Дикий Кот - Айрин Лакс

вине досталось. Я же просил тебя найти почку для пахана Ритки. Ты поднял связи, пошевелился, вышел на фонды, связался с Мамаевым. Так что разгребем, не переживай. И да, я кукухой не двинулся, потому что каждый день знал, где и с кем моя с Волчонком. Знал и все равно мне казалось — мало, мало, недостаточно знаю! Не вижу, не слышу в реале, а если что случится — и я не дотянусь. Ни рукой, ни голосом. Это пиздец, братан. Я тебе не завидую, сам прохавал, каково это. Так что давай, не жмись, двигай к нам с Риткой. С моим пацаном познакомишься поближе, поймешь, ради чего стоит жить. По-настоящему, брат. От души говорю. Только ради этого и стоит. Все остальное — мишура, чепуха. Даже на корм для могильных червей не пойдет.

— Спасибо, конечно, за приглашение. Но я проверю еще один вариант, где может быть Дарина. Я уже говорил Декабрю, но тот ничего добиться не смог. Может быть, мне удастся.

— Подбросить тебя? Смотри, одного тебя отправлять опасно, алиби потом искать приходится, — белозубо заулыбался Савелий.

— Да пошел ты.

***

Глупо было думать, что Савелий отстанет так просто. Мне потребовалось еще немного времени, чтобы “пробить” через знакомых интересующую меня информацию. Пришлось основательно копнуть под “почти-свекра” Дарины. Нашли недвижимость за городом, оформленную на одну из фирм, следы которой вели к нему.

Все мое нутро завибрировало от понимания: Дарина там. Уверен!

Осталось только сесть в тачку и отправиться к ней. Не один, в компании Савы.

— Вы будто сговорились, что одному мне теперь гулять не светит. Я могу лишь надеяться, что вы не станете дежурить под дверью, грея уши, когда я останусь наедине с Дариной…

— Я серьезно! Стоило тебе только протянуть загребущие лапы к чужой бабе, так ты только и делаешь, что встреваешь в неприятности. Подумай, надо ли тебе это.

— Чееее?!

— Ну а че? Сытая и спокойная жизнь — другая совсем, хули. Бабы работают только на удовлетворение потребностей, а не на вынос мозга и создание проблем.

— Удовлетворение. Потребности. Разве это жизнь?

— Бля, как замурлыкал… На дворе давно не март, если что.

— Хватит, по-хорошему прошу. Мне так-то не до смеха. Дай подумать, ок? Надо с мыслями собраться.

— Разговор предстоит серьезный?

— Как бы да… Очень. Дарина, скорее всего, обратилась за помощью к несостоявшемуся свекру, а тот мужик серьезный и очень душный. Настолько душный, что даже из инвалидной коляски всех достанет! — поморщился. — Если Фурия ему в жилетку поплакалась… — сам себя оборвал. — Хотя, нет, плакаться не в ее духе. Скорее, все разложила по полочкам, тот задействовал связи, и все. Красотка в недоступной крепости…

— Думаешь?

— Я предпочту надеяться, до последнего, что Дарина в безопасности. Пусть лучше меня материт жестко последними словами, чем встряла в проблемы. Мутно все как-то… Не нравится мне ее муженек.

— Мне бы тоже не нравился потенциальный трахарь моей, — отозвался Сава.

— Ты охерел?! Такое говоришь…

— Иногда старая любовь не ржавеет, все дела, — вальяжно развалился Волк.

— Нет, — насупился я.

Не может такого быть! Не может же?!

Но как быть с тем, что Дарина не хочет меня видеть… Токсикоз у них там, что ли, особенно ядовитый?!

Глава 50

Котов

— Посигналь еще, — попросил Волка.

— Я уже оглохну скоро. Сигналил.

— Еще раз давай, — рассердился я, с ненавистью смотря на высоченный забор.

Три метра, что ли?! Да хоть пять! Если этот упрямый старик не откроет, когда у меня закончится терпение, его не спасет ничто, буду брать штурмом!

Волк посигналил, я снова принялся звонить, испытывая тошнотворную беспомощность от всей сложившейся ситуации. Кто бы знал, бля? Кто бы только знал, я бы свой язык при себе держал… Или изъяснился бы деликатнее с Дариной.

— Да твою же мать! — психанул, швырнув телефон на пол тачки.

Не в силах выдержать бомбежку эмоций, выбрался из тачки, скрутило. Тут тихо, ясно, сосны кругом, воздух звонкий от чистоты… И я, исходящий на желчь от невыносимости разлуки и полного непонимания, где моя женщина? Где она… Что я сделал не так? Уже понял, что рявкнул, ляпнул, обошелся не деликатно… В этом все дело?!

Был готов к состоянию — орать, просто орать в звенящую тишину, разрывая голосовые связки, когда вдруг услышал тихий шорох шин, приближающийся сзади. Выглянул из-за машины, насторожился: мало ли кто это мог быть?

За рулем — неизвестный мне мужчина. Как никогда раньше, мне захотелось иметь при себе пушку.

Машина остановилась в двух метрах от меня. Задняя дверь открылась, из машины выскользнула высокая, стройная брюнетка с красивым каре, очках вразлет.

«Моя… Моя. Моя!» — застучало в висках.

Я подлетел к ней, несмотря на предупреждающий выкрик водителя, выбравшегося из машины.

— Дарь. Даря! Даря, блять! — выдохнул, сжав девушку в объятиях.

— Кот… Котов… Ты… Как ты меня нашел? — удивилась она.

— Было нетрудно, — признался, прижавшись своим лбом к ее.

Сорвал очки, у моей даже глаза изменили цвет из-за линз, губы накрашены иначе, родинка нарисована. Такие едва уловимые мелочи, из-за которых создается впечатление, будто она — не та, другая совсем. Но меня же не обмануть, я сердцем смотрю, оно свое, родное, узнает, и под макияжем, и под сменой облика, и под другой, чужой одеждой, несвойственного Дарине стиля.

— Что ты затеяла, самостоятельная моя? Ну, что? — поинтересовался я, раскачиваясь вместе с ней. — Куда собралась? И мою вторую девочку… Во что впутать решила?

— Твою вторую девочку… — Дарина расплакалась неожиданно. — Прекрати! — потребовала, стукнув кулаком по плечу. — Прекрати быть таким няшей, когда ты совсем другой, жесткий, хитрый, себе на уме.

— Сама видишь, разматывает меня рядом с тобой. На милоту пробивает, раскатывает… — выдал хрипло, ища ртом ее губы. — Даря… Прости. Прости, ляпнул, не подумав. Все сам хотел решить. Я не… Я не считаю тебя неспособной или что-то в этом роде. Мне, наоборот, уберечь тебя хочется, чтобы не сновала в юбке туда-сюда, разруливая мои проблемы, понимаешь? Я не хочу быть тем, кто навешивает тебе сложностей. Я хочу стать тем, кто их решает, стать плечом, опорой, стеной. Да всем, чем угодно, Дарь. Отцом настоящим… Я изначально обгадился, понимаю, но дай хотя бы шанс? Не отталкивай, а?

— Гад ты,