Книга потерянных вещей - Джон Коннолли

тем, кого он видел в своей спальне, значит, у него была возможность побывать и в других комнатах. Дэвид вспомнил, как он проснулся дома с неприятным ощущением, будто кто-то прикоснулся к его лицу, пока он спал. Иногда в спальне Джорджи витал необычный запах (по меньшей мере непохожий на тот, который обычно исходит от Джорджи). Могло ли это быть признаком присутствия Скрюченного Человека? Возможно ли, чтобы тот во время своих вторжений в их дом не слышал имя Джорджи, и почему ему вообще так важно узнать его имя?

– Я просто хочу услышать его от тебя, – сказал Скрюченный Человек. – Это такая мелочь, такое крошечное, малюсенькое одолжение… Скажи мне, и все кончится.

Дэвид нервно сглотнул. Ему ужасно хотелось домой. И всего-то, что нужно сделать, – это назвать имя Джорджи. Какой от этого может быть вред? Он открыл рот…

Но тут прозвучало имя, и не Джорджи, а его собственное:

– Дэвид! Где ты?

Это был Роланд. Дэвид услышал, как сверху роют землю. Скрюченный Человек негодующе зашипел:

– Быстро! Имя! Скажи мне имя!

На голову Дэвиду посыпалась земля, по лицу пробежал паук.

– Говори! – взвизгнул Скрюченный Человек.

И тут грунтовый потолок над Дэвидом обвалился, ослепляя и погребая его. Прежде чем все пропало из виду, он успел заметить, как Скрюченный Человек метнулся к одному из тоннелей, чтобы избежать обвала. Земля забила Дэвиду рот и нос. Он пытался вздохнуть, но она застряла в горле. Он утопал в земле. И он почувствовал, как сильные руки схватили его за плечи и вытянули из земли навстречу свежему, бодрящему воздуху. В глазах у него прояснилось, но он по-прежнему задыхался, давясь землей и жуками. Роланд хлопал его по спине, чтобы выколотить из горла землю и насекомых. Дэвид закашлялся, отхаркивая землю, кровь, желчь и мелких ползучих тварей, а когда дыхание восстановилось, лег на снег. Слезы замерзали у него на щеках, зуб не попадал на зуб.

Роланд опустился перед ним на колени:

– Дэвид. Скажи мне. Скажи, что случилось.

«Скажи мне… Скажи мне…»

Роланд коснулся лица мальчика, и тот почувствовал омерзение. Солдат заметил его реакцию, тут же отдернул руку и отодвинулся.

– Я хочу домой, – всхлипнул Дэвид. – Вот и всё. Я просто хочу домой.

И, свернувшись клубком на снегу, он плакал, пока не кончились слезы.

XXIII

О походе волков

Дэвид забрался на спину Сциллы. Роланд не стал садиться в седло, а вел коня под уздцы. Между ним и Дэвидом возникло невысказанное напряжение, и хотя мальчик видел и понимал обиду Роланда, он не мог придумать, как восстановить мир. Скрюченный Человек намекал на какие-то отношения между Роландом и пропавшим Рафаэлем. Возможно, так оно и было, но Дэвид едва ли верил в то, что подобные чувства Роланд испытывает и к самому Дэвиду. В глубине души он не сомневался, что это ложь; Роланд не сделал ему ничего, кроме добра, и если был в его поступках какой-то скрытый мотив, он давно проявился бы. Дэвид сожалел, что так невежливо отпрянул от заботливого прикосновения Роланда, но признаться в этом означало допустить, что слова Скрюченного Человека хоть на мгновение достигли своей цели. Дэвиду понадобилось немало времени, чтобы прийти в себя. Когда он говорил, у него болело горло и на зубах скрипела земля, хотя он промыл рот ледяной водой из ручья. Они проехали уже немало, когда мальчик смог наконец рассказать Роланду о том, что произошло под землей.

– И это все, чего он хотел от тебя? – спросил Роланд, когда Дэвид почти слово в слово повторил разговор со Скрюченным Человеком. – Он хотел, чтобы ты назвал ему имя твоего единокровного брата?

Дэвид кивнул.

– Он сказал, если я его назову, то смогу вернуться домой.

– Ты веришь ему?

Дэвид задумался.

– Да, – ответил он. – Думаю, он может показать мне дорогу, если захочет.

– Тогда ты должен решить, что собираешься делать. Помни только, что за все приходится платить. Жители деревни усвоили это, разбирая остатки своих домов. У всего на свете есть цена, и неплохо бы выяснить ее, прежде чем приходить к соглашению. Твой друг Лесник назвал этого парня мошенником, и, если это так, нельзя доверять ни единому его слову. Будь осторожен, заключая с ним сделку. Внимательно прислушивайся к его словам, ибо он говорит меньше, чем думает, и скрывает больше, чем показывает.

Роланд говорил, не оглядываясь на Дэвида, и это были последние слова, которыми они обменялись на протяжении многих миль. Остановившись на ночь, сели друг против друга у разведенного Роландом маленького костра и молча поели. Роланд расседлал Сциллу и положил седло у дерева, подальше от того места, где расстелил одеяло Дэвида.

– Отдыхай спокойно, – сказал он. – Я не устал и покараулю, пока ты спишь.

Дэвид поблагодарил его. Он лег и закрыл глаза, но сон не шел. Мальчик думал о волках и ликантропах, об отце, Розе и Джорджи, о своей умершей матери и о предложении Скрюченного Человека. Он хотел убраться отсюда. Если для этого требуется всего лишь назвать имя Джорджи, то, возможно, не стоит скрывать его от Скрюченного Человека. Но тот не вернется, пока Роланд караулит, и Дэвид почувствовал, как в нем закипает злоба на рыцаря. Роланд его использует: за обещание защитить его и проводить в замок короля приходится платить слишком высокую цену. Дэвид вынужден тащиться на поиски какого-то незнакомого человека, к которому только Роланд питает нежные чувства, причем противоестественные, если верить Скрюченному Человеку. Там, откуда прибыл Дэвид, таких мужчин, как Роланд, называют особыми словами. И мало отыщется слов хуже этих. Дэвида всегда учили держаться подальше от таких типов, а теперь, в этой чужой стране, он водит дружбу с одним из них… Ладно, скоро их дорожки разойдутся. Роланд считает, что они уже завтра доберутся до крепости, где узнают правду о судьбе Рафаэля. А потом Роланд проводит Дэвида к королю, и на этом их соглашению придет конец.

* * *

Пока Дэвид спал, а Роланд предавался размышлениям, человек по имени Флетчер стоял на коленях у ограды своей деревни. В руке у него был лук, рядом полный колчан стрел. Тут же притаились остальные охотники, и лица их были освещены факелами в точности как тогда, когда они готовились встретить Бестию. Они вглядывались в темнеющий лес, ибо даже во мгле было ясно, что лес больше не пуст и не безмолвен. Под деревьями мелькали тени, тысячи и тысячи теней. Они шныряли на четырех лапах, серые, белые и черные, но среди