#Zолушка в постель - Анна Веммер

ошеломленного Игоря, сидящего на краешке кровати. Крис жмется к изголовью, а Игорь смотрит на нее, потирая челюсть.

Тут до меня доходит, что случилось, и я складываюсь пополам от смеха.

– В следующий раз, – задыхаясь, произношу я, – положу здесь Сержа, у него удар лучше поставлен.

– Какого хрена?! – рычит Игорь. – Крис, что ты тут делаешь?

– Ой, разбирайтесь сами!

Сестричка Крестовских, отдохнув, кажется, вернула себе маску циничной стервы. Ничего другого я и не жду, поэтому, когда Крис поднимается и, хлопнув дверью, уходит, даже не пытаюсь с ней говорить. Жива, здорова, и ладно. Благодарностей тут не дождаться.

– Может, объяснишься?

Крестовский поднимается и подходит так, чтобы стоять почти вплотную. У меня вдруг резко начинается какая-то странная аритмия, но я пытаюсь сохранять хладнокровие.

– Считаешь, что я должна объясняться? Это ты вломился в мою комнату с утра пораньше. Кстати, я могу поставить на дверь замок?

– Нет! – рявкает он.

– Почему это?

– Потому что это мой дом! И ты тоже моя, ясно?!

– Слушаюсь и повинуюсь. Тогда раз это твой дом, и я, и все остальные, то и разбирайся сам. Я не собираюсь тебе помогать. Вот тебе твоя карточка, – хватаю с тумбочки кредитку, – вот тебе твои ключи. А вон туда ушла ТВОЯ сестра. Определяй приоритеты. Я пошла завтракать твоим кофе и твоей булкой в твоей кухне. А потом поеду не в твой клуб.

– Размечталась, – кричит Игорь мне вслед, – ты наказана и под домашним арестом!

Когда-нибудь я выйду в лес, подкараулю там Крестовского и уроню на него елку. А всем скажу, что это несчастный случай.

Сегодня завтрак Марина решает подать в столовую, правда, вовремя спускаюсь только я. Игорь наверняка бесится у себя, Крис (хочется верить) пошла досыпать, а Алекс вообще тень этого дома, его не видно и не слышно с тех пор, как на меня напали.

Аппетит утренняя стычка отбила напрочь, так что я без удовольствия потягиваю кофе и жую гренку исключительно из уважения к труду экономки, которая расстаралась, вероятно, ожидая всю семью и гостей в сборе за завтраком. Когда я уже собираюсь было подняться, в столовую входит Серж.

– Стоп, Калинина! – Он не дает мне уйти и усаживает обратно в кресло.

Даже подкладывает свежей клубнички в тарелку, только такая забота неспроста: парню что-то нужно.

– И как ты это сделала? Делись секретом!

– Довела твоего брата до истерики? Одной левой! Правда, не своей…

– Ты довела Игореху? Вот блин, а я хотел у него скидочку на поставки выпросить, по-братски. Но я вообще не об этом. Как ты усыпила Крис?

– Она тебе что, кошка, чтобы ее усыплять?

– Вы когда с братиком сретесь, оба невыносимые язвы! Тебе сложно, что ли, сказать? Она отказывается от таблеток и не спит. А сегодня спала, я видел. Как?

– Почитала ей книжку.

Серж удивленно моргает, и мне вдруг становится смешно. Удивительный у них мир. Потрясающий в своей непонятности.

– Чего ты сделала?

– Книжку, Сереж, книжку. Такие листы бумаги с буковками. Я понимаю, что в твоем мире принято упарываться таблетками и коньяком, но в моем иногда помогают книжки и внимание.

– Простая ты, Анька, как три копейки, – тяжело вздыхает он. – Книжки и внимание. Я же не с потолка ей таблетки даю. Врач выписал. А она не пьет и капризничает.

– Вы зато все сложные, – тоскливо огрызаюсь я, – и книжки у вас проклятые, и внимание… нездоровое. Оставь ее уже в покое! Я бы тоже не пила таблетки, если бы они делали меня овощем. Крис нужен системный подход. Врач, я не знаю, терапия.

– Да все у нее есть. К врачу не загнать, бьется, как дикая кошка. Ей бы уехать, да никак, Майк быстро по папочкиной просьбе кислород перекроет. На море ее и возим, в общем-то, Игорехе на хрен не сдались эти семейные вояжи. Мама любила наш дом в Греции, вот и ездим. Типа из уважения к памяти и прочей хреноте.

Я задумчиво жую клубнику и размышляю, что же меня смущает в рассказе Сержа. Нет, море – это прекрасно, но…

– Вы ездите в дом, который любила ваша мама?

– Ну да. Тебе тоже зайдет. Охрененно здоровый, на берегу.

– Вот понимаешь… – Я неуверенно кусаю губу. – Сменили б вы географию.

– Чего?

– Я квартиру, где с папой жили, видеть не могу. До темноты в глазах не могу. Как мимо иду, так потом неделю кошмары снятся. А отдыхать в доме, который любила погибшая мать… это для вас – память. А для Крис напоминание.

– Чет я об этом не думал… – Серж задумчиво чешет голову. – Думаешь, в другое место везти? Снять другой дом?

– Попробуйте. Деньги у вас есть, сестру вы любите. Не живите по отцовским шаблонам, они не работали.

– Ладно, – наконец кивает Серж, – поговорю с Игорехой. Если сработает, с меня подгон. А книжка-то какая?

– Моя любимая, – улыбаюсь я. – «Путешествие Алисы».

– Ну, я с книгами на «вы». Больше по железкам. У нас как в сказке: старший умный был детина, средний был ни так, ни сяк…

Я фыркаю, мысленно закончив отрывок. Поганое настроение после стычки с Игорем и смутные воспоминания о ночи отступают, и я все-таки уделяю должное внимание клубнике. Серега со свойственным ему увлечением ест все подряд и не отвлекается, пока вдруг не звонит его мобильник. Несколько секунд он слушает, сдвинув брови.

– Так, погоди, я ни хрена не понял, ща ее дам.

И протягивает трубку мне. Такого я точно не ожидаю.

– Анна Артемовна, – это голос Германа, – у меня ваш смартфон с утра разрывается. А еще… вам тут… серенаду вроде как поют.

– Что делают? – обалдеваю я.

– Да парень какой-то с гитарой у забора трется. Мы, конечно, его можем выкинуть, но…

– Нет-нет-нет! – восклицаю я. – Сейчас подойду.

– Ох, Анька, братик не одобрит! – кричит вслед мне Серж, но я отмахиваюсь и на всех парах несусь к посту охраны.

Герман уже ждет меня там, возвращает смартфон и открывает ворота, сообщив:

– Мы его проверили, он один, но на всякий случай наблюдаем.

– Ерунда, – отмахиваюсь я, – это мой друг.

И он наверняка хочет объяснений за вчерашнее. После того как Игорь почти силой забрал меня с праздника, у любого возникнут вопросы.

Я решаю сначала поговорить с Сашей, а уж потом разобраться с кучей сообщений на смарте. Наверняка там девчонки напоминают о просьбе дать в долг, а я совсем забыла поговорить с Игорем. Теперь это будет сделать сложно. Он наверняка еще зол, а я слишком растеряна, чтобы позволить себе остаться с ним наедине и обратиться с просьбой.