Госпожа Чудо-Юдо (СИ) - Фаль Эя

Я пожала плечами.

— Совсем мало. Знаю, что плывчи испытывают боль во время смены пола и поэтому учатся у старейшин ее терпеть. Мне тоже надо научиться.

— Но вы же вечная женщина, — старейшина в недоумении покачал головой. — Зачем вам это?

— А разве боль случается только от превращений? — парировала я и указала на свой лоб: — Моя боль появляется здесь, как следствие пробуждения скрытых резервов организма. Сильная. Временами.

— У вас есть неизлечимая хворь?

— Нет.

Добавлять о том, что ничего страшнее пустяковой мигрени или ноющего болевого фона при смене молочных зубов со мной вообще не случалось, я не стала.

Премудрый Бойре молча смотрел на меня и отрывисто размышлял. О тайной силе и почему-то о чудесах эволюции. Связи я не уловила.

— Философию боли понять способен не всякий, — промолвил он наконец. — Боль не победить, скрываясь от нее. Невозможно сопротивляться, нельзя сдаваться.

— Расскажите мне! Пожалуйста, — горячо попросила я.

Под ногами плеснуло. Оказалось, в порыве жадной заинтересованности ноги сами по колено загнали меня в воду. Тупорожка принялась обнюхивать мое бедро, щекоча кожу усами сквозь мокрую ткань комбинезона.

— Лежащего боль пожирает долго и равнодушно, — последовал медленный ответ, и стало ясно, что вот она — та самая философия боли устами плывчи. — Сидящего боль терзает долго и настойчиво. Стоящего боль кусает долго и яростно. Но только идущему навстречу боль покоряется, как дикий зверь более сильному сородичу.

— Что это значит — идущему навстречу?

— Боль необходимо принять. Разрешить ей быть. А самому наблюдать со стороны, не погружаясь в пучину страданий. Юные плывчи учатся этому искусству несколько лет… ибо знают: если провалят свой главный экзамен, то безумие и смерть станут их наказанием. И лишь космозонгские жертвы плывчи избавлены от него…

— У меня нет нескольких лет в запасе, — мрачно сказала я. — Боль вернётся уже завтра. Альтернатива ей — полная блокировка с помощью искусственного ограничителя.

Старейшина-плывчи неодобрительно покачал головой.

— Плохая альтернатива. Как научить тебя быстро? Нельзя так. Всё должно быть постепенно. Боль слушается лучше тех, кто поет песни духа, и мы поём. Боль трусит перед холодом, и мы приучаем свои тела к низким температурам. Боль благоговеет перед музыкой дыхания, и мы учимся дышать — одна единица вдоха на две единицы выдоха. Боль слабеет перед красками воображения, и мы учимся рисовать для нее любимую картину — алый шар становится синим…

Все способы, что перечислял старейшина Бойре, вполне перекликались с рекомендациями медицинской коалиции Земли, когда дело касалось профессиональных требований об определенном уровне болевого порога. Особенно, если речь шла о военных, спортсменах или космических исследователях. Опять же, мальчишки-студенты с ксенобиологического потока. Среди них особенной популярностью пользовался курс повышения болевого порога. А всё для того, чтобы получить возможность участия в экспедициях на неблагополучных планетах с уровнем тринадцать и ниже. Большинство, конечно, этот курс бросало, не выдерживало издевательств над своими ноцицепторами — особыми зонами окончаний нервных клеток без защитной оболочки… так называемых «оголённых нервов». Но зато те, кому удавалось пройти всю программу до конца, становились почти что живыми киборгами без страха перед смертью.

Мне такой результат, увы, не светит.

«Первое испытание… — прилетела новая скептическая мыслеформа от старейшины. — Стоит ли предлагать..? Земные создания слабы…»

— Испытайте меня, — тут же предложила я, заработав очередной удивленный взгляд собеседника.

— Да будет так, — нехотя согласился он. — Вы сами предложили… госпожа Чудо-Юдо.

— Я готова.

И в следующую секунду осознала, насколько легкомысленными были мои слова, потому что старейшина объявил с несколько ехидной торжественностью:

— Первое испытание должно быть с виду легким, а на деле тяжким. Вода у берега сейчас прохладна, но не холодна. Войдите в океан по шею, госпожа, и постойте там неподвижно до рассвета… для начала. И если с первым лучом солнца вы всё ещё будете готовы продолжить познание, я научу вас контролировать боль без искусственных приспособлений.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пока я переваривала информацию, премудрый Бойре молча развернул тупорожку и без единого слова прощания направил ее прочь, за гряду подводных скал. Остальные плывчи, искоса поглядывая на меня, так же быстро последовали за старейшиной.

В задумчивости я оглянулась на телохранителей. Дуно тревожно хмурился, а Грай смотрел странно. Как будто кто-то рисковый запустил колесо рулетки, поставив на кон содержимое всех своих денежных счетов не из-за азартного куража, а из-за неких соображений кодекса чести. И это не могло не вызывать у него острого любопытства… и восхищения.

— Дуно, передай управляющему, чтобы связался с Таллой Ней через мой коммуникатор и попросил у нее новую серебряную повязку на голову. Пусть так и скажет, дословно.

— Госпожа, вы действительно собираетесь сделать то, что сказал старейшина плывчи? — неверяще спросил Дуно, напрочь забыв о рабской субординации в хаосе охватившего его ауру бурного беспокойства. — Это может быть опасно для здоровья, не такая уж вода и теплая! А вдруг вы сознание потеряете?!

— Я хочу попробовать. Не переживай, на берегу останется Грай и в случае, если мне поплохеет, вытащит меня из воды. Не так ли, Грай?

— Клянусь вам в этом, госпожа! Глаз с вас не спущу, — чрезмерно серьезно отозвался тот, а про себя подумал: «Если выдержит хотя бы три испытания плывчи… перед такой госпожой и на коленях стоять будет честью…»

— Вот видишь, — улыбнулась я. — А завтра устроим день медосмотра. Сама подлечусь, если заболею, да и рабов всех надо проверить. В первую очередь, тех, кто недавно болел или был ранен. Так что поручаю тебе лично сформировать порядок их очередности на осмотр… Словом, давай-давай, действуй. Муирне, ты тоже иди в дом.

Дуно был вынужден уйти вместе с рабыней-плывчи, но про себя твердо решил задействовать всех своих братьев и рассредоточить их чуть выше в качестве тайных наблюдателей.

Как только мы с Граем остались одни, шум океана почему-то приобрел угрожающие мрачные нотки. От мысли, что придется провести в воде несколько долгих часов без движения, сделалось не по себе. А ну как приплывет хищная живность из местной океанической братии и решит откусить от меня самую малость, на пробу?.. Попробуй тут в неподвижности постоять.

Мотнув головой, я прогнала назойливые мрачные мысли и решительно шагнула дальше, в глубину, как раз к той скале, за которой скрывался перед встречей старейшина Бойре.

Прохладная вода захлестнула сначала живот, затем облизала грудь, заставив комбинезон прилипнуть к телу, как расплавленная лакричная тянучка. На редкость неприятное ощущение. Подумав, я остановилась и принялась стягивать под прикрытием воды мокрый комбинезон. Так хоть дискомфорта меньше будет.

Грай наблюдал за моими извиваниями и медленными подводными прыжками с откровенным мужским интересом. Ну да, а какой мужик не порадуется зрелищу раздевающейся перед ним девушки?

До меня всё ещё доносились обрывки его непроизвольных мыслей в ореоле чувственной жадности, с которой он представлял мое тело соблазнительно вышагивающим из воды на берег… на мысленном слайде с этой фантазией телохранитель судорожно сглотнул и приоткрыл рот. Его чертовски волновала мысль о наличии на моей груди молочных желез и то, как они выглядят без одежды. А вот до пупка ему было фиолетово.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Хмыкнув про себя, я скомкала комбинезон и тяжёлым мокрым снарядом запустила в Грая.

— Лови! И сушиться повесь где-нибудь.

Мне казалось, что он спокойно поймает скрученную тряпку, но вместо этого с изумлением увидела, как она со смачным «шмяк» врезается ему в лицо и сползает вниз, оставив на груди и штанах длинный влажный след.

Смутившись от такого итога безобидной шалости, я отвернулась и подошла ближе к скале, чтобы защититься от ветра. Полную неподвижность в таких условиях сохранять было сложно — океан отрывал ноги от дна и покачивал туда-сюда. Однако через полчаса я более-менее приспособилась.