Печать Сумрака - Сергей Лукьяненко

Я посмотрел на ведущую в пентхаус лестницу. Забавно, но даже в недостроенном доме Веденеева выбрала самый фешенебельный вариант. Поглядывая на ближайшие слои Сумрака, я осторожно двинулся наверх.

Лестница привела в подобие студии — огромную пустую комнату с окнами от пола до потолка. Я ощутил знакомый неприятный зуд. Гость, которого я ждал, даже не пытался скрыть свое присутствие. Он и ведьма находились в Сумраке на втором, и последнем, этаже пентхауса.

Поразительно, выстроенный на догадках план сработал от начала до конца. Я так и не понял, какую ценность представляет дозорный Романов. Я до сих пор не знал, что скрывается в пелене тумана. Да и о роли Веденеевой оставалось только гадать. Но детали выяснятся позже. Сейчас важно другое — все трое связаны, и связаны настолько крепко, что туман не гнушался убийствами и нападением на дозорных, лишь бы уберечь Алексея от неприятностей. И уж конечно, Веденеева знала об этом, а потому, когда Романов попал к ней в руки, первым делом уведомила своего странного компаньона. И компаньон явился на зов. Ловушка захлопнулась.

Тень прыгнула навстречу. Комната почти не изменилась, разве что исчезли окна, да в углу проклюнулся пучок синего мха.

Я почувствовал привычный легкий зуд, сумеречное «Я» рвалось наружу сквозь выстроенную много лет назад иллюзию. Иллюзию, скрывающую мое истинное обличье. Истинное ли?

Никто не знает, почему мы меняемся в Сумраке. Почему в нашем облике проступают карикатурно-сказочные черты — ангельские или демонические. Большинство Светлых считает, что здесь открывается истинное лицо. Что образы добрых чародеев и прекрасных волшебниц — показатель глубокой нравственной чистоты Светлых, а обличья чудовищ — следствие жестокой, порочной натуры Темных. Странно, но многие Темные с ними согласны. Только уточняют, что образ волшебников — показатель не чистоты, а инфантильности, а демонические же черты как нельзя лучше соответствуют Сумраку, который трудно назвать божьим местом.

Но есть и меньшинство. Те, кто прожил не одну сотню лет. Те, кто предпочитает не давать оценок и не отвечать на прямые вопросы. Не потому что у них нет ответов — их десятки. А потому, что они не знают, какой из ответов верен.

Я видел Светлых магов, на чьих руках больше крови, чем у любого вампира. Я видел Темных, живущих отшельниками со дня инициации. Я видел Высших, по собственной воле сменивших маску черта на крылья архангела, и Высших, отбросивших белый меч ради плети черного пламени.

Я видел вампиров, чьему жизнелюбию мог позавидовать любой Светлый, — в Сумраке они все равно превращались в высушенных мертвецов. Я видел испепелившего деревню Белого мага, не потерявшего ни грана благородства в тонких, точеных чертах. И никакой Тьмой и Светом нельзя объяснить тот факт, что талантливая ведьма первого уровня, едва разменяв полтинник, выглядит уродливой старухой, в то время как ее бездарная сестра пышет красотой и через триста лет. Плевать, что первая провела всю жизнь за книгами, а вторая извела за столетия не один десяток людей, — на их внешности прошлое не отразилось никак.

Сумрак показывает правду. Но никто не знает, чья эта правда. Даже я. Даже величайшие маги.

Я не люблю свой сумеречный облик. Не из соображений эстетики — из-за того пьянящего чувства, что наполняет меня, когда сумеречная часть берет верх. Нечто сродни наркотическому опьянению — приятному, обволакивающему, погружающему в мир грез, дарующему ощущение свободы, заставляющему думать, что ты лучше, чем есть. Сладкая ложь, в которой растворяется твое истинное «Я».

Другие подобного не испытывают. Это личная реакция, персональная дань, которую я ненавижу платить, но которую иногда платить приходится. Потому что мой сумеречный облик — не просто косметика. Отдавая власть над собой, я получаю власть над другими, власть над обстоятельствами. Сумеречное «Я» дает мне Силу, а без нее мне сейчас не обойтись.

Кожа потемнела, стала твердой и холодной, как лед, но дискомфорт тут же исчез, утонул в поглотившей меня эйфории. Тонкие стальные чешуйки побежали от плеча к кисти, заключили ее в латную перчатку. Пальцы удлинились, превратились в железные когти. На груди проросли кованые пластины, ноги стали гибкими сверкающими колоннами. Я осторожно коснулся лица. Глухо звякнул металл.

Маска. Стальная маска. Я до сих пор не знаю, как она выглядит. В Сумраке нет зеркал, а железные пальцы полностью утратили чувствительность. Я знаю лишь одно — с ней что-то не так.

Трансформация заняла считаные секунды. Аура Веденеевой по-прежнему пульсировала этажом выше, как и поток непонятных мне сил. Пришла пора разобраться с ним раз и навсегда.

Я поднялся по лестнице, остановился перед размытым темным прямоугольником. В Сумраке нет дверей, как нет стен. Они лишь иллюзия, плотная, вполне материальная, но рвущаяся, стоит приложить немного силы. Я шагнул сквозь преграду. Ощутил легкое сопротивление, но не обратил на него внимания.

Вторая студия тоже была пустой. В воздухе колебались зыбкие тени — призрачные проекции оборудования и стройматериалов, оставшихся в обычном мире. Веденеева в строгом деловом костюме и тяжелых жемчужных бусах стояла ко мне спиной. Перед ней клубилась пелена густого, непроницаемого тумана.

— …он сейчас внизу, в ловушке, как и его дружок. Но я не могу держать их вечно, скоро их хватятся, и тогда… — Она осеклась, резко обернулась и отскочила с таким проворством, будто увидела под ногами мышь. Наши глаза встретились, и ведьма вздрогнула. Рука выписала в воздухе простейшей знак Силы. В глазах промелькнул страх, до боли знакомый испуг встретившегося с волком кролика. Я видел такое выражение десятки раз. Каждый раз, когда они видят мое сумеречное лицо…

— Вон.

Уговаривать не пришлось. Фигура ведьмы поблекла; легкий всплеск — и она исчезла, вернулась в нормальный мир. Прямо в объятия поджидавшего ее Аркадия.

Стена тумана колыхнулась. Я почувствовал колебание Силы, стряхнул попытавшиеся прощупать мою ауру невидимые щупальца.

— Ты… — Шепот шел отовсюду, тихий, безликий. — Опять ты…

Я сжал кулак, по студии прокатилась беззвучная волна. Лик Истины — редкое и чрезвычайно громоздкое заклинание. У меня не оставалось времени применить его в прошлую встречу, но сегодня я заранее подвесил Лик на рефлекс. Секунду туман сопротивлялся, потом поблек, сделался прозрачным, исчез, как разогнанная утренним солнцем дымка. Какой бы сложной ни была иллюзия, сколько бы энергии ни ушло на ее поддержание, сопротивляться Лику Истины невозможно. Даже если ты Высший.