Ватрушка для Тимохи - Яна Тарьянова

корпусов. Я могу уделить им особое внимание и рассмотреть заявку вне очереди, если они примут тебя на заочное обучение по специальности библиотекарь. Если тебе оно не надо, спасение университетских барельефов отложится на следующий год.

– А можно?

– Ватрушка, по-моему, не «можно», а «нужно». Но я не могу тебя заставить.

– Я хочу, – честно сказала Вартуша. – Просто я не успела об этом подумать.

Жизнь менялась стремительно, как будто Хлебодарная осыпала ее радостями, скопившимися за три года унылого существования.

– Потом, осенью, решим вопрос с книгами из ангара. Вызовем специалиста, чтобы он их оценил, выясним, что лучше сделать. А пока я попрошу тебя об одном одолжении.

Вартуша удивилась. Одолжение? Покормить Зорьяна ватрушками? Так он уже два противня съел.

– Судя по отзывам окружающих, Мохито очень порядочный медведь. Ему может взбрызнуть срочно узаконить ваши отношения. Не соглашайся заключать брак в какой-нибудь бобруйской мэрии. Вернись домой, отдышись, пригласи в свидетели меня и Зорьку, не забудь гостей – Светозара, Шольта, Ханну и Йошу. Только дома, только когда я разрешу. Поняла меня, белая и мохнатая?

– Да, – растерянно ответила Вартуша.

Она вообще не задумывалась о походе в мэрию. И не поняла, почему это так важно для Вероники. Но, конечно же, ее надо будет позвать свидетельницей. Как без нее?

– Я уже могу купить билет на автобус? – спросила она. – Там, вроде бы, всегда есть свободные места. А вдруг закончатся? Лучше заранее.

– Ватрушка! – Вероника заорала так громко, что захныкал дремавший в спальне Тиша. – Какой автобус? Полетишь с комфортом, на папином вертолете. Светозар уже разрешение на посадку и вылет дал. Еще чего не хватало – на автобусе. Только на вертолете, только в белом. И положи, все-таки, в сумку пару банок сгущенки. Не на себе нести, а Мохито тройная радость.

Ее провожали на следующий день, после завтрака. Создавалось впечатление, что Светозар устроил учения по спасению отдельно взятого заблудшего гролара – вокруг вертолетной площадки бегали Гвидоновы волки в экипировке и с автоматами. Это вызвало бурный восторг Тиши и Стояна, не желавших забираться в машину Цветана: столько интересного, надо досмотреть представление до конца. Светозар возвышался над суматохой, взирая на всех с крыльца административного корпуса. Вероника фотографировала «Сидящих» с разных точек, за ней следом таскался Зорьян с винтовкой за плечами – оттягивал поход на тренировку в тир, не желая оставлять висицу в обществе холостых волков. Григорий и Христофор запихнули в вертолет сумки и Вартушу, дружно ей помахали и побежали прочь, чтобы избежать удара воздушной волны.

В полете Вартуше стало страшно. А вдруг Мохито разозлится и прогонит ее прочь? Вероника обещала, что в случае проблем ее эвакуируют вертолетом. Но дело было даже не в вертолете – можно и до автобусной станции дойти – дело было во внезапно нахлынувшем сомнении. Она-то ответила себе на вопрос: «Надо ли это мне?». А Мохито? Может быть, он сбежал потому, что почувствовал – Вартуша не его половинка. Все эти сухие слова о заявлении в полицию, побеги… Все хором называют его дурнем. А если гролара ведет воля Феофана и Хлебодарной?

К дому Зорьяна Вартуша подошла совершенно расстроенной, готовой бросить сумки и бежать, если Мохито одарит ее косым взглядом. Волчье жилище встретило ее тишиной, пустотой, заставило поморщиться от сильного мышиного запаха, не перебивавшегося кратковременным пребыванием гролара. Вартуша вытащила из сумки чистое покрывало, застелила кровать и легла на него в одежде. Сняла босоножек и задумалась – а надо ли? Вдруг придется срочно уходить?

Раздумья прервал скрип крыльца. Дыхание гролара было тяжелым – бежал, запыхался. После шороха в коридоре раздался грохот. Вартуша поняла, что Мохито сломал какую-то мебель, и мысленно извинилась перед Зорьяном. А потом почти перестала думать. Ее гролар вошел в комнату, придавил к постели волной запаха, приковал к себе взгляд.

Ей заотелось всего и сразу: поцелуев, прикосновений – осторожных, растягивающих узкий вход – нарастающего натиска, медвежьих укусов, оставляющих синяки. Вартуша вспомнила, что надо заставить Мохито прочитать письмо, что-то проговорила, и тут же провалилась в дурманный омут: ладонь пробралась к ней в шорты и перед глазами поплыли разноцветные пятна. А поцелуй окончательно прогнал страх перед первым вторжением и неизбежностью боли. Нужно было уплатить эту дань, чтобы получить взамен годы удовольствия – именно сейчас, именно с Мохито. И Вартуша была готова это сделать.

Они шептали друг другу какие-то глупости. Вартуша называла Мохито дикобразом, получая взамен набор сладостей и молочных продуктов. «Ватрушка, сливочная, зефирная, кремовая» – как будто гролар попал в кондитерский отдел, и не знал, что выбрать. Неразборчивое бормотание подкреплялось действиями: Мохито снимал с нее вещи, целовал до головокружения: то ласкал губы, то вылизывал и прикусывал ключицу. Вартуша ожидала решительного штурма твердыни, была готова сдаться, зажмурив глаза. Вместо этого ей досталась вкрадчивая осторожность и тонна нежности. Может быть, навыки разминирования, требовавшие аккуратности, настолько въелись в подкорку Мохито, что их не смогло победить даже осторое желание.

Недаром говорят, что благословение Хлебодарной дарит парам сытые дни и жаркие ночи. Вартуша приняла Мохито до конца, не чувствуя потребности отстраниться или вырваться, скользя губами по шрамам, выдыхая благодарный шепот в изуродованное ухо. Ключ и замок подошли друг к другу идеально.

– Какая же ты сладкая!.. – выдохнул Мохито, медленно обмякая и придавливая ее немалым весом.

Говорить не хотелось. Вартуша легонько куснула Мохито за нос, и еще раз перецеловала шрамы – утверждая своё право к ним прикасаться.

Среди ночи она поняла, что ей надоело лежать на мокром покрывале, выбралась из медвежьих объятий, и пошла в душ, попросив Мохито найти в сумках постельное белье и застелить простыню на кровать. Она допустила ошибку – постельное белье надо было доставать самой. Мохито нашел сначала ватрушки, а потом и сгущенку, и устроил себе и мышам маленький гастрономический праздник, щедро насыпав вокруг сумок сладкие крошки.

Утром – очень поздним утром, ближе к полудню – она проснулась в одиночестве. Прислушалась и улыбнулась. Гролар возился в сарае, топтал сено и гонял мышей, грозно фыркая и роняя прислоненный к стенам садово-огородный инвентарь. Вартуша обмоталась простыней, вышла на улицу и засела на крыльце, подстерегая добытчика и охотника. Гролар тут же ее почуял, высунул нос из сарая, посмотрел вопросительно, с некоторой опаской: «Не боишься? Не прогонишь?»

– Иди сюда, – позвала Вартуша. – Иди, я тебя поглажу. Ты мой сильный, ты самый красивый гролар в мире, и я укушу того, кто посмеет мне перечить. Я тебя очень люблю.

Мохито выбрался из сарая, самую малость расширив дверной проем, подошел, позволил прикоснуться к морде, расчерченной седыми полосами. Вартуша погрузила пальцы в густую жесткую шерсть, выбрала из воротника приставшую солому, не слушая недовольное ворчание, прошептала в куцее ухо:

– Больше