Жуков. Маршал жестокой войны - Александр Василевский

Восточная Пруссия всегда была для Германии трамплином, с которого она нападала на своих восточных соседей. А всякий разбойник, прежде чем отправиться в набег, старается обнести свое убежище прочным забором, чтобы в случае неудачи спрятаться здесь и спасти свою шкуру. На востоке Пруссии издревле совершенствовалась система крепостей – и как исходный рубеж для нападения и как спасительная стена, если придется обороняться. Теперь нам предстояло пробивать эту стену, возводившуюся веками.

При подготовке к наступлению приходилось учитывать, и крайне невыгодную для нас конфигурацию линии фронта: противник нависал над нашим правым флангом. Поскольку главный удар мы наносили на своем левом крыле, войска правого фланга должны были прикрывать главные силы от вероятного удара противника с севера и по мере их продвижения тоже перемещаться на запад. У нас уже сейчас правый фланг был сильно растянут, а что произойдет, если наступление соседа замедлится? Тогда и вовсе наши войска здесь растянутся в нитку.

Разграничительная линия с 3-м Белорусским фронтом у нас проходила с востока на запад – Августов, Хайльсберг. Ставка, по-видимому, рассчитывала на то, что войска соседа будут продвигаться равномерно с нашими. Но нас даже не оповестили, где командующий 3-м Белорусским фронтом И. Д. Черняховский будет наносить свой главный удар. Повторяю, о нашем взаимодействии с правым соседом Ставка не обмолвилась ни словом, по-видимому считая, что севернее нас никаких осложнений быть не может.

Притом нас обязывали все время сохранять достаточно сильной свою ударную группировку на левом крыле, с тем чтобы в случае необходимости оказать помощь войскам 1го Белорусского фронта. Если о взаимодействии с соседом справа директива Ставки даже не упоминала, то на взаимодействии с 1-м Белорусским фронтом настаивала категорически, и это для нас было понятно.

Само начертание разграничительной линии между нами и левым соседом, проходившей с востока на запад вдоль реки Вислы до Бромберга (Быдгощ), крепко привязывало наши фронты: мы обязаны были обеспечивать соседа от вражеских ударов с севера и содействовать его продвижению на запад.

Срок начала операции приближался, а работы оставалось еще непочатый край. К нам должно было прибыть пополнение. Оно задерживалось где-то в пути из за перегрузки железнодорожного транспорта. И тут неожиданно поступило распоряжение Ставки о переносе начала наступления на шесть дней раньше. Делалось это по просьбе союзников, попавших в тяжелое положение в Арденнах.

Выполняя союзнический долг, Советское правительство приказало своей армии перейти в наступление, чтобы вызволить из беды американские и английские войска. А как нужны были нам эти шесть дней для завершения подготовки! Но делать нечего. Будем наступать. Трудности для нас усугублялись тем, что установилась отвратительная погода. Густым туманом заволокло окрестность, что затрудняло действия авиации. Пришлось быстро вносить кардинальные поправки в план наступления. Теперь вся надежда была на артиллерию. Мы уже привыкли, что артиллеристы выручают нас в трудные моменты.

Время начала наступления было твердо определено Ставкой: для 2-го и 1-го Белорусских фронтов – утро 14 января, для 1-го Украинского – на два дня раньше, 12 января…

Наступление началось точно в установленный срок. За три дня напряженных боев войска 2-го Белорусского фронта прорвали оборону противника на всем протяжении от Ломжи до устья реки Нарев, исключая участок 50-й армии, где враг продолжал отбиваться.

Все события развивались в соответствии с директивой Ставки. Однако двадцатого января 1945 года, когда наши войска уже подходили к Висле и готовились форсировать ее с ходу, Ставка приказала 3, 48, 2-ю Ударную и 5-ю гвардейскую танковую армии повернуть на север и северо-восток для действий против вражеской восточно-прусской группировки.

Приказ этот для нас был совершенно неожиданным. Объяснялся он отставанием войск 3-го Белорусского фронта, поэтому мы должны помочь ему. Совершив поворот на север и северо-восток, мы довольно быстро продвигались к морю. Вскоре мы вошли в границы Германии…

Еще задолго до вступления на территорию фашистской Германии мы на Военном совете обсудили вопрос о поведении наших людей на немецкой земле. Столько горя принесли гитлеровские оккупанты советскому народу, столько страшных преступлений совершили они, что сердца наших солдат законно пылали лютой ненавистью к этим извергам. Но нельзя было допустить, чтобы священная ненависть к врагу вылилась в слепую месть по отношению ко всему немецкому народу. Мы воевали с гитлеровской армией, но не с мирным населением Германии. И когда наши войска пересекли границу Германии, Военный совет фронта издал приказ, в котором поздравлял солдат и офицеров со знаменательным событием и напоминал, что мы и в Германию вступаем как воины освободители. Красная Армия пришла сюда, чтобы помочь немецкому народу избавиться от фашистской клики и того дурмана, которым она отравляла людей.

Военный совет призывал бойцов и командиров соблюдать образцовый порядок, высоко нести честь советского солдата.

Командиры и политработники, весь партийный и комсомольский актив неутомимо разъясняли солдатам существо освободительной миссии армии Советского государства, ее ответственность за судьбу Германии, как и за судьбы всех других стран, которые мы избавим от ига фашизма.

Нужно сказать, что наши люди на германской земле проявили подлинную гуманность и благородство.

Начавшееся в январе 1945 года наступление советских войск развивалось успешно и стремительно. Затухая временно на одном участке, оно вспыхивало на другом. В движение пришел весь громадный фронт – от Балтийского моря до Карпат.

Красная Армия обрушила на врага удар огромной силы, взломав на протяжении 1200 километров мощные рубежи, которые он создавал в течение нескольких лет.

Только слепой мог не видеть, что война фашистской Германией проиграна. Конечно, понимали это и гитлеровские главари, но они питали еще надежду путем каких-то комбинаций политического характера смягчить свою участь и поэтому старались во что бы то ни стало отдалить развязку. И если, начиная войну, фашистское командование боялось, как бы она не приняла затяжной характер, то теперь это стало его главной целью. Гитлер особой директивой обязывал войска держать каждый рубеж, каждый город до последнего патрона, оставаться в окружении, но не отходить, сковывая как можно больше советских войск. Нарушившим эту директиву грозила смертная казнь. Мы имели возможность не раз убедиться, что гитлеровские фанатики следовали этой директиве до конца, хотя ничто уже не могло спасти их от надвигавшейся катастрофы…