Война в Ливии – 2011 и ее последствия для Ближнего Востока и Кавказа - Анатолий Цыганок

В заключение отметим, что ГПС является классической «крышей» ЦРУ США для организации и проведения подрывных операций против режима Башара Асада. При этом лицензия Казначейства США по странному стечению обстоятельств полностью «закрывает» весь комплекс операций, которые ЦРУ США в настоящее время осуществляет в Сирии. Это и поставки сирийской оппозиции техники для шифрованной связи, найм и тренинг наемников для проведения операций внутри страны, подготовка групп для захвата складов химического оружия в случае падения режима Башара Асада и обеспечения логистической поддержки (т. е. трафика оружия). Кроме того, ГПС занимается сбором развединформации через контакты с комитетами и активистами ССА, что естественно в официальном уставе организации не отражено. Еще одна такая «неофициальная» задача — создание боевых отрядов оппозиции, которые могли бы стать противовесом набирающим силу исламистам во внутреннем сегменте сопротивления в Сирии[281].

Информационная война против Сирии. Сирийский режим непривычен к информационной войне и позволил оппозиции играть в одни ворота. Но, разумеется, это касается не всей оппозиции. Дело в том, что в Сирии, действительно, существуют демократы и либералы, которые открыты миру, не могут мириться с авторитаризмом режима и надеялись на политическую открытость со стороны Башара Асада. Но они получили от него лишь определенные политические свободы в обмен на отказ от совершенно оправданных требований либеральных реформ.

Тем не менее, эти люди слишком разобщены, у них нет источников средств и поддержки. Их практически не слышно, и они не появляются в западных СМИ, потому что не требуют линчевать «Диктатора», как это было в Ливии. Если вы искали информацию о Сирии в печатных и аудиовизуальных СМИ (в частности — во Франции), то сами могли убедиться, что большая часть сведений о положении в стране исходит от Сирийского центра прав человека или НКО (что по сути — одно и то же). Само по себе название «Сирийский центр прав человека» ласкает слух людей на Западе, для которого эта организация давно стала приоритетным, если не единственным источником информации. Тем не менее, у нее нет ничего общего с уважаемой Международной лигой прав человека. На самом деле, это всего лишь эманация «Братьев-мусульман», которой руководят исламистские активисты. Некоторых из них в прошлом уже осудили за насильственные действия, как, например, ее основателя Рияда аль-Малеха. Этот центр был создан в Лондоне в конце 1980-х годов с благословения англосаксонских спецслужб и практически полностью финансируется на саудовские и катарские деньги. Можно утверждать, что информация от Сирийского центра прав человека не соответствует действительности, но западные и особенно — французские СМИ — полагаются на нее, как на достоверную, даже не пытаясь проверить подлинность[282].

Второй любимчик западных СМИ и политиков — это Сирийский национальный совет, который был создан в 2011 году в Стамбуле по образцу ливийского ПНС и инициативе исламистской партии ПСР (а не турецкого государства). СНС был призван объединить все оппозиционные силы, однако на деле быстро показал свои истинные цвета. Причем, в буквальном смысле… Национальный флаг Сирии состоит из трех горизонтальных полос. Черный — это цвет династии Аббасидов, которые правили всем арабским миром с IX по XIII век. Белый — это символ династии Омейядов, которые царили здесь в VII и VIII веках. Наконец, красный цвет был призван стать воплощением социалистических устремлений режима. Однако сразу же после создания СНС заменил эту красную полосу на зеленый цвет исламизма. Во время оппозиционных демонстраций исступленные крики «Аллах акбар!» раздаются куда чаще демократических лозунгов. При всем этом, доминирующее положение «Братьев-мусульман» в СНС, которое обеспечили турецкая ПСР и американский Госдепартамент, начинает вызывать раздражение практически у всех участников конфликта.[283]

Сирия — это не Ливия, а составляющие более четверти населения меньшинства хотят сказать свое слово, в том числе — и внутри оппозиции. Так, визит в Вашингтон делегации оппозиционно настроенных сирийских курдов в апреле этого года прошел, мягко говоря, не слишком удачно. Курды — сунниты, но не арабы. А раз они не являются арабами, «Братья-мусульмане» смотрят на них свысока. Курды пожаловались на притеснение внутри СНС, однако услышали в ответ, что им нужно подчиниться «Братьям-мусульманам» или выкручиваться самим. Вернувшись в Стамбул в не лучшем расположении духа, они объединились с другими оппозиционными меньшинствами и сместили полностью подчиненного «Братьям» председателя Бурхана Гальюна. Его место занял курд Абдель Бассет Сайда, который будет делать все возможное (то есть — откровенно немного), чтобы не потерять ни благосклонность турецких исламистов, ни политическую поддержку американских неоконсерваторов, ни финансовую помощь Саудовской Аравии и Катара.

Все это, разумеется, создает неразбериху, но в то же время недвусмысленно указывает на русло, в которое хотят направить протестные движения в арабском мире исламистские государства при поддержке американских неоконсерваторов. Сирийские меньшинства (и особенно — держащие в руках государственный аппарат алавиты) беспокоятся за свое выживание и готовы обороняться с оружием в руках. Вывод из игры президента Сирии может иметь некое символическое значение, однако по сути — ничего не меняет в проблеме. Под угрозой находится не только и не столько он сам, сколько все его сообщество, которое будет вести себя еще жестче и агрессивнее в случае утраты лидеров и опоры. Чем больше проходит времени, и чем сильнее международное сообщество давит на меньшинства, оказавшиеся в опасности, тем больше шансов на дальнейшее обострение ситуации по сценарию кровопролитной гражданской войны в Ливане с 1975 по 1990 год.

Возможно, год назад международное сообщество еще могло изменить расклад, потребовав от сирийской власти провести либеральные реформы в обмен на гарантии международной защиты меньшинств. А раз Саудовская Аравия и Катар (две теократические монархии ваххабитского толка) в теории являются друзьями и союзниками Запада, можно было бы попросить их объявить фетву Ибн Таймии устаревшей и отменить ее, чтобы успокоить страсти. Но ничего подобного не случилось.

Запад во главе с Францией не предложил этим уязвимым сирийским меньшинствам ничего, кроме безапелляционного осуждения и зачастую истерической анафемы, обеспечив повсюду (политическим, а иногда и военным путем) приход к власти исламистов и господство теократических государств, которые поддерживают политический салафизм. Нефтяные теократии избавились от лидеров арабского национализма (безусловно, не слишком добродетельных), таких, как Саддам Хусейн, Бен Али, Мубарак и Каддафи. Теперь им больше ничто не мешает заполучить с помощью своих нефтедолларов контроль над Лигой арабских государств и превратить ее в средство давления на международное сообщество и ООН для поддержки фундаменталистских политических движений, которые укрепляют их легитимность и защищают от любых форм демократического протеста.

В том, что реакционные монархии защищают собственные интересы, а фундаменталистские политические силы пытаются заполучить в свои руки власть, на которую зарятся уже почти целый век, нет ничего особенно удивительного. Гораздо больше вопросов вызывает стремление Запада установить повсюду интегристские режимы, в которых еще меньше демократии, чем в диктатурах, которым они пришли на смену. Хотя Запад так охотно клеймит исламизм на собственной территории, это не мешает ему стимулировать такие маневры в мусульманском и арабском мире.

Франция, которая без колебаний бросила свои войска на уничтожение Каддафи (расчистив тем самым путь для исламистов) и призывает международное сообщество поступить точно так же с Башаром Асадом, не желает пошевелить и пальцем при виде раздела Мали преступными ордами, называющими себя исламистами, лишь только потому, что ее политические противники они не являются. Точно также западные политики и СМИ не реагировали, когда саудовские танки похоронили протестное движение в Бахрейне, стране с преимущественно шиитским населением, которой управляет реакционный суннитский автократ. Точно также постоянные убийства нигерийских христиан отрядами «Боко Харам» почти не привлекают внимание прессы и не беспокоят политиков. Что касается похищения четырех сотрудников Международного уголовного суда ливийскими «революционерами», то оно прошло практически незамеченным и почти не освещалось в наших СМИ[284].

Несмотря на чудовищное давление со стороны США, НАТО и Израиля, Россия заняла по вопросу событий в Сирии самостоятельную позицию. Россия выступает против незаконной смены власти в Сирии путем вмешательства внешних сил. Если такое случится, Россия сама станет первым потерпевшим в этой ситуации. Вмешательство внешних сил приведет к коренному изменению в международном порядке. Это неприемлемо для России. В этом вопросе позиция России очень близка к позиции Китая. Общая позиция России, ряда западных стран и Китая — это уважение мнения народа Сирии, его выбора путей развития, в том числе выбора своего лидера демократическим путем. Конечно, если сирийский народ выразит свое мнение, например, всенародным голосованием, что им надоело правительство Башара Асада и народ требует от него уйти с поста президента, думается, что никакая сила в мире не сможет воспрепятствовать воле народа и уходу Асада с поста президента.