Второй раунд - Александр Тараданкин

Сейчас я проинформирую вас о новом, очень важном деле, касающемся нашего города, а следовательно, и нашей сферы влияния. Речь идет о резидентуре некоего Фердмана. Это бывший гестаповец. Матерый и злобный враг, на счету которого и кровь невинных людей и предательства, сейчас, как стало известно, работает на английскую разведку. В Энбурге он сумел сплести довольно обширную агентурную сеть, ее нам и следует выявить и ликвидировать.

К сожалению, мы сделали несколько промахов… Нашим надо было выследить Фердмана, установить его связи, а мы на первых же шагах потеряли его… Пока исправить ошибку не удалось. Вы, обервахмайстер, лучше других знакомы с обстоятельствами дела, — обратился Енок к Бухгольцу. — Расскажите коллегам о нем…

После опроса свидетелей, проходивших по делу, предъявленных Лютце неопровержимых доказательств, он вынужден был признаться в убийстве Факлера. В самом деле, было нелепо запираться, когда в разбитой машине обнаружили искусно припрятанную микропленку с расчетами Факлера, а эксперты вместе с врачами определили, что смерть его последовала от применения перчаток, снятых с убийцы при его задержании. После этого Лютце как воды в рот набрал.

Но вот пришло любопытнейшее известие из Берлина, которое позволило Фомину вести следствие дальше. Кюме, бывший работник персонального отдела, высказал предположение, что на фотографии изображен капитан Зандлер. Утверждать он не мог, ибо с тех пор, как он видел капитана в последний раз, прошло семь лет, и что тогда, раньше, он был в военной форме.

А был он тогда сотрудником отдела «Иностранные армии Востока» и специализировался по Красной Армии, считался одним из перспективных офицеров Гелена, его пригитлеровского периода.

— Я только что разговаривал с начальником следственного отдела в Берлине, — сказал Фомину Кторов. — Кюме чувствует сейчас себя вполне удовлетворительно. Берлин заинтересовался вашим подопечными находит целесообразным побыстрее провести его очную ставку с Кюме.

— Лютце категорически отрицает свою принадлежность к абверу и утверждает, что никаких школ не кончал. Объясняет, что общевойсковую подготовку проходил в военном училище, а специальную — у Старка.

— Вы не назвали ему фамилии Кюме и Зандлера?

— Нет, конечно. Я решил вначале посоветоваться с вами.

— И отлично. Тем больше будет неожиданностей для Лютце.

— Когда выезжать на очную ставку?

— Нет, Евгений Николаевич, очную ставку пошлем провести Скитальца. Ему нужна практика. Товарищи из следственного отдела народ опытный, помогут. Материалы и вопросник подготовьте вместе. Даю на все сутки. Со Скитальцем поедет Касаткин или старшина Петров. Распорядитесь, чтобы готовили «мерседес». А вы помогите Еноку. Рассудите: Лютце у нас в руках, а Фердман пока…

Несколько расстроенный, Фомин вызвал Скитальца.

— Все обделаем в лучшем виде, Евгений Николаевич, — обрадовался лейтенант. — Между прочим, я еще не был в Берлине.

— «Обделывают» темные делишки, а вам следует выполнить все точно, быть очень внимательным. Помните, это разведчик многоопытный… Проследите, пожалуйста, чтобы арестованного привели в порядок, побрили Пусть он почистит и выгладит платье. А вы как следует изучите дело.

Скиталец густо покраснел, но, лихо козырнув, пошел выполнять распоряжения и готовиться к командировке.

Зепп долго не показывался, и Хаазе уже отчаялся встретить его, хоть частенько заглядывал в пивную. Прошло десять дней с тех пор, как арестовали Лютце, но узнать о нем пока ничего не удалось.

Опять, кажется, напрасно ждал. По времени Зепп работу давно должен был закончить — Хаазе бросил на стойку деньги за пиво. Направился к выходу и в дверях нос к носу столкнулся со стариком.

— А я, парень, так и решил, что ты здесь, увидев твою машину. Опять, думаю, приехал за помощью к Зеппу? А?..

— Нет, старина, машина в порядке. Просто мне все чертовски надоело. Про коммерцию я прошлый раз подзагнул. Время куда-то надо девать. Девочки меня не интересуют. Вот и заехал. А ты куда запропал? Я уже хотел уезжать.

— Дела, парень, дела. А Зепп начал сдавать, — старик тяжело опустился на кресло. — Да ведь и пора. Мне как-никак далеко за шестьдесят.

— Никогда бы не подумал, вид у тебя бравый, — польстил Пауль.

Тем временем хозяин поставил им на стол по кружке пива и в толстых граненых рюмках шнапс.

— Послушай, Ганс, достань-ка там из своих тайных запасов по паре сосисок. Чертовски хочется жрать. Дали срочную работу, подготовить, понимаешь, одну машину — не успел пообедать.

— Грузовую? — спросил Хаазе.

— Легковую. Восьмиместный «мерседес»-дизель. Пойдет в Берлин.

— Кому вдруг понадобился такой танк?

— И то верно — танк, — подхватил старик. — Каждый раз, когда нужно везти всяких там, кому война не надоела, готовят ее. На месте русского начальства я бы их в свинячий фургон…

— Кого же повезут? — смело спросил Хаазе, видя, что Зепп захмелел.

— Чего не знаю, того не знаю. Да и зачем мне это нужно? К чему совать нос туда, куда не следует?

«Действительно, откуда этот старый осел может знать, — подумал Хаазе. — Но и на этом спасибо. Может быть, это и есть тот единственный шанс. — Надо только все продумать», — Хаазе посмотрел на часы.

Выпили еще по рюмке.

— Ну что же, как не хорошо мне здесь, а пора ехать. Прощай, старина! — Он подозвал хозяина. — Сколько с нас. Плачу за все.

Из пивной Хаазе отправился к комендатуре, выбирать место, куда удобней, не вызывая подозрений, поставить завтра машину и откуда лучше вести наблюдение за выездом. Дизель он узнает издалека, а там будет видно. Лишь бы поменьше охраны. Игра стоит свеч. Из пистолета он бил влет чаек. Из восьми шесть были его. Весь вопрос, куда повезут, когда и кого? Скорее всего русские выедут утром. Значит, мне нужно караулить их пораньше.

Заправив и проверив машину на станции, он лег отдыхать, чтобы как следует выспаться. Завтра может потребоваться вся ею выдержка, верность глаза и твердость руки.

«Что, черт возьми, могло произойти с этим старым ублюдком», — выругался про себя Фердман, захлопывая дверцы телефонной будки. И было чему злиться. «Финн»», на встречу с которым он возлагал большие надежды, вдруг так некстати заболел и когда появится на работе, неизвестно. Может быть, рискнуть и зайти к нему домой? Нет, подожду день — другой. Время еще есть.

Приняв такое решение, Фердман на ходу прыгнул в трамвай, идущий в район Плауэнберга, где у него были другие дела.

— Геноссе Енок, соединяю вас с вахмайстером Ределем, — сказала Августа и скрылась за дверью.

— Шеф, ничего не вышло, — докладывал Редель. — Он не появлялся. Правда, я имею сведения, что незадолго до конца рабочего дня кто-то справлялся о Бломберге. Но был ли это Фердман — неизвестно.

— Ничего не сделаешь, давайте ждать. Теперь только терпение. Может быть, появится к вечеру?..

Ни вечером, ни на следующий день Фердман не появился. Ни в бургомистраге, ни дома у Бломберга. Енок и его товарищи склонны были думать, что Фердман все-таки обнаружил за собой слежку и скрылся. Но постов решили пока не снимать. Так же считал и Фомин, которому об этом доложил лейтенант Скиталец. Под вечер он позвонил Еноку и сказал, что ненадолго уезжает и пока, если что, надлежит связываться с капитаном Фоминым.

«Если что… — думал Енок. — Уж скорее бы случилось это «если что»…

— Карл, — тихонько окликнул Юргенс своего напарника. — Посмотри: впереди на противоположной стороне — один тип удивительно похож на Фердмана.

Блютнер кивнул:

— Он! Это он и есть. Я хорошо запомнил его прошлый раз, когда он улизнул. И запомнил эту тяжелую, размашистую походку.

Фердман уверенно прошагал по переулку, мимо каменного сарая, откуда они вели наблюдение, за улицей и домом Бломберга.

— Надо предупредить Бертольда, сказал Юргенс. — Фердман раз уж появился здесь, обязательно вернется.

Блютнер достал из кармана небольшую коробочку, слегка придавил пальцем одну из кнопок, сказал: «Бертольд, внимание, внимание! Я, Блютнер. Появился Фердман. Следите за улицей. Будьте готовы…»

«Понял. Мы готовы, — тихо ответил из ящичка голос Бертольда Ределя. — Остаюсь на связи, держи нас в курсе».

Блютнер не ошибся. Не прошло и двух минут, как в полумраке вечерних сумерков вновь замаячила фигура Фердмана. Теперь он шел медленно, словно погруженный в собственные думы. Пройдя вдоль невысокого забора, остановился у калитки. Немного постоял, потом вдруг круто повернулся и пошел прочь.

Это было так неожиданно, что Блютнер, наблюдавший за ним, на мгновенье растерялся. Но тут же торопливо проговорил в микрофон:

— Алло, Бертольд, Фердмана будто кто-то спугнул. Идет в сторону Шиллерштрассе. Мы постараемся обогнать его садами и встретить на углу. А вы выходите и следуйте за ним. Нам вдвоем не уследить…