Семь безликих святых - М. К. Лобб

class="p1">– Это довольно странное обвинение, – произнес он с излишней осторожностью. – Где ты об этом услышал?

Будь Дамиан способен испытывать что-то еще, кроме ужаса, он, возможно, почувствовал бы разочарование. Почему бы отцу просто не сознаться?

Широко распахнутыми глазами он наблюдал за тем, как Баттиста сделал несколько медленных шагов к нему – так обычно приближались к непредсказуемому животному.

– Дамиан, наверное, тебе стоит отдохнуть от Палаццо. Всего лишь на короткое время. Похоже, напряженная работа все-таки повлияла на твое сознание.

Лицо отца превратилось в маску, отчего внутри Дамиана все сжалось. Ему был знаком этот взгляд. Он означал, что Баттиста принял решение. То, которое не имело смысла оспаривать.

Но Дамиан все же возразил. Просто не смог сдержаться.

– Нет. – Изнутри его переполнял страх. – Нет, я не вернусь на войну.

– Тебе это пойдет на пользу, – твердо заявил Баттиста. – Мужчина размякает, когда слишком долго не участвует в бою. Ты научишься лучше справляться с этими, э-э… галлюцинациями.

Дамиан попятился к двери. Пот струился по его лбу и стекал по щекам.

– Это не галлюцинации. Ты должен меня выслушать, – выплюнул он, однако из-за волнения слова прозвучали невнятно.

В приступе паники Дамиан не услышал, как дверь в кабинет открылась. Не увидел, как отец поманил кого-то внутрь, и не почувствовал, как этот кто-то подошел к нему сзади.

Обвинения замерли на его губах, когда мир погрузился во тьму.

25. Дамиан

Какофония выстрелов эхом отзывалась в костях Дамиана.

Он сидел скрючившись в грязи, весь перемазанный ею с головы до ног, и дрожал от холода, выходившего за рамки обычного неудобства. Неподалеку от него, такой же перепачканный до неузнаваемости, прятался Микеле. Дамиан плотнее вдавил ноги в землю. Стоял сильный туман, отчего видимость была плохая; он дрожащими руками сжимал ружье, палец все время неподвижно зависал над спусковым крючком. Его обуревал страх, какого он никогда раньше не испытывал. Неприкрытый, мощный, на грани с оцепенением. Страх за себя. За Микеле. За людей вокруг него. За мир, в который он может больше никогда не вернуться.

Из-за холма показались темные фигуры – как всегда.

Дамиан не почувствовал, как пуля задела его плечо, – как всегда.

Но он ощутил страх. Тот вонзился ему в грудь, притаился рядом с отчаянно бьющимся сердцем и больше не покидал его.

Даже когда мир погрузился в тишину.

* * *

– Генеральский сынок?

– Ага.

– Тогда почему он связан?

– Видимо, решили, что он может попытаться сбежать. Прыгнуть в море или выкинуть еще какой фортель, лишь бы только не возвращаться на войну. Не знаю. Но на этот раз никакого особого отношения.

– Он дергается как сумасшедший. Думаешь, с ним что-то не так?

– Не-а. Просто, наверное, кошмар снится, как и всем нам.

Голоса доносились до Дамиана точно шепот на ветру – настолько тихие, что почти невозможно было разобрать. Ему пришлось приложить все усилия, чтобы заставить себя открыть глаза, словно связь между телом и мозгом стала значительно слабее. К рукам и ногам постепенно возвращалась чувствительность. Дамиану казалось, будто он побывал в драке и там его хорошенько отделали.

– Эй, он очнулся.

В поле зрения Дамиана показалось усатое лицо.

Он по инерции дернулся в сторону, прищурившись от внезапно ударившей в лицо вспышки света.

– Будьте добры, уберите свет.

Незнакомый мужчина опустил фонарь. Когда глаза Дамиана привыкли, он разглядел перед собой двух мужчин: худого и мускулистого, у обоих на военных мундирах красовался герб Омбразии.

– Вентури младший, я так полагаю? Добро пожаловать на борт. Меня зовут Capitano[10] Руссо, – усатый, в отличие от своего крупного спутника, улыбнулся. Однако в голосе его не было дружелюбия.

Грудь Дамиана пронзила острая боль, которая быстро сменилась тревогой, когда он попытался пошевелиться, но не смог. До него вдруг дошло, что он сидит, а его руки крепко связаны за спиной. В кожу запястий врезался металл, и всякий раз, когда он переносил вес тела, позади него что-то лязгало. Он был в наручниках?

– Где мы? – спросил Дамиан, пытаясь придать голосу уверенности. Он был не дурак и знал, что, скорее всего, произошло. Его отправляли на север, и отец, не желая утруждать себя дракой… Что? Оглушил его? Дамиан смутно помнил, как кто-то вошел в кабинет отца, но не успел даже обернуться – все погрузилось во тьму.

Однако он точно помнил, что раскрыл Баттисте все свои карты. Хотя это не имело никакого значения. Разумеется, нет. Ведь Дамиан был не таким, как Роз. Он не был создан для шантажа и козней. Охранял закон, наказывал тех, кто его нарушал, и следовал правилам.

Только теперь стало ясно, что отец с этими правилами не считался.

Здесь, в похожем на гробницу помещении, рядом с двумя незнакомыми мужчинами недавнее открытие Дамиана казалось нереальным. Воспоминания о теле главного магистрата – размытыми. Иллюзионисты не могли вернуться. Кто-нибудь непременно об этом узнал бы, не так ли? Может, он действительно сходил с ума. Может, ужасы в его голове медленно просачивались в реальность. Он слышал, что такое иногда происходило с теми, кто вернулся с войны и принес свои страхи с собой.

– Где мы? – повторил Дамиан, поскольку в первый раз ему никто не ответил.

Руссо обменялся взглядом со своим товарищем. Этот взгляд говорил о том, что Дамиан, по его мнению, не замечает очевидного.

– Мы на Il Trionfo[11]. А точнее, в трюме.

Значит, корабль. Теперь все понятно.

– Почему трюм?

Руссо гоготнул:

– Твой отец попросил меня подержать тебя здесь, по крайней мере, до тех пор, пока мы не выйдем из порта. Видимо, решил, что ты можешь сбежать.

– Я не собираюсь бежать, – возразил Дамиан. Даже в нынешнем положении любая попытка побега могла приравниваться к дезертирству. А все знали, что бывает с дезертирами. – Где остальные?

Он имел в виду солдат, и Руссо верно истолковал его слова.

– Над нами, на верхней палубе. Мы отплываем, – он достал карманные часы и сверился с ними, – о, где-то через час.

Грудь Дамиана сдавило.

– Я не доставлю вам хлопот. Вам не обязательно меня держать.

– Да? Но я так хочу. – Улыбка Руссо стала шире, и на этот раз Дамиан разглядел неровные зубы во рту мужчины. – И знаешь почему? Потому что ты не лучше дезертира. Ты остался умирать вместе со своими боевыми товарищами? – Когда Дамиан не ответил, он продолжил: – Нет. Папочка забрал тебя и нашел тебе непыльную работенку, которую ты не заслужил. В то время как мой, – он ударил Дамиана по лицу, – брат, – снова удар, – погиб, – еще один, – с честью.

Дамиан не издал ни звука, когда его голова мотнулась сначала влево, потом вправо и снова влево. Удары и близко не причиняли той боли, что несло осознание, расцветавшее в его душе. Скрежетнув зубами, он уставился Руссо прямо в лицо.

– Кто твой брат?

Он знал ответ еще до того, как тот прозвучал. Фамилия Руссо была весьма распространенной. В действительности настолько, что Дамиан никогда бы не подумал, что два человека с такой фамилией могут быть родственниками. Тем не менее сейчас у него закралось нехорошее сомнение, что…

– Микеле, – ответил