Ричард Длинные Руки — бургграф - Гай Орловский

Хотя до старости, как догадываюсь, доживают и те, кто не ввязывается в войны, а сидит себе в норке, как премудрый пескарь, без всякой прекогнии.

Кстати, рыцарь Дербент передал мне умение запоминать всё, что захочу, и хотя другие предостерегали меня, что это не дар, а проклятие, но я беспечно взял. За мной пока нет удушения младенцев или прелюбодейства по пьяни со своей бабушкой, так что вообще можно воспоминаний не страшиться. К тому же я буду запоминать только то, что сам хочу запомнить, а это две большие разницы, как говорят торговые люди.

Затаиваться и пережидать приходилось постоянно, но к двери кабинета Бриклайта добрался быстро. Труднее проникнуть в сам кабинет, но, к счастью, маги обезопасили только все входы и выходы в дом, справедливо полагая, что так заодно обезопасят и себя, так что здесь пришлось лишь обойти два засветившихся зловеще красным квадрата на полу и пригнуться в коридоре, избегая не менее зловещего облачка, что как броуновская частица плавает по всем направлениям, иногда даже погружается краешком в стены, но только краешком.

У Бриклайта в кабинете помимо юриста еще двое: Вильд и парнишка с болезненно бледным прыщавым лицом. Вильд, которого я тогда осадил и осрамил перед его людьми, развалился в кресле и посматривает лениво, парнишка держится тоже весьма по-хозяйски. В мордах есть сходство с остальными Бриклайтами, наверняка один из четверых сыновей. Похоже, младшенький. Эта та еще гнида даже с виду. Есть такие, на которых печать порочности даже поставить негде.

Юрист придвинулся к столу вместе с креслом, Бриклайт восседает как тяжелая глыба, поросшая зеленым мхом. Я напряг слух, Бриклайта не расслышал, но отчетливо донесся осторожный вопрос юриста:

— А может быть, просто предложить вдове сумму побольше?

Вильд вскинулся в высокомерном неудовольствии.

— С чего это? — Юрист усмехнулся:

— Ну хотя бы потому, что ее земли стоят не меньше десяти тысяч золотых.

— Что-о?

Юрист ответил спокойно:

— С учетом того, что будет выстроено, участок стоит даже больше. Вы все это знаете. Так что вполне можно заплатить ей сто золотых монет. Она сойдет с ума от такого счастья.

— Сто золотых? — прорычал Вильд. — Пусть будет счастлива, что ей предложили десять!.. И за эти деньги должна была нас поцеловать в задницы. Но теперь наша цена — один золотой! И она продаст, вот увидите.

Юрист вздохнул, промолчал, только пожатием плеч дал понять, что он на их стороне и лишь предлагает более быстрые пути решения проблемы.

Бриклайт смотрел на всех из-под приспущенных век. Лицо вроде бы неподвижное, но я улавливал, как проступает выражение жестокости и властолюбия. Уголки губ опустились, нижняя челюсть выдвинулась в надменной угрозе.

— Думаю, продаст, — проронил он. — Дело даже не в десяти или сотне золотых монет... Когда-то мы должны урвать то, чем раньше наслаждались только благородные.

Юрист спросил осторожно:

— Что?

— Власть, — отрезал Бриклайт.

— У вас власть денег, — напомнил юрист. — Вы можете купить всё, что хотите.

Бриклакт усмехнулся:

— Верно. Но я хочу, чтобы мне уступали дорогу не только потому, что я плачу... чтобы мне уступали дорогу! А просто потому, что идет самый богатый и могущественный человек в городе, который в силах любого согнуть в бараний рог. Чтобы боялись и опускали взгляды, чтобы кланялись даже незнакомые... страшась вызвать мой гнев.

Вильд хохотнул:

— Уже все так и делают! — Парнишка хмыкнув, напомнил:

— Все?

— Все, — отрезал Вильд, потом нахмурился, в глазах блеснул гнев. — Тегер, ты о чем? Об этом мелком рыцаришке? Он не стоит того, чтобы на него обращали внимание.

Тегер сказал насмешливо:

— В самом деле?

— В самом, — отрезал Вильд. — Это какая-то голытьба, у которого нет денег даже слугу нанять!.. Впервые вижу рыцаря без слуги и оруженосца. Всегда каждый окружен десятком челяди. А у этого ничего нет, кроме коня и собаки.

— Зато какого коня, — произнес Тегер мечтательно. — И какой собаки...

Юрист нервно задвигался:

— Предупреждаю, что если коня еще как-то и удастся... получить, то собаки обычно остаются верны хозяину.

Бриклайт снова подал голос, все тут же умолкли, а он проговорил медленно:

— Даже собачью верность удается сломить. — Вильд спросил, загораясь:

— Возьмемся и за него?

— Сперва закончим с вдовой, — ответил Бриклайт деловым тоном. — Нам нужна та земля. А с этим дураком потом.

— А если в самом деле начнет вмешиваться?.. С виду он прост, но с какой легкостью прошел к тебе в кабинет...

— Тогда и его, — ответил Бриклайт невозмутимо. — В конце концов, что эта муха может сделать? Весь город уже в наших руках...

Он положил на стол обе руки, полюбовался на ладони, сжал. Кулаки не ахти какие, такие руки чаще встретишь у шулера, а не у бойца, однако Бриклайт смотрел на них, как на сокровище, повертел из стороны в сторону. Я видел в его глазах наслаждение садиста: наконец-то заполучил власть, настоящую власть, теперь всем покажет, всем отмстит, всех нагнет, каждого заставит лизать...

Юрист болезненно улыбался, уж его-то заставляют здесь лизать первым, старался выглядеть незаметным, а четвертый сынок произнес мечтательно:

— Та земля — сокровище. Это же какие чудеса скрыты в ней? Эх, скорее бы добраться...

Вильд сказал убежденно:

— Доберемся. Уже, считай, добрались. А вдову сгоним.

— А если не сгоним, — договорил Тегер, улыбка была такой гаденькой, что у меня пальцы скрючило от жажды схватить его за глотку, — то повторим, повторим... Мне понравилось!

Вильд поморщился.

— Да что тебе та женщина... Будто нет помоложе и посвежее.

— Ничего не понимаешь, — ответил Тегер, глаза его затуманились. — Созревшая женщина дает наслаждения больше. Да еще когда противится, когда ее лупишь, лупишь, лупишь...

Дыхание его стало чаще, но опомнился, улыбнулся, расслабился в кресле. Вильд с неодобрением хмыкнул, он сам пускает в ход кулаки, чтобы проучить своих женщин, но бьет для послушания, а не для забавы.

— В той земле сокровище, — согласился он с отцом, — я обещаю, отец, что завтра же получу от нее все бумаги на продажу земли.

Тегер гаденько ухмыльнулся.

— А я получу сегодня... ночью. — Вильд хмыкнул:

— Не дури.

— Какая дурь? — ответил тот с надменностью. — Или кто-то в городе может меня остановить?

Бриклайт смотрел на сыновей, откинувшись в кресле. Тяжелые веки наползли на выпуклые глаза, как у старой дряхлой ящерицы, но через узкую щелочку наблюдал за ними с отеческой заботой матерого волка, который смотрит, как его волчата рвут жалко блеющего ягненка.

— Присматривайте за этим, — проговорил он, — как его... Ричардом. Похоже, это из тех идиотов, что прут, как быки, не видя изгороди.