Миссия – выжить… (СИ) - Квилинская Амалия

— Эй, ты чего дружище?! Я ж помогал тебя вытащить! — Дерек успокаивающе поднял руки, слегка отступив назад.

— Тебя там не было. Никто не должен знать, а значит выметайся отсюда! — Каюдзава упрямо пер вперёд.

— Наоки, хватит! — Я положила руку ему на плечо, пытаясь сдержать. — Он уже все знает, я специально рассказала. Отец нанял Дерека для моей охраны.

— Что? — Мой бывший сослуживец неверяще уставился на меня. — Да он же молокосос! Какой, ко всем чертям, из него защитник?

Услышав это Хаттери оскорбился:

— Ну уж нет! Это не я два года штаны просиживал. Я, к твоему сведению, усиленно занимался…

Каюдзава резко, без замаха, двинул моему телохранителю в челюсть. Да с такой силой, что тот со всего маха свалился на землю. А по нем и не скажешь, что в этом изнуренном нечеловеческими условиями жизни теле, кроется такая сила. Дерек ухватился за поврежденную щеку и осоловело, хлопая длинными ресницами уставился на своего обидчика. Лицо Наоки страшно перекосило от ярости, шрам обозначился глубже. Он едва не рычал от едва сдерживаемой ярости. Его не самая высокая фигура возвышалась над поверженным противником, подобно ангелу мщения. Немного выпустив пар, он сдавленно от едва сдерживаемых эмоций проговорил:

— Откуда тебе знать, чем я занимался все эти годы? Откуда всем вам об этом знать… — Он оттер рукавом уголок губ. Его дыхание было сбивчивым, как у человека, что секунду назад пробежал стометровку побив рекордную скорость.

— Наоки, — я попыталась зайти с другой стороны, стараясь говорить по возможности вкрадчиво и мягко, — знаю ты много пережил. Это видно даже по тому, что ты успел мне сказать. Но уже не нужно ни с кем воевать. Здесь ты в безопасности. Ты с друзьями, и мы не причинам тебе вреда. Увы у нас не так много времени. Наше долгое отсутствие могут заметить, так что я начну с самого главного.

Я обошла его и отгородила от всё ещё сидящего на полу потерянного Хаттери. Взяв Каюдзаву за сжатую в кулак руку, попыталась поймать его взгляд. Не сразу, но мне это удалось.

— Послушай пожалуйста. Я пришла в себя всего чуть больше полугода назад. Слабая и ничего не понимающая в том, что произошло. Я до сих пор не смогла полностью осознать и принять произошедшее. И выяснить, что именно произошло в тот отрезок времени, когда я потеряла сознание и затем проснулась в лазарете на станции Нова. Мне очень жаль, что столько времени просто банально проспала. Не знаю, имею ли я право просить тебя о чем либо после всего что с тобой сделали по моей вине, но ты мне нужен.

Губы мужчины сложились в горькую усмешку.

— Поверьте, после того как вы потеряли сознание не произошло ровным счётом ничего такого из-за чего стоило вытягивать меня из тюрьмы и привлекать к себе ненужное внимание. И нет, не стоит обвинять себя. Если вы еще не забыли, я сам тогда принял решение.

— Спасибо… — Пускай этого и не было видно сквозь маску, но я искренне ему улыбалась. Пускай он и изменился, но за этой заскорузлой коркой, где-то глубоко все еще прятался мой старый знакомый Каюдзава. Однако, я упрямо стояла на своем. — Но возможно сейчас мы оказались в гораздо более проблемной ситуации, чем когда-либо раньше. Мы что-то упускаем и из-за этой мелкой детали на нас могут объявить охоту. Что-то точно было, из-за чего я…

В последний момент все же смогла удержаться от того чтобы не вывалить на несчастного Каюдзаву все то, что меня гложило последние несколько месяцев и новости о самых последних событиях. С подобным все же не стоило торопиться. Но почему мне было так просто преодолеть тот моральный барьер недоверия, что я возвела вокруг себя, когда речь зашла о Наоки? Я ведь даже отце до конца все не рассказала, а тут едва не разболтала все вот так запросто… Возможно это потому, что мы с ним вместе пережили нападение на кишанский корабль и именно Каюдзава был рядом, когда я едва не распрощалась с жизнью? В ворохе мыслей и чувств было не так-то просто разобраться, но одно я знала предельно ясно — никогда и никому нельзя полностью открывать все карты, сколь бы сильно ты не дорожил отношениями с этим человеком. У тебя всегда должно быть что-то личное, сокровенное, похороненное на задворках души до лучших времен. И только это маленькое убеждение заставило меня немного встряхнуться и умерить поток бурной радости, что не угасал с того самого момента, как я узнала в стоящем напротив человеке, старого знакомого.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Немного отстранившись, присела на пыльный стул. Оправившийся к этому моменту Хаттери, потирая ушибленное место, обиженно отсел от нас поближе к двери.

— Ты сам видел — они сделали что-то, что помогло мне выжить. — Продолжила я уже медленнее. — И теперь, уж поверь — я не отстану от тебя пока ты мне все не расскажешь.

С последними словами мой указательный палец уткнулся в грудь Наоки. Он только недовольно скривился. Однако, последовав моему примеру и сев, бывший первый пилот дал ответ, который меня не порадовал.

— Мне нечего вам сказать на этот счёт.

Услышав это мне почему-то очень сильно захотелось побиться головой о стену, но усилием воли отметя этот странный порыв. Пусть я долго ждала этой встречи, но нельзя вот так сходу торопить события и наседать на Каюдзаву. Он же тоже пострадавший, причём не от вражеского выстрела, а от действий наших же спецслужб. Возможно сейчас он и не скажет мне ничего вовсе. Слишком много времени прошло. Протянувшаяся между нами нить могла значительно ослабнуть. Скорее всего он продержался так долго из чистого упрямства, а не по каким-то другим мотивам. Тихо выдохнув, продолжила:

— Хорошо, я подожду. А пока расскажи нам почему тебя так долго не выпускают. Даже срок твоего заключения в колонии целых десять лет, что за обычную драку чересчур строго.

Каюдзава только покачал головой.

— Вы не понимаете. Все не так просто. Как я уже говорил ранее, о том что с вам делали кишаны, об этом их ритуале, они ничего не узнали. Списал все на то, что после вашего ранения сразу затащил вас в спасательный модуль, который был неподалеку от нас. В дальнейшем же обходился стандартным мед запасом, что был у нас с собой и подручными средствами из капсулы. Мне конечно никто не поверил. Полгода изолятора — это не более чем повод чтобы растянуть допрос, применить пытку поизощренней. Чтобы сломать, подавить волю. Вот что там было.

Каюдзава опустился на один из валявшихся в помещении ящиков и обхватил руками голову, раскачиваясь из стороны в сторону. Сейчас он стал мне напоминать незнакомца. В летах, изнуренного рабским трудом и самой жизнью. Каторжника, с тусклым, погасшим взглядом, что потерял смысл своего дальнейшего существования и живет скорее по привычке. Его нынешний вид и состояние вызывало у меня чувство глубокого сочувствия и жалости, за которыми пряталась все еще не исчезнувшая вина. Я села с ним рядом, но больше не прикасалась. Мне показалось, что это сейчас будет неуместно.

— Тогда, когда я накинулся на охранника… Мой рассудок был на грани. Мне казалось, что уже нечего терять и лучше умереть достойно в бою, чем подыхать на препарационном столе, как жалкая лабораторная крыса.

— Они что ставили на тебе опыты? Это тоже они сделали? — Я аккуратно показала на глаз. Внутри у меня все дрожало от ужаса и едва сдерживаемой жгучей ненависти к тем кто мог вот так запросто переступить через судьбу и жизнь другого человека, надругавшись над ними и выкинув в мусорную корзину за ненадобностью.

У Наоки едва заметно дернулась щека.

— Нет, это произошло уже в колонии. Сам виноват. А с имплантами, сами понимаете, у них в лазарете туго. Не хочу об этом вспоминать. Лучше расскажите, как вы оказались здесь, а главное, как умудрились вытащить меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я коротко описала все события, что произошли после моего пробуждения и как меня отправили на новое рабочее место, какая ситуация сложилась уже здесь. Немного помедлив я все же решилась показать Наоки свое новое лицо.

— Посмотри! Я теперь, считай полностью здорова, представляешь?

Сняв маску и слегка раскрыв воротник, я похвастались новой кожей и ёршиком волос, которые обещали в скором времени стать густой копной локонов. Но мой собеседник прореагировал абсолютно не так как я ожидала. Японец побледнел. Его губы превратились в тонкую нитку, а в глазах появился нехороший блеск.