Три билета в Париж - Мария Жукова-Гладкова

– Я всегда с настороженностью относилась к столице нашей Родины, – заметила Александра. – Но чтобы она так влияла на психику…

– Сашка, приезжай, или я тут в самом деле свихнусь! И вообще, настраивайся на отдых и развлечения. Кстати, тут Анатолий Степанович. Ты еще не все знаешь. Наверняка телевизор сегодня не смотрела.

Информация про ничего не помнящую девочку ни в какие программы новостей не попала. Она до поры до времени держалась в тайне.

Светлана с Горынычем опять ночевали у приятеля Горыныча в загородном особняке. Правда, этим вечером шли активные приготовления к предстоящей свадьбе. Новые знакомые Светланы очень веселились, и две дамы, владеющие магазинами женской одежды, предлагали ей свои наряды. Однако в ответ на эти предложения Горыныч многозначительно заметил, что насчет свадебного наряда он уже договорился и наряды для Светланы и свидетельницы Александры привезут завтра. Светлана даже предположить не могла, что приготовил Горыныч.

Он также договорился с ЗАГСом. С утра по радио передали место и время бракосочетания политика Ивана Гордеевича Кондратьева и учительницы математики Светланы Николаевны Кабанчиковой и пригласили всех желающих граждан встретить молодых у ЗАГСа, чтобы оттуда крестным ходом с лозунгами отправиться на площадь Дзержинского и митинговать против произвола КГБ. Можно ФБР. Можно кого угодно. Пусть каждый придет со своим транспарантом.

За Александрой утром отправили машину. Светлане тем временем привезли ее брачный наряд.

– Что это?.. – открыла она рот, когда две дамы распаковали заказ и предложили помочь Светлане с облачением.

Свадебное платье (если это можно было назвать платьем) было выполнено в русском народном стиле с вышивкой и украшено соломкой – по всей длине. Фата крепилась на кокошник. Вместо туфель предлагались красные сапожки.

– А жених в чем будет? – поинтересовалась Светлана, облачаясь в предложенный наряд.

– У него наряд тоже с использованием русских народных мотивов, – ответили Светлане.

– С гармошкой? – спросила Светлана. – Или гуслями?

Ей не ответили. Вообще-то Горыныч мог собой заменить любой музыкальный инструмент и целый оркестр, по крайней мере шуму создавал больше.

Наконец прибыла Александра с дочерью, про которую Горыныч не забыл, и свидетельнице тоже предложили переодеться – в наряд, похожий на Светланин. Правда, кокошник был без фаты.

– Что это за шутовской наряд? – воскликнула Александра.

– Так все мероприятие шутовское, с шутом в главной роли. Шут-то ведь, кажется, в Думу собрался. Надо голоса набирать. Ладно, Саш, слушай, что тут происходило вчера.

Дамы, которые привезли наряды, покинули подруг, и они, подкрашивая глаза (от ярких румян обе наотрез отказались), обменялись информацией. Анечка убежала смотреть дом. Ей было очень интересно все происходящее. Анечке предстояло нести подушечку с кольцами.

Выслушав Светланин рассказ, Александра глубоко задумалась.

– Компьютерщик, говоришь? Такой симпатичный шатенчик?

– Ну… да, – кивнула Светлана, не понимая, к чему клонит подруга. – А ты его помнишь?

– По нему Ольга когда-то страдала.

– По-моему, проще сказать, по кому она не страдала. Но, как мне кажется, страдания Ольги в данном случае к делу не имеют никакого отношения. Кстати, что сказал наш общий драгоценный Славочка? И как Анечка отнеслась к знакомству с долгожданным папочкой?

– С большим интересом, – хмыкнула Александра, вспоминая.

Анечка вчера ходила вокруг папы кругами и все осматривала его, иногда трогала, потом залезла на него, задала тысячу и один вопрос. Славочка обалдел, когда ему бабушкиным тоном заявили:

– Из меня растет безотцовщина. И во всем виноват ты, папочка. Полная безответственность. Но это типично для мужчин.

Представив картину, Светлана прыснула.

– И как драгоценный отнесся к заявлениям дочери?

– Сказал, что должен участвовать в ее воспитании, чтобы из нее не выросла очередная баба-стерва-мужененавистница. Я заметила, что из меня-то не выросла. Я как раз мужчин очень люблю. Анька тут же влезла и спросила, когда мы с папой поженимся, а то она очень хочет на свадьбу посмотреть. А тут ты звонишь. Славик и ретировался. Сказал, что пусть доченька пока на свадьбе у тети Светы погуляет и посмотрит, что выходит из бракосочетаний.

– Слушай, а что он ей привез?

– Пингвина и игрушечную собаку – поменьше размером. Слава богу, не настоящую. Живую собаку мы в самом деле не потянем, да и неизвестно, как к ней коты отнесутся. Я после вручения подарков заметила, что нам неплохо бы поменять квартиру на большую, чтобы разместить все игрушки, если папа и его подчиненные продолжат в том же духе. Анька сказала, чтобы обязательно продолжал. Она там еще какого-то слоника присмотрела. Когда успела – не представляю. Славик обещал подумать.

– Так, а он приезжал с дочерью познакомиться или не только? – спросила Светлана.

– Конечно, не только.

Славик приезжал также посовещаться. Видимо, понял, что рассчитывать-то ему в жизни по большому счету не на кого. Может, решил восстановить дружеские отношения с «ошибками молодости», как он называл Александру и Светлану.

Славик поведал, что они с друзьями проверили все кладбища Санкт-Петербурга, за исключением расположенных на территории Александро-Невской лавры. Там, как они подозревали, Генералова Петра Емельяновича похоронить не могли, хотя некоторых граждан и кладут в последнее время. Но это особые граждане, Генераловы папа и сын к ним не относились.

В первую очередь подчиненные Славы отправились на Волковское кладбище, где подруги уже были. Под плитой Петра Емельяновича находился старый гроб, в котором, по всей вероятности, покоились останки старушки, которая должна была бы лежать под соседней плитой. Эта старушка, как выяснили ребята Славы, была домработницей и няней в одном лице в семье Генераловых и служила еще деду известного подругам полковника. Она была одинокой, и хоронила ее семья Генераловых, членом которой она фактически являлась.

Под плитой с указанием дат жизни и смерти старушки имелся тайник, к сожалению, пустой.

– Насколько я помню, там фотография была вся в орденах…

– Да, дед Генералов с ней во время войны познакомился. А потом привез в дом.

– Шур-мур-лямур? – хмыкнула Светлана. – Любовницу в дом при живой жене?

– Кто их всех знает… Этого мне Славик не рассказал, да, наверное, и не выяснял. Какое ему дело до этих древних лямуров? И какое отношение они имеют к сегодняшнему дню? Главное – тайник. Уж как так получилось – не знаю. Слава считает, что после «похорон» Генералова-папаши люди полковника поменяли плиты местами. Плиту старушки поставили над пустой могилой, а скорее всего, сделали новую. Вроде как заодно с плитой для Петра Емельяновича.

– А место на кладбище? Как там рядом оказалось место? Ведь на Волковском совсем недавно разрешили захоронения. Там же долго не хоронили.

– Но подхоранивали. Участок с бабулей был обнесен оградкой. Туда и положили «Генералова». Оградку сняли, вроде как собирались делать новую. Но так и не собрались. Но что лежало в тайнике – загадка. Никаких следов не осталось.

Александра рассказала, что Славины люди также нашли еще двух «Генераловых Петров Емельяновичей», причем с теми же годами жизни – на Южном и Серафимовском кладбищах.

– И?! – воскликнула Светлана.

– Пусто.

– В смысле? Как – пусто?

– В смысле были тайники, в которых теперь ничего нет. Там везде имеются какие-то хитрые механизмы. Плиты на самом деле легко отодвигаются, если знаешь, на что нажимать. Славка отправлял на место какого-то механика или «медвежатника». После того как они разобрались с одной плитой, с другими было проще. Знали, что искать. Тайники были устроены однотипно. Славик сказал, что возьмет идею на вооружение, тем более у него на ряде кладбищ есть свои люди. Или он устроит туда своих людей. Это разумно.

– Но почему он – в смысле Генералов – на Волковском сделал тайник не под папашиной плитой, а под бабкиной?

– Может, решил подстраховаться, – высказала предположение Александра. – Теперь у него все равно не спросишь.

– Интересно, а у кого-то можно спросить?

Вопрос повис в воздухе без ответа. Подруги его не знали. Они даже не представляли, куда влезли и насколько все серьезно. И где Ольга. И жива ли вообще. Правда, надеялись, что жива. По крайней мере пока.

В дверь постучали, и в приоткрывшуюся щель просунулась голова Горыныча.

– Ну что, невестушка с подруженькой, готовы? Вижу: готовы. Пойдемте к машинам.

– А ты, женишок, покажись-ка полностью, – попросила Александра.

Горыныч распахнул дверь и вошел. Подруги открыли рты.

Известный политик облачился в косоворотку красного цвета, расшитую белыми нитками и украшенную соломой, как и платье невесты, широкие черные штаны, заправленные в красные сапоги, из-за голенища одного сапога торчали ножны.