос, и все-таки спросила.

— Знаешь, как охотятся на куропаток?

— Знаю.

«И жаль, что так. Лучше бы не знать! — вздохнула мысленно Лиза. — „Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает, скорбь“. Хорошо сказано, царь! Ты прав! Но нам от этого не легче».

— Из города я нас вытащу, — нарушил повисшую над столом тишину Роб. — Но что станем делать дальше? Деньги, допустим, у нас есть, но без документов мы долго не продержимся. Я уж не говорю о том, чтобы покинуть Шенген.

— Про «вытащу», это ты наверняка знаешь, или как? — Что ж, Барбара умела задавать правильные вопросы. И акценты расставляла там, где следует.

— Один мой родственник работает в аппарате ООН в Женеве, — Роб явно темнил, но Лиза начала уже к этому привыкать. Тем более, что и ей правда давалась не так, чтобы с легкостью.

«Во многия знания многие печали, не правда ли?»

— В ООН? — спросила она вслух. — В первый раз о таком слышу. Почему ты мне о нем никогда не рассказывал?

— Потому что не хотел! — отрезал Роб, но тут же сдал назад, увидев, должно быть, ее реакцию.

— Это мой шведский родственник, — нехотя, объяснил он. — «Дядюшка Ёран»… На самом деле, он приходится мне троюродным дедушкой. Ёран брат моей бабушки, но в семье его всегда звали так: «Дядюшка Ёран» или просто Ёран. Я тоже привык. Ну, и чтобы с этим покончить. Ёран сукин сын, если говорить правду. Нацист и говнюк, но на данный момент он один из руководителей службы безопасности ООН в Женеве и Вене, или, может быть, даже их директор. Не знаю, да и знать не хочу. Но он обещал нас вывезти на транспорте с ооновскими номерами…

— Так это он пеленговал телефон Абе Кройтера? — догадалась Лиза.

— Он.

— Нацист? — переспросила Барбара.

— Про белую расу слышала? — вздохнул Роб. — Ну так в Швеции такие тоже есть.

— Постой! — удивилась Лиза. — А как же его тогда взяли на службу в ООН?

— А кто у нас в ООН работает, ты никогда не задумывалась?

— Ну, не до такой же степени! — попробовала возразить Лиза.

— До такой! — остановил ее Дюк. — Ты просто не знаешь.

— Итак, из города нас вывезут, — добавил он после короткой паузы, — но после этого мы сами по себе, ведь так?

— Так! — подтвердил Роб.

— Значит, нам в любом случае понадобятся документы, — Дюк был предельно сосредоточен. Все только по существу. Все слова по делу. — Барби, что там с заначкой «Оракула», или ты еще не смотрела?

— Отчего же! — усмехнулась Барбара. — Смотрела. Хорошая заначка, — Бабс крутила в пальцах тонкую сигарету «Вог», но никак не могла закурить. Уже минуту, или две. — Пачка паспортов из шести европейских стран. Мужские имена и женские. Англия, Германия, Дания, еще кто-то… Но паспорта, Дюк, как и следует быть, без фотографий. Кто-нибудь умеет их вклеивать в документы и заодно подделывать печати?

Разумеется, никто не умел.

— Я знаю, к кому можно обратиться, — сказала Лиза, решившись, и все разом посмотрели на нее.

— Ты бы мог не делать большие глаза! — с упреком сказала она Робу. — Ты же знаешь!

— Знаешь что? — спросила Барбара.

— Имя Конни Тарбега тебе ничего не говорит? — поморщилась Лиза.

— Нет, ничего! — Бабс явно не знала, о чем, вернее, о ком, речь.

— Тарбег — адвокат мафии, — объяснил Роберт.

— А ты к нему каким боком? — Похоже, Лиза сумела ее удивить. Второй раз за два дня.

— Он мой старший брат, — развела руками Лиза. А что еще она могла сказать? Брат и есть, хоть и не родной.

Конрад Тарбег был родным сыном ее приемных родителей. К тому же, на шестнадцать лет старше Лизы. Она еще только в школу пошла, а он уже сел в голландскую тюрьму за контрабанду наркотиков. В Антверпене… Давно. Почти двадцать лет назад. Оттого Тарбеги, ее, вероятно, и удочерили, что с родным сыном не сложилось.