Тени - Дж. Уорд

Мгновение спустя Трэз выбрался на тротуар и обошел седан. Холодный ветер налетел на его пиджак, показывая парные сороковые в кобуре подмышками, прежде, чем он успел застегнуть пуговицы.

Он галантно открыл дверь для своей женщины, и показалась Селена, ее невероятные волосы развивались на ветру, словно темное знамя.

— Они хорошо смотрятся, — тихо сказал Манелло.

— Она даже не кажется больной.

— Я знаю.

Трэз положил ее руку под свою и повел вверх по гранитным ступенькам, и, когда другая пара вышла из вращавшихся дверей, оба человека застыли как вкопанные.

— Мэнни.

— Что?

— Чувак, ты должен что-то сделать. Ты должен как-то вытащить их обоих.

Мэнни надавил на газ, форсированный движок скорой взревел, уводя их вперед, дабы подъехать к зданию с черного входа.

— Ты меня слышишь? — настаивал Рейдж.

— Да, слышу. — Мэнни сделал глубокий вдох. — Знаешь, что в медицине самое сложное?

— Биохимия.

— Нет.

— Человеческая анатомия. Потому что гадость полная.

Поворотник издавал тикающий звук, когда Мэнни заявил миру, ну или, по крайней мере, этой улице, что они собираются сделать очередной левый поворот вокруг основания небоскреба.

— Что бывают ситуации, когда ты бессилен.

Рейдж потер глаза. Кое-что всплыло из подсознания, что-то, чего он видеть не хотел.

— Рейдж?

— А?

— Кряхтишь забавно.

Подъехав к дверям для служебного транспорта, Мэнни сделал разворот в три приема в стиле водителя-перфекциониста, чтобы в случае необходимости подкатить к зданию задом. Заглушив двигатель, он повернулся на сидении.

— Уверен, что все нормально?

— А? Ага. Да.

— Выглядишь ненормально. И посмотри на мою одежду. Медицинская форма. Ты знаешь, что это значит.

— Что тебе нравится носить пижаму круглые сутки?

— Что я врач, и что я знаю, о чем говорю.

— Громила, не будь таким параноиком.

Повисло молчание, короткое или не очень. Потом Мэнни сказал:

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы она осталась с ним. Все.

Сейчас именно Рейдж повернулся на сидении.

— Док, именно это мне и нужно было услышать.

— Просто, Голливуд, не верь в чудеса. Это очень опасная ставка.

— Для меня и Мэри случилось чудо. Чудеса случаются, когда в них нуждаются.

Мэнни уставился в лобовое стекло… и, казалось, не видел темной улицы впереди.

— Я не Бог. Док Джейн тоже.

Рейдж устроился на своем месте.

— Тебе просто нужна надежда. Им нужна надежда.

Глава 33

Когда дверь камеры выдвинулась из стены, айЭм обернулся. Но это был не с’Экс. И не очередная койка. Или книги, которые он не прочитает, одеяла и подушки, которыми не воспользуется.

Та служанка с очередной трапезой.

— О, да хватит уже! — выплюнул он, вскидывая руки. — Где, черт подери, с’Экс!

Женщина ничего не сказала; просто шагнула вперед со своим подносом, когда дверь вернулась на место, запирая их внутри.

Когда она опустилась на колени, ему хотелось закричать. Он не стал сдерживаться.

— Я не стану это жрать! Господи Иисусе, да что с вами не так!

Единственное, что мешало ему подойти к ней, схватить поднос с гребаной едой и швырнуть его в другой конец комнаты — тот факт, что майкен тут не причем. с’Экс надул его, и в этом нет ее вины, терроризируя бедную служанку, он нисколько не приблизится к свободе и Трэзу.

Она была невинной прохожей, которую, как и его самого, затянуло в это дерьмо.

Шумно выдохнув, айЭм опустил голову. Ушло несколько секунд, чтобы вернуть себе подобие самоконтроля.

— Прости.

От его слов она вскинула голову, и на мгновение, особенно почувствовав ее запах, айЭм пожалел, что не может видеть ее глаз.

Какой они формы? Какие у нее ресницы? Радужные оболочки такие же темные, как у него…?

О чем, черт возьми, он думает?

Отрываясь от нее взгляд, он начал расхаживать по камере.

— Я должен выбраться отсюда. Время на исходе.

Когда она вопросительно склонила голову набок, он подумал… нет. Он не станет вдаваться в подробности.

Он кивнул на поднос.

— Если хочешь, оставь еду. Я спущу ее в унитаз, тогда тебя не накажут за то, что не накормила меня.

И тогда она заговорила:

— Она не отравлена.

По неясной причине эти три обычных слова заставили его замереть на месте. Ее голос был ниже, чем он ожидал; рабскому положению больше шли высокие, очень женственные тона. И была в ее голосе хриплая нотка… которая наводила на мысли о сексе.

Животном сексе. После которого женщина хрипнет, выкрикивая имя любовника.

айЭм моргнул.

Внезапно он ощутил потребность прикрыть свое голое тело. Глупости, не так ли?

Он изначально знал, что она женщина, и он и раньше был перед ней без одежды.

Подаваясь импульсу, айЭм зашел за ширму к стопке полотенец, сложенных у встроенной раковины. Обернув одно вокруг бедер, он захотел извиниться за выставленный напоказ член.

Когда он вернулся, она снова пробовала суп и хлеб.

— Можешь прекратить, — сказал он. — Я не буду есть.

— Почему?

Опять этот голос. Всего с одним словом.

— Мне нужно выбраться отсюда, — пробормотал он. По стольким причинам. — Я должен отсюда выбраться.

— Вас кто-то ждет?

Он подумал о Трезе и Селене.

— Только смерть. Знаешь, ничего особенного, ничего нового.

— Прошу прощения?

— Слушай, я должен поговорить с с’Эксом. Вот, что мне нужно. Ты передала ему?

Хотя, у нее нет никакого влияния.

— Кто умирает?

— Ничто. Никто…

— Кто умирает? Не твой брат?

— Слушай, мне нужно, чтобы ты ушла. И возвращайся только с с’Эксом.

— Кто?

Иииии он снова застыл. Служанкам противоестественна властность, но майкен звучала именно властно. С другой стороны, его эмоции скакали как на батуте, он мог ошибаться относительно всего… и прийти к неверному заключению.

— Я вернулся сюда за помощью, ясно? — Он вскинул руки. — с’Экс сказал мне, что проведет во дворец, чтобы я смог просмотреть записи лекарей.

— Для кого?

— Для женщины моего брата.

Служанка резко вскинула голову.

— Но разве он не обручен с нашей Принцессой? Я слышала, что он — Нареченный.

— Он влюбился. — айЭм пожал плечами. — Такое случается. Как я слышал.

— И это она умирает?

— Ей сейчас плохо.

Он снова принялся расхаживать, чувствуя, как глаза под сеткой следят за ним.

— Поэтому мне нужно выбраться. Моему брату нужна помощь.

— У него траур. У палача.

айЭм перевел взгляд, а потом снова закружил по камере.

— Да. Я знаю, но у него было достаточно свободы передвижения, чтобы встретить меня снаружи. А сейчас путь сократился, раз я уже во дворце.

— Но в этом и проблема. Он ушел и никто не знает, где он. Дворец желал, чтобы он учувствовал. Дворец… настаивал, чтобы он сопровождал Королеву. Сейчас он с ней.

Везет как утопленнику.

— Но во время ритуалов бывают перерывы? Ты можешь поймать его в это время?

— Ну… может, я могу отвести тебя к записям?

айЭм медленно повернул голову.

— Что ты сказала?

***

Самый. Долгий. Подъем. На. Лифте. В. Жизни.

Стоя рядом с Селеной в стеклянной камере пыток, он уперся взглядом в закрытые двери… молясь, чтобы искажатель времени Доктора Кто позволил ему выйти из чертовой будки сию же секунду.

Взгляд не отрывался от горящего ряда цифр над хромированными дверями, и его тошнило.

0… 44,45,46,47,48,49,50.

«44» уже загорался, потому что они вступили в высокоскоростную, печень-в-носках фазу веселой поездки.

— Ой, ты должен посмотреть сюда, — сказала Селена, оборачиваясь к полному обзору водоворота. — Эта так классно!

Быстрый взгляд через плечо, и его чуть не вырвало. Его прекрасная королева не просто подошла к стеклу, она прислонилась к нему ладонями, всем телом подаваясь навстречу обзору, набиравшему высоту.

Трэз отвернулся.

— Почти приехали. Мы почти наверху.

— Мы можем спуститься и снова подняться? Интересно, на что похож спуск!

Наверное, им стоило вернуться в вестибюль. Он был уверен, что оставил там свое мужество и мужское достоинство, когда начал этот полет на ракете.

— Трэз! — Его дергали за предплечье. — Посмотри на это!

— О, жутко красиво. Ага. Абсолютно.

Они никогда не доберутся до четыреста сорок четвертого этажа. Не говоря уже о стопятисотом, на котором располагался проклятый ресторан.

Макдональдс, подумал он. И чего они не поехали к Майки-Ди. Или в «Пицца Хат». «Тако хэлл»….

Бииип!

Услышав звук, он приготовился к сцене из «Крепкого орешка», где какой-нибудь великий злодей в пресловутом английском костюме взрывает крышу.

Не-а. Бип! Сорок-пятый. Бип! Сорок-шестой.