Избранные творения - Афанасий Великий

напротив того, растлен был и погибал сотворенный уже человек. Посему-то Слово справедливо и прекрасно употребило человеческое орудие и открыло Себя во всем.

При этом должно еще знать, что происшедшее растление было не вне тела, но в нем самом началось, и нужно было вместо тления привить к нему жизнь, чтобы как смерть произошла в теле, так в нем же произошла и жизнь. Если бы смерть была вне тела, то и жизни его надлежало бы произойти вне. Если же смерть привилась к телу и, как в нем пребывающая, возобладала им, то нужно было и жизни привиться к телу, чтобы, облекшись в жизнь, свергло оно с себя тление. Иначе, если бы Слово было вне тела, а не в самом теле, то, хотя смерть естественным образом была бы побеждена Словом (потому что смерть не в силах противиться жизни), но, тем не менее, оставалось бы в теле начавшееся в нем тление. Посему Спаситель справедливо облекся в тело, чтобы по привитии тела к жизни не оставалось оно долее в смерти, как смертное, но, как облекшееся в бессмертие, по Воскресении пребывало уже бессмертным. Ибо, однажды облекшись в тление, не воскресло бы оно, если бы не облеклось в жизнь. И еще: поелику смерть могла явиться не сама по себе, а только в теле, то Слово облеклось для сего в тело, чтобы, обретши смерть в теле, истребить ее. Ибо вообще, как показал бы Господь, что Он – Жизнь, если бы не оживотворил мертвенного? Если кто не допустит огня до соломы, которая по природе своей истлевает от огня, то солома, хотя не сгорает, однако же все еще остается соломой, и огонь не перестает ей угрожать, потому что по природе своей истребителен он для соломы. Но если кто обложит солому большим количеством каменного льна, который, как сказывают, противодействен огню, то солома уже не боится огня, находя для себя безопасность в несгораемой оболочке. То же самое можно сказать о теле и о смерти. Если бы повеление только не допускало смерть до тела, оно, тем не менее, по общему закону тел оставалось бы смертным и тленным. А чтобы не было этого, облечено тело в бесплотное Божие Слово и, таким образом, не боится уже ни смерти, ни тления, потому что имеет ризой жизнь и уничтожено в нем тление.

45. Итак, сообразно с целью Божие Слово восприяло на Себя тело и употребило человеческое орудие, чтобы и тело оживотворить, и, как в твари познается Оно из дел, так действовать и в человеке и явить Себя повсюду, ничего не оставив лишенным Божества Своего и ведения о Себе. Ибо, опять повторяю то же, возвращаясь к прежнему, а именно: Спаситель соделал это, чтобы как Он, присутствуя всюду, все наполняет, так и все исполнилось ведения о Нем, о чем говорит и Божественное Писание: исполнися вся земля ведения Господня (Ис. 11, 9). Ибо, если кто захочет воззреть на небо, пусть увидит благоустройство его. А если не может взирать на небо, приникает же только взором на людей, – пусть видит силу Его в делах, не сравнимую с силами человеческими, и познает среди человеков сего единого Бога-Слово. Если же кто совращен демонами и им удивляется, то пусть видит, как Он изгоняет демонов, и заключит из этого, что Он – Владыка и демонов. Если кто погружен в водное естество и думает, что это – бог (как египтяне чествуют воду), то пусть видит, как Он претворяет воду, и познает, что Господь – Творец вод. Если кто и во ад низойдет и снисшедшим туда героям будет дивиться как богам, то пусть видит Его Воскресение и победу над смертью и заключит, что и у них один Христос есть истинный Господь и Бог. Господь коснулся всех частей твари, освободил вселенную от всякой прелести и обличил, как говорит Павел: совлек начала и власти, изобличи на Кресте (Кол. 2, 15), чтобы никто уже не мог обмануться, но повсюду находил истинное Божие Слово. Так человек, отвсюду заключенный, и везде, то есть на небе, во аде, в человеке, на земле видя раскрытое Божество Слова, не обманывается уже в рассуждении Бога, но поклоняется единому Слову и чрез Него достаточно познает Отца.

В этих рассуждениях представлены нами причины, которыми язычники справедливо должны быть постыждены. Если же и их не почитают достаточными к своему посрамлению, то в утверждаемом пусть уверит их, по крайней мере, то, что всякий видит у себя пред глазами.

46. Когда люди начали оставлять служение идолам? Не с того ли времени, как явился среди человеков истинный Бог – Божие Слово? Когда и у эллинов, и повсюду умолкли и опустели прорицалища? Не тогда ли, как Спаситель явил Себя даже на земле? Когда о так называемых стихотворцами богах и героях стали рассуждать, что они – только смертные люди? Не с того ли времени, как Господь восторжествовал над смертью и воспринятое Им на Себя тело соблюл нетленным, воскресив его из мертвых? Когда пренебрежены демонская прелесть и беснование? Не тогда ли, как Слово – Божия Сила, Владыка всех и самих демонов, – снисшедши ради человеческой немощи, явился на земле? Когда стали попирать и искусство, и училища волшебства? Не после ли того, как было среди людей Богоявление Слова? И вообще, когда объюродела эллинская премудрость? Не тогда ли, как явила Себя на земле истинная Божия Премудрость? В древности вся вселенная и всякая страна предавалась заблуждению, служа идолам, и люди, кроме идолов, ничего иного не признавали богами. Теперь же в целой вселенной люди оставляют суеверное служение идолам, притекают ко Христу, Ему поклоняются как Богу, чрез Него познают и Отца, Которого не ведали. И что удивительно: тысячи были различных чтилищ, каждое место имело своего особенного идола, и этот, так называемый ими, бог не в состоянии был перейти на ближайшее место, чтобы убедить и живущих по соседству его же чествовать, но и в своем месте едва был чтим всеми; никто же другой не воздавал чести соседнему богу, а каждый берег своего идола, его почитая господом всех; только Христос – у всех один, везде поклоняются тому же Христу, и чего не могла сделать идольская немощь (то есть убедить хотя бы поблизости живущих), то совершил Христос, убедив не только близких, но и всю вообще вселенную чествовать одного и того же Господа, а чрез Него – и Бога Отца Его.

47. В древности все