Британская империя - Наталья Беспалова

Ситуация в стране заходила в тупик. На предложение сдаться запертые в горах повстанцы отвечали: «Почему мы должны сдаваться? Мы держимся крепко и отбрасываем белых каждый раз, когда они нас атакуют… если белые устали от борьбы, они могут прийти и сдаться». Это они, конечно, храбрились. Ситуация с нехваткой продовольствия рано или поздно дала бы о себе знать, но блестящей победы англичан все равно не получалось. Получалась затяжная партизанская война, которая окончательно погубила бы Родса в глазах английского общества. Это заставляло его искать возможности для переговоров.

В конце концов вожди посланцев согласились встретиться и поговорить, если Родс явится на встречу лично, безоружным, в сопровождении не более трех человек. Он согласился и 21 августа явился в горы Матапос. Он убеждал туземцев сложить оружие, заверял, что лично займется расследованием злоупотреблений своих чиновников и повстанцы не понесут никакой кары. Его собеседники оказались не слишком сговорчивыми, потребовалась вторая встреча 28 августа. Она оказалась еще более сложной. В том числе из-за присутствия бывшего секретаря Лобенгулы, образованного африканца Карла Кумало. По его словам, он был арестован в Булавайо сразу же после начала волнений. Достаточным основанием для подозрений на его счет полагали образованность в сочетании с цветом кожи. Затем его пытались убить «при попытке к бегству». Но рана в голову оказалась несмертельной, он отполз, спрятался и затем примкнул к повстанцам. Кумало был неплохо осведомлен о политической обстановке не только в Капской колонии, но и в Англии. Знал даже, что по поводу деятельности администрации Родса ведется расследование. Знал, что в связи с этим расследованием в Южную Африку прибыл «индуна королевы» – сэр Ричард Мартин. Туземцы захотели переговорить с Мартином лично, для чего была назначена третья встреча – на 9 сентября.

Присутствие «индуны королевы» ничего не решило, Мартин оказался не слишком блестящим дипломатом, во всяком случае он не знал, как вести переговоры с туземцами. Видимо, верный тон нашел все-таки Родс. Он предложил разделить страну на 12 округов и поставить во главе каждого одного из индун. Они будут управлять проживающими там соплеменниками и осуществлять посредничество между ними и колониальной администрацией. Индунам было положено жалованье. Кроме того, Родс пообещал отказаться от репрессий против участников восстания, сохранить за матабеле ряд земель и начать раздачу продовольствия населению. Разоренной восстанием стране грозил голод. Не то чтобы все данные африканцам обещания потом выполнялись, но все же геноцида не случилось, матабеле и ныне проживают в независимом Зимбабве и доставляют немало хлопот угнетающим их машона.

Еще одна встреча с англичанами, состоявшаяся 13 октября, знаменовала собой конец восстания матабеле. Усмирение «мирных» машона продолжалось еще год, последние очаги восстания подавили в конце 1897-го.

Блестящим успехом Родса умиротворение Родезии не назовешь, и все же благодаря своей поездке в Матапос он несколько поднялся в глазах общественности. Это был действительно смелый поступок, и сам он считал его своим звездным часов. Во время переговоров англичане обнаружили в одной из пещер богатое захоронение, как выяснилось, принадлежащее отцу Лобенгулы, прославленному зулусскому полководцу. Поначалу захоронение разграбили, но потом Родс позаботился, чтобы все вернули, и завещал похоронить себя неподалеку.

Почти весь 1896 год он провел в Родезии и лишь в декабре вернулся в Кейптаун. 27 декабря отцы города дали в его честь торжественный обед, во время которого Родс произнес прочувствованную речь: «Если мне разрешат поделиться тут своими мыслями, то я хочу сказать, что постоянно преуспевающий человек не знает по-настоящему ни себя, ни своего характера. Надо пройти период бедствий. Тогда вы поймете, кто ваши подлинные друзья». 1897-й прошел для него в кипучей деятельности. В этом году из Кейптауна в Булавайо начали ходить поезда, были приняты меры по развитию сахарной промышленности в Натале и расширению производства фруктов на бурских фермах Британской Южной Африки. В 1898 году Родс создал свою собственную политическую партию, которую назвал Прогрессивной.

В феврале 1897-го Родсу пришлось приехать в Лондон, чтобы ответить на вопросы комитета палаты общин по расследованию набега Джемсона. Не в качестве обвиняемого, а как свидетель. Особых последствий работа комитета не имела. Виновными признали тех, кто уже и так отсидел свои тюремные сроки, так что инцидент считался исчерпанным. Позже, когда Родс встречался с кайзером Вильгельмом, тот напомнил ему о набеге Джемсона, и Родс отшутился довольно дерзко: «Я отвечу Вам, Ваше Величество, очень коротко. Это была величайшая ошибка в Вашей жизни, но Вы в то же время оказали мне самую большую услугу, какую только один человек может оказать другому. Я был капризным ребенком, и Вы захотели высечь меня. Ну а мой народ тоже был готов высечь меня за мои капризы, но, поскольку начали делать это именно Вы, они решили: «Нет уж, это наше собственное дело». В результате англичане невзлюбили Вас, а я так и остался невысеченным!»

Война, открывшая XX век

В апреле 1898 года Родсу было возвращена должность директора-управляющего «Привилегированной компании», а название страны – Родезия – было официально закреплено особым королевским указом. И все-таки Родс чувствовал, что 1894-й стал пиком его влияния, а с момента злополучного похода на Йоханнесбург кривая успеха, пусть плавно, но поползла вниз. Он из всех сил пытался это исправить. Один из симптомов того, что у него что-то начало получаться – его визит в марте 1899 года к кайзеру Вильгельму II.

Официально причиной этой встречи был вопрос о прокладке телеграфа и железной дороги от Кейптауна до Каира, там где цепь британских владений по этому маршруту прерывалась Германской Восточной Африкой. То, что инициатор и руководитель проекта приехал лично просить кайзера разрешить прокладывать коммуникации по германской территории, было естественно, но у Родса была еще одна, секретная, миссия.

Как вы, вероятно, помните, Германия начиная с середины 80-х позиционировала себя как защитница и покровительница независимых бурских республик, в особенности Трансвааля. Англия же не оставляла надежду эти независимые бурские республики проглотить. К 1899-му созрел очередной проект по объединению всей Южной Африки под властью британской короны, и Родс должен был в приватной беседе убедить кайзера не вмешиваться, отдать «нижненемецких братьев» на съедение британскому льву. Взамен Англия обещала Германии ряд уступок на Ближнем и Дальнем Востоке. Миссия Родса увенчалась успехом.

Теперь следовало найти повод к войне. В Лондоне решили ничего нового не придумывать и потребовали предоставление избирательных прав ойтландерам. Если учитывать, сколько их скопилось в горнодобывающих районах и какой процент составляли среди них англичане, это могло означать присоединение Трансвааля к Британской империи без всякой войны.

Представители Великобритании и бурских республик собрались 31 мая 1899 года в столице Оранжевой Республики Блумфонтейне. Английская делегация настаивала на предоставлении избирательных прав ойтландерам, прожившим в Трансваале не менее пяти лет. Президент Трансвааля Крюгер соглашался только на то, чтобы в выборах участвовали ойтландеры, прожившие в стране не менее 7 лет, а не 14, как это было предусмотрено законом 1893 года. Представители Великобритании с подобными условиями не согласились. И 5 июня участники конференции разъехались, так ни о чем и не договорившись.

19 августа 1899 года Крюгер согласился предоставить ойтландерам, прожившим в Трансваале более пяти лет, избирательные права при условии отказа Великобритании от вмешательства во внутренние дела бурской республики, одновременно предложив передать все английские притязания на рассмотрение третейского суда. Посол России в Великобритании по этому случаю доносил в Петербург: «Такой оборот дела поставил англичан в затруднительное положение. Великобритания в Трансваале преследует исключительно хищнические цели; желание для достижения их отдать честных тружеников буров во власть сброда золотопромышленников, каким в действительности являются ойтландеры, так возмутительно, что оправдывать сие поведение здесь могли только неуступчивостью и несговорчивостью Крюгера.

И вдруг он уступил. Гораздо труднее объяснить войну для ускорения натурализации на два или три года, но англичане перед этим не остановились. Чем уступчивее становится Трансвааль, тем воинственнее делается английская пресса и тем настойчивее требуют здешние государственные люди немедленного окончательного решения вопроса…

Дойдет ли дело до войны, сказать трудно. В Англии, ввиду серьезности борьбы, люди спокойные предпочли бы мирное, хотя бы и более медленное, поглощение Республики. Они понимают, что затруднениями, созданными столкновением, воспользуются все другие державы. Но финансисты его желают для биржевых спекуляций. Сесил Родс видит в нем, кроме мести за неудачный набег, единственную возможность поправить расстроенные дела Южно-африканской компании.