Криоожог - Лоис Буджолд

— О да, они весьма поучительны.

Лейбер с оскорбленным видом нахохлился.

— Вот что к настоящему моменту я обнаружил. Во-первых, принятый на Кибо обычай передавать голоса замороженных по доверенности, изначально построенный на том, что люди станут выходить из криостаза быстро и в большом количестве, обернулся демографической западней. Кстати, это тема для дальнейших размышлений. Во-вторых, некая марка криораствора полувековой давности не выдерживает более тридцати лет, и поэтому «Новый Египет» и, вероятно, остальные корпорации сидят на финансовой бомбе с часовым механизмом из трупов, непригодных к оживлению. Рано или поздно кому-то придется за это расплачиваться. Вот «Новый Египет» и старается изо всех сил подстраховаться, чтобы этим «кем-то» не стали они сами.

Лейбер оцепенел:

— Как?!..

Разумеется, вскоре Лейбер узнает, откуда у Майлза эта информация. Но торопить события не стоит.

— Я знаю, что именно вы это обнаружили, а потом обратились к политической группе Лизы Сато за помощью, и что затем на их митинге произошли беспорядки, и в результате троих из этой группы заморозили, а двоих — убили. Это вы заманили их в ловушку по распоряжению «Нового Египта»?

— Нет! — возмущенно выкрикнул Лейбер, но сразу сник и добавил: — Не намеренно.

— Предали их за деньги?

— Нет! Взятку мне всучили потом, просто затем, чтобы создать видимость.

Майлз еще и не начинал искать свидетельства какой-либо взятки. «Ага, ты отдаешь себя прямо мне в руки, доктор. Ты знаешь, чего хочешь».

— Тогда что же произошло? По вашей версии.

Лейбер стиснул руки и уставился на свои ботинки. Он не поднимал глаза так долго, что Майлз уже стал прикидывать, как допросить его под фаст-пентой, и неважно, согласен тот будет или нет, но наконец Лейбер заговорил.

— Все началось года два назад. Мне дали на анализ проблему необычного количества сбоев при оживлении, которые давали замороженные этого периода. Когда остался единственный верный ответ — распад криораствора, то я пошел к своему шефу и доложил. Я предполагал, что они сразу же предпримут какие-то меры, но шла одна неделя за другой, а ничего не происходило.

— Кто ваш начальник? Кому именно вы доложили о проблеме с криораствором?

— Большой Четверке. Мой начальник — шеф департамента развития Роджер Напак. А еще туда входят глава операционного управления Ран Чои, финансовый директор Аниш Акабане, и президент «Нового Египта» Ширу Ким. Они тут же запретили все разговоры и положили информацию под сукно. Мне они пообещали, что вот-вот решат эту проблему. Я начал понимать, что под словом «проблема» мы с ними имели в виду разное, когда Акабане огласил свою идею о перепродаже контрактов. Дефект криоподготовки их не волновал, они заботились только о финансовых обязательствах компании! Я пожаловался Роджу, а он заявил мне, чтобы я держал язык за зубами или буду уволен. Я ответил, что если уж меня уволят, у меня не будет никаких причин молчать. Тогда он притих, а потом обещал мне что-нибудь сделать. Но к этому времени я уже не верил им ни на грош.

— За Лизой Сато я следил в новостях уже год или два. Мне она казалось одной из немногих людей на Кибо, способных отстаивать не только денежную выгоду. Я имею в виду, есть ведь и вопросы морали, вы меня понимаете?

А вот очернители Лизы во главу всего ставили деньги, если судить по тем фрагментам, что видел Майлз. Корпорации утверждали, что ее истинная цель — учредить конкурирующую с ними государственную компанию для бедноты, за что придется платить всем остальным. Без какой-либо логики они заявляли, что такой план погубит их бизнес, но поскольку бедных клиентов они не принимали вообще, Майлз не видел, какая тут связь. Н.О.Н.Н. же просто хотел предать огню всех «граждан с альтернативным метаболизмом», богатых и бедных заодно. Однако они явно предпочитали начинать с богачей, что сыграло бы на руку в высвобождении их гипотетического наследства.

— Так что я сам явился к Лизе Сато, — продолжал Лейбер. — Даже не стал договариваться о встрече по комму, просто однажды вечером постучался к ней в дверь. И она действительно оправдала все мои надежды! Тогда я пришел к ней еще раз и принес копии всех моих данных. Я передал их ей и бедному Джорджу Суваби, и у них возникла идея обнародовать их в выступлении на митинге. Одним решительным рывком, чтобы корпорации не смогли им помешать. Я думал, что все улажено. — Прошла пара дней, я пришел на работу, и тут Родж вызвал меня к себе в кабинет, и мне внезапно вкатили дозу фаст-пенты. Они вытянули из меня все. — Он помедлил. — Почти все. Про будущий митинг — все до последнего слова. И тогда они унеслись спешно что-то предпринимать. Наверное, тогда в деле впервые и появились Ханс с Оки: кто-то должен был взять на себя всю беготню, подстраивая беспорядки. По-моему, у Оки какой-то родственник в Н.О.Н.Н, так Большая Четверка на них и вышла.

— Кто присутствовал на допросе?

— Они все. Большая Четверка.

— Насколько это законно? Я имею в виду, применять фаст-пенту к сотрудникам.

— В некотором роде да. Кажется. То есть, ну, ее разрешено использовать, если служащего заподозрили в краже или каком-то преступлении на территории компании. Когда тебя принимают на работу, ты сразу должен подписать расписку.

— Понятно.

— Есть определенные правила, как проводить процедуру, чтобы потом показания принял суд. Но в моем случае их эти мелочи не волновали. Потому что последнее, что им было нужно — доводить дело до суда. А меня после всего заперли в комнате предварительного задержания.

— Тоже вроде как законное действие?

— Им разрешено задерживать подозреваемых до прибытия полиции. Но, конечно, никакой полиции я не дождался. Меня выпустили через двое суток, когда для Лизы и ее людей все уже было кончено. — Он прикусил губу, стиснул руки. — Я был беспомощен. Правда, не настолько, как себе вообразила Большая Четверка, и только благодаря Лизе.

— То есть?

— Когда я принес ей с Джорджем свои данные, она посоветовала мне сделать копию и поместить в тайное место — к юристу, в банковский сейф, неважно куда — с условием, что если я умру, окажусь заморожен или пропаду без вести, то информация немедленно будет разослана сразу по нескольким адресам: в суд, во все Департаменты юстиции префектуры, в новостные агентства, в сеть. Я так и поступил.

— И это дало вам защиту от вашего начальства?

— Нет, местонахождение копии они вытрясли из меня мигом. Но Лиза и Джордж тоже припрятали по копии с таким же условием относительно меня, а когда «Новый Египет» это выяснил, они оба уже оказались… Лиза — заморожена, а Джордж — мертв. Большая Четверка искала две эти копии, но так и не нашла.

— Почему вы так решили?

Лейбер мрачно улыбнулся:

— Я по-прежнему хожу на своих ногах и не превратился в ледышку.

— А-а. Резонный вывод. — Майлз потеребил губу. — Значит, Суваби и Тенноджи погибли не случайно, а были убиты? А убийцы — Ханс с Оки?

— Да, они. Но не думаю, что они получили приказ убивать. Скорее всего, это был несчастный случай при попытке похищения. Но до Кана, Хослы и Лизы они добрались. — Губы Лейбера дрогнули. — Вот вам к вопросу о гарантиях занятости для Ханса с Оки. После всего оба получили премии и повышение, несмотря на то, что здорово напортачили. Я, конечно, не посвящен в их закулисные соглашения. Но они не могли заложить своих боссов, не подставив под обвинение самих себя, и наоборот. И думаю, Четверке понравилась идея иметь свою собственную команду для грязных дел. На случай, если им снова понадобится кто-то, чтобы иметь дело с людьми вроде меня.

— В общем, ситуация оказалась тупиковая, но она дала всем время остыть и подумать, даже мне. Я чувствовал себя ужасно. Особенно из-за Лизы. Получается, что в попытке помочь я разрушил дело всей ее жизни. Так что когда Большая Четверка предложила мне взятку, я ее принял. Хотя не верил им ни на йоту, но подумал, что теперь они успокоятся. — Он тяжко задумался. — Наверное, Роджа они подкупили намного раньше.

— И в какой форме выражалась эта взятка?

— Ничего, что бы мне пригодилось прямо сейчас, уж об этом они позаботились. Инвестированные биржевые опционы, растянутые на несколько лет. Я посчитал, что меня просто уволят незадолго до того, как придет время выплат, хотя… не знаю. Они позволили мне заниматься настоящим делом — и я разработал метод неинвазивного сканирования для случаев неудачной заморозки; в конце концов, никому другому они эту работу поручить не могли. Вскоре должен был поступить первый платежный опцион; на этом и основывался мой план.

— Какой план?

— Спасти Лизу. — Глаза Лейбера засияли, и он почти впервые осмелился встретиться с Майлзом взглядом. — Именно он поддерживал меня все эти полтора года. — Он заговорил тише, голос сделался молящим. — Я должен был остаться на работе в «Новом Египте» ради доступа к ее криокамере, понимаете? Я сообразил это практически сразу. Изначально я рассчитывал накопить достаточно денег, чтобы спасти всех троих и тайно доставить на Эскобар три криокамеры, а там всех оживить. Но все оказалось много дороже, чем я предполагал. Время шло, я решил, что Четверка наконец-то перестала следить за мною так бдительно, поэтому я пересмотрел свой план и решил забрать только Лизу. Отвезти ее на Эскобар, где мы были бы в безопасности, и уже оттуда выдвинуть обвинения против «Нового Египта» и всей прогнившей системы.