По прозвищу Святой. Книга первая - Алексей Анатольевич Евтушенко

продовольствием обчистили, а ты евреев наших спас и шестерых полицаев положил. Немцы почуяли угрозу.

— Да, — подтвердил Максим. — И решили её устранить, пока мы, по их мнению, не набрали большую силу и не превратились уже в настоящую проблему. Они хотели взять дядьку Акима, чтобы точно выяснить, где мы находимся. Не вышло. Но это, думаю, их ненадолго задержит. Куча народа знает наше местоположение. Тех же крестьян взять, которые подводы предоставляли. Да мало ли. Начнут трясти по-настоящему — вытрясут. И тогда заявятся.

— Заявятся — встретим, — сказал Нечипоренко уверенно. — Один такой уже заявился. И где он теперь?

Комиссар помалкивал.

— Шапками закидаем, Иван Сергеевич? — осведомился Максим.

— Зачем шапками? Гранаты имеются. И не только гранаты.

— Гранат мало. Вы это и без меня знаете. Давайте считать. Сколько у нас человек, способных держать оружие? Шесть десятков, не больше. Это два взвода. А если говорить о тех, кто умеет его не только держать, но ещё и знает, с какого конца, да стрелять худо-бедно умеет, то и вовсе человек сорок. Это те, с которыми мы в рейд на Белокоровичи ходили.

— Рейд? — переспросил Нечипоренко. — Это же что-то морское. Корабли на рейде стоят обычно.

— Не только, — сказал Максим. — Рейдом ещё называются стремительные продвижения и неожиданные удары по противнику. В том числе и в его тылах. От английского raid — набег, налёт.

— Мы это так всегда и называли в Гражданскую — кавалерийским набегом, — сказал Нечипоренко.

— Можно и набег, — согласился Максим. — Хотя кавалерии у нас нет. Рейд пока редкое слово, но уже употребляется в Красной армии. Не отвлекаемся, Иван Сергеевич. Против нас будет пехотная рота вермахта. Три взвода, больше сорока человек в каждом. Отделение управления. Противотанковое отделение. В каждом взводе — по миномётному отделению. Все хорошо обучены и подготовлены, большая часть — ветераны, принимавшие участие в боях. Только ручных пулемётов двенадцать штук. Три пятидесятимиллиметровых миномёта. Шестнадцать автоматов MP-40. Сто тридцать винтовок «маузер», сорок четыре пистолета Парабеллум. Патроны и мины ко всему этому оружию в количестве достаточном, чтобы вести многочасовой бой. Вишенка на торте — полугусеничный броневик «Ганомаг». По штату обычной пехотной роте не положен, но у этой имеется, я его лично видел. Знаете такой?

— Что-то слышал, — пробормотал Нечипоренко.

— Бронированные борта, корма и морда. Два пулемёта. Наши пули его не возьмут, а пушек у нас нет. Противотанковых гранат тоже нет. Это, конечно, не танк, но тоже сила.

— И как он до нас доберётся? — командир отряда сдаваться просто так не собирался. Мы в глухом лесу, болотами окружены, бурелом опять же.

— Если сильно захотеть, проехать по лесу на нём можно, — сказал Максим. — Будь дожди — другое дело. Но пока, как назло, сухо. Земля твёрдая, пройдёт. Да не только в броневике дело! — воскликнул он. — Они нас и без броневика уделают, как бог черепаху. Закидают минами, выкосят пулемётным огнём. Это Гайдука подловить удалось, в засаду заманить. Этих — не получится. Повторяю, это хорошо обученные солдаты, а не сброд мельниковский или бандеровский, неважно. Самое главное — их больше, считай, в три раза.

— По-твоему, выходит, что мы тоже сброд? — насупился Нечипоренко.

— Конечно, — сказал Максим. — Партизаны — это всегда сброд. Нерегулярные разномастные отряды. Они могут быть относительно обученными, дисциплинированными и даже неплохо вооружёнными, но против хорошо обученных воинских подразделений не потянут. То есть, могут при определённых обстоятельствах. Но эти обстоятельства нужно ловить или создавать самому.

— Предлагаешь ударить первым? — догадался комиссар.

— В точку, Остап Богданович. Наш единственный шанс победить — ударить первыми. Пока они не ждут.

— А что, хорошая мысль, — оживился Нечипоренко. — Я всегда говорил, что немца нужно выбивать из Лугин. И вообще — бить. Сколько можно?

— Тогда, когда ты это говорил, Иван Сергеевич, было ещё не время. Опять же дело было после коньяка, — Максим подмигнул. — А сейчас мы трезвые.

После ужина приступили к детальной разработке плана, а утром, сразу после завтрака, Нечипоренко выстроил отряд на импровизированном плацу — хорошо утоптанному прямоугольнику земли размером с половину футбольного поля. Весь отряд.

— Товарищи! — обратился он к людям. — До сих пор у нас всё складывалось удачно. Но теперь нам стало известно, что немцы в самое ближайшее время собираются ударить по нашему лагерю силами пехотной роты, расквартированной под Лугинами.

— Это там, где до войны наша танковая часть стояла? — подал голос Валерка Шило.

— Там, — подтвердил Нечипоренко. — Ты, Валера, помолчи, когда командир говорит. Слова тебе пока не давали. Взял моду, понимаешь, перебивать…

— Как скажешь, начальник, — ухмыльнулся Шило.

— Я тебе не начальник, я тебе командир, — в голосе Нечипоренко прорезался металл. — Так что брось свои блатные замашки и веди себя, как положено. Иначе, клянусь богом, отправишься под замок. С позором. Посидишь, подумаешь, может, и поумнеешь. А не поумнеешь — другие меры примем. Мы не сброд уголовный, не банда ОУНовцев. Мы — советский партизанский отряд «Червонный партизан»! Прошу об этом помнить и никогда не забывать.

Он помолчал, собираясь с мыслями.

Партизаны тоже молчали. Многие бросали на Валерку осуждающие взгляды.

— Да я что, я ничего, — пробормотал тот едва слышно. — Как все, так и я…

— Продолжаю, — сказал Нечипоренко. — Мы решили не ждать, а нанести упреждающий удар. Для этого опаснейшего дела нужны добровольцы. Мужчины. Женщины пусть не обижаются, сразу говорю, дело очень опасное, мужское. Кто готов рискнуть жизнью, шаг вперёд.

Ряды партизан качнулись, мужчины шагнули вперёд. Все, как один. Включая дядьку Акима, Моисея Яковлевича и двенадцатилетнего мальчика Яшу.

— Спасибо, — дрогнувшим голосом произнёс командир отряда. — Я в вас не сомневался. Вот теперь я вижу перед собой настоящий партизанский отряд! Готовый на бой и на смерть. Но все для этого дела не нужны. Товарищ младший лейтенант Николай Свят, которого вы все хорошо знаете, будет руководить этой операцией и он же отберёт тех, кто подходит лучше всего. Остальных тоже попрошу не обижаться — война нам предстоит долгая, и каждый ещё успеет проявить себя.

Максим отобрал сорок человек. Двадцать для непосредственного участия в рейде и ещё двадцать тех, кто обеспечит отход и поможет в транспортировке раненных и, возможно, убитых. Во вторую двадцатку