Хранитель секретов Борджиа - Молист Хорхе

– Уже до краха клана Медичи и вторжения французов этот безумный монах досаждал папам. В своих проповедях он говорит дикости о моем отце, такие, например, как россказни о том, что для него в аду уже готов трон. Примерно то же самое он говорил о предыдущем Папе – Иннокентии VIII, будто бы он является воплощением дьявола. Этот монах благословил вторжение французов, назвав Карла VIII посланником Господа, и подстрекал его к низложению моего отца. Позже он не позволил, чтобы Флоренция присоединилась к Священному Союзу против Франции, и по-прежнему является союзником французов. Предполагаю, что вам рассказывали о том, каким образом он сеет страх своими завываниями, как сжигает произведения искусства, книги и людей на своих показных кострах.

– Именно так, ваша милость, – подтвердил Жоан.

– Мой отец несколько раз приглашал этого монаха приехать в Рим с тем, чтобы постараться убедить его в обратном, но хитрая бестия все время ссылается на болезни, чтобы остаться во Флоренции. Мой отец даже предложил ему кардинальскую шапочку, но Савонарола отверг это предложение.

– Его проповеди доводят народ до исступления, – вмешался Микель. – Папа запретил ему произносить их, но, сделав перерыв в несколько месяцев, он снова начал проповедовать, вынудив понтифика отлучить его от Церкви. Сейчас он делает вид, что замолчал, но член его братства Доменико ди Пеша, тоже монах-доминиканец, произносит их вместо него. Нет никакого сомнения, что его устами говорит Савонарола.

– Я убедил отца покончить с ним, – сообщил Цезарь, прервав Микеля.

У Жоана от изумления округлились глаза. Иннико был прав.

– У Савонаролы очень много приверженцев, которые готовы отдать жизнь, чтобы защитить его, – сказал Жоан. – Вы планируете идти с войском на Флоренцию?

– Слишком дорого и рискованно, – ответил Цезарь. – Это не самая лучшая мысль; единственным военным актом будет блокада с моря. Мы хотим подорвать веру народа в этого монаха-проповедника так, чтобы они отвернулись от него и чтобы сами флорентийцы его изгнали.

– А что я могу для этого сделать?

– Ключ к этому в книге, – ответил Микель.

– В книге? – удивился Жоан.

– Именно, – продолжал валенсиец. – Нам нужен абсолютно верный, разбирающийся в книгах человек, к тому же мужественный. Ты продемонстрировал эти качества при Остии. Ты понравился Папе, и мы решили, что именно ты найдешь эту книгу и доставишь нам.

– Но о какой книге идет речь? Почему ее значение так высоко?

– Это Книга пророчеств, – ответил Цезарь.

– О чем она?

– Мы думаем, что ее автором был Мишель Бонаколзи и что эта книга содержит в себе, как следует из ее названия, пророчества, – ответил Микель.

– Пророчества? – воскликнул Жоан изумленно. – Но… Папа в это верит?

Он мгновенно осознал, что задал неуместный вопрос, когда увидел, что его собеседники смотрят на него в молчании.

– То есть я хотел сказать, что любой человек может начать… – добавил Жоан, стараясь исправить положение.

– Естественно, верит! – взорвался Микель. – Сильно верит! Как он может не верить в них, если является главой Церкви? Посмотри, чьи изображения написаны на этих стенах! Пророков! Сивилл!

– Именно потому, что он верит в пророчества, Папа и захотел прийти к соглашению с Савонаролой, вместо того чтобы раздавить его, – добавил Цезарь со спокойствием, резко контрастировавшим с возбуждением Микеля.

Жоан смотрел на него, ничего не понимая; он ждал, когда его собеседники возобновят разговор, ибо не хотел вновь попасть впросак, задав ненужный вопрос.

– Монах Джироламо Савонарола начал пророчествовать во Флоренции в 1482 году, – объяснил Микель, поскольку Борджиа продолжал хранить молчание. – Он призывал верующих к жизни в бедности и строгости. Но его непримиримость и критика любого из земных наслаждений, а также постоянные напоминания о бесчисленных карах, которые ждут в аду, многих отвратили от него, и он вынужден был покинуть город. Вернулся он, отточив свое ораторское искусство, в качестве настоятеля доминиканского монастыря Святого Марка, оттуда и возобновил свои выступления. Он призывал к жизни в бедности и строгости, обрушивался на Церковь и Папу Иннокентия VIII и его предшественников, которые оказывали покровительство искусству и художникам.

– Помимо ораторского искусства, которым он владел в совершенстве, Савонарола привносил в свои проповеди что-то еще совершенно новое: пророчества, – продолжил Цезарь. – Он попал в точку, предугадав смерти Иннокентия и Лоренцо Великолепного. Апокалипсические бедствия, которыми он устрашал людей, сбывались: голод, эпидемии чумы, сифилис, война… Также он верно спрогнозировал французское нашествие и падение Флоренции.

– Люди считают его пророком, жестким и мстительным посланником Бога. Они дрожат от страха во время его проповедей и, веря в то, что конец света не за горами, следуют его указаниям жить в аскетизме, молитвах и покаяниях. В этой набожности как таковой ничего плохого нет, но она превращается во вредоносную, когда насаждается силой его последователями всем прочим людям. Монах окружен сонмом фанатиков, которые в ожидании божественного вознаграждения готовы отдать жизнь за него. Именно таким образом ему удалось подчинить себе Флоренцию.

Жоан кивнул в знак согласия: он великолепно был осведомлен об этих событиях через Никколо и других своих флорентийских работников.

– А почему вы думаете, что он ошибается? Что заставляет вас считать, что этот монах не прорицатель, а мошенник?

Жоан поймал тяжелый взгляд дона Микелетто.

– Потому что у нас есть свои информаторы, – ответил ватиканский капитан.

– Савонарола – великий оратор, наслаждающийся насаждаемым им страхом среди его слушателей, хотя ничего общего с прорицателем не имеет, – объяснил Цезарь. – В монастыре Святого Марка живут два монаха, очень близко с ним связанные. Один – Доменико де Пеша, который сам проповедует и является рупором Савонаролы, когда тот решает подчиниться приказу Папы и перестает проповедовать. А другой монах – Сильвестро Маруффи – еще более психически неустойчивый, чем первые два: он страдает лунатизмом и его посещают видения. Именно он и есть источник пророчеств, хотя они не являются его собственными – он заимствует их из книги, написанной другим доминиканцем, по имени Мишель Бонаколзи, умершим несколько лет назад.

– Таким образом, если мы отнимем у них эту книгу, которая существует в единственном экземпляре, то лишим этих монахов их самого действенного оружия – пророчеств, – продолжил Микель. – Без них их дело развалится через несколько месяцев.

– Таковой будет ваша миссия: достать книгу, – заключил Цезарь, глядя Жоану прямо в глаза. – В монастыре обширная библиотека, и ваш опыт в книжном деле бесценен.

– Я? Но как же я…

– Мы рассматривали также возможность убийства тобой Савонаролы и этого лунатика, – перебил его капитан ватиканских гвардейцев. – Однако на данный момент отказались от этого плана. Мы не хотим превращать их в мучеников.

Жоан едва не вздохнул облегченно, когда узнал, что его задача не будет сведена к ремеслу наемного убийцы. Но это оказалось невозможно: подобное поручение вызывало в нем огромное беспокойство. Он и представления не имел о том, каким образом выполнить то, о чем его просили. И прекрасно знал, что его собеседники ждали от него исключительно полного подчинения и согласия без каких бы то ни было раздумий. Тем не менее он не собирался делать этого. Жоан набрался храбрости, выпрямился и, глядя в глаза Цезарю, сказал:

– Ваша милость, подобным поручением вы оказали мне огромную честь, поверив в мои способности, которые, к сожалению, далеко не так велики. – Он помолчал. Жоан даже не хотел смотреть на дона Микелетто в тот момент, когда сделает свое заявление. И, выдержав паузу, добавил: – Тем не менее я хотел бы просить вас о том, чтобы мне предоставили пару дней на размышление, прежде чем я отвечу.

– Они уверены в том, что ваш долг – подчиниться, – сказала Анна, сидя на постели в спальне, когда Жоан закончил свой рассказ. – Они не примут вашего отказа.