Клятва (СИ) - Мария Сакрытина

наши запасы разоряли – и отлично у них получалось, умные сволочи. Случалось и в глаза

их во время охоты смотреть – когда ты от остальных отстал, а свора за тобой,

соответственно, и припустила. Сидишь на дереве, коченеешь потихоньку и смотришь. А

они на тебя… Или когда пристрелил кого-нибудь из них неудачно. Он уже издыхает, но ты

знаешь, что мучиться будет долго – добить милосерднее. И с дуру в глаза посмотришь. Но

вот ни у кого из них глаз человеческих не было. Волки смотрят настороженно, смотрят

отчаянно, с болью может быть. Обычно по одной эмоции. Но настороженно-

заинтересованно-жалостливо – это только человек. Я уж молчу про разум во взгляде, из-за

которого я и принял зверя за демона.

А вот когда женский голос неподалёку произнёс что-то на овидстанском, я слегка опешил.

Волк отодвинулся, замер. Повернул голову куда-то влево. Я тоже попытался, но смог

только глаза скосить.

Голос вздохнул, и спустя мгновение рядом с волком возникла девочка-небожительница…

совсем уже и не девочка, старше лет так на десять. Но точно она. Ну вот точно – я сразу

узнал. Хотя черты лица и взгляд словно Артий-скульптор выточил из тех детских,

сглаженных, что раньше были.

На меня смотрела девушка-богиня с улыбкой Матери, невинная, чистая – как и раньше. И

в бездне ей точно было не место. О чём я вслух и сказал, забывшись.

Девушка нахмурилась, а волк снова потянулся к моему лицу. Небожительница его локтём

отпихнула, что-то быстро произнесла на южном наречии. Потом, поглядев на меня,

повторила-спросила – опять на овидстанском. Я, в принципе, понимал этот чудной язык на

уровне «моя-твоя-говори-да-нет». Команды знал, с пленными так-сяк мог объясниться,

пока переводчика ищут. Но небожительница шпарила на южном быстро – даже когда

повторяла вопрос. А, не дождавшись ответа, отодвинулась, собираясь уйти.

Я понимал, что ей, может, пора на Небеса, там, где её дом, но отпустить это чудное

видение, единственную богиню, которой я поклонялся бы охотно, а не в угоду другу или

товарищам – я просто не мог.

У неё маленькая была рука, гладкая, тёплая. Пальцы узкие, тонкие – наверное, на Небесах

струны какой-нибудь арфы перебирать очень удобно. И ни колец, ни перстней – как у леди.

Непривычно – обычно только у аристократок такие ручки – без мозолей. Но леди их

всячески украшают, в перчатки одевают. А тут даже на ногтях краски не было – короткие

ноготки, кругленькие, розовые. И запястье тонкое, хрупкое – на такое ни один браслет не

оденешь, свалится.

Её рука дрожала в моей, как пойманная пташка. Я удивился: боится? Поднял взгляд: её

синие глаза отражали те же эмоции, что и глаза волка. Только настороженности теперь

было больше.

У меня сердце забилось чаще, когда я накрыл её руку своей и, смотря в глаза, тихо

попросил: «Не бойся».

Её глаза расширились сильнее, а мне на мгновение показалось, что ещё чуть-чуть, и я

утону в них… но честно, я был не против!

Её свободная рука потянулась к моему лицу, пальчики пробежались по щеке, подбородку.

А мне безумно захотелось поймать их ртом и долго-долго выцеловывать каждый… Словно

поняв это, богиня вздрогнула и отпрянула, прижав руки к груди.

А я мысленно надавал себе пощёчин за кощунственные мысли. Человек он и есть человек.

Нельзя небожителям к нам спускаться. Может, Валентину и удавалось раньше не думать о

ней так, но на то он и король. Хотя она тоже была ребёнком. Хм, а небожители тоже,

выходит, растут и меняются? Ни о чём таком в храмах никогда не рассказывали…

- Почему ты говоришь на мальтийском? – искоса глядя на меня, спросила вдруг богиня, хмурясь. И тут же добавила: – Ты мальтиец? – и её глаза снова расширились.

Я кивнул, не в силах справиться с голосом. Почти детское счастье: она, богиня, со мной

разговаривает!

- То есть мы в Мальтии, - пробормотала богиня на высоком мальтийском.

- А разве не на Небесах? – выдохнул я. И, снова завладев её взглядом, добавил, чувствуя, что краснею. – Или… ну… в бездне?

Богиня моргнула. Озадаченно посмотрела почему-то на волка и поинтересовалась:

- А он точно уже очнулся?

Волк шумно вдохнул и отрывисто, по-человечьи кивнул.

Ничего себе! То есть всё-таки демон?

- Нет, Волк не.., - богиня запнулась. – Я имела в виду: не бойся, он тебя не тронет.

- Я не боюсь, - пробормотал я, вздрогнув, когда человеко-волк ткнулся мне под руку.

Богиня хихикнула и спокойно схватила демона за холку.

- Волк, хватит! Оставь его. Иди с конём разберись, - и, обращаясь уже ко мне, добавила. –

Конь у тебя очень недоверчивый. Он уверен, что я тебя в печи поджарю и съем. Смешной,

- и улыбнулась, красавица.

- Конь?.. – пробормотал я, глядя на её улыбку.

Богиня кивнула. Окинула меня внимательным взглядом.

- Ты можешь встать? Уже должен. Я попыталась тебя подлечить, но я не целитель. Может, попробуешь?

Я непонимающе смотрел на её протянутую руку, пока богиня не выдержала, схватила меня

сама, толкая на себя.

И вот тут я ясно понял, что не Небеса это и не бездна, и что я вообще не умер. Потому что

так болеть может только живое.

- Тише… тише, - шептала богиня, укладывая меня обратно на скамью. – Рано ещё, извини.

Я виновата, прости. Но ты хотя бы в себя пришёл. Вчера твоя лихорадка сильно меня

напугала… Вот, выпей. Тебе должно стать легче.

Отвар был горький ужасно – но глядя в её синие глаза, я бы и уксус выпил и не

поморщился.

В голове почти сразу прояснилось.

- Меня зовут Элиза, - улыбнулась богиня, забирая кружку. – А тебя?

Я смотрел, как она идёт к печи, как поворачивается, как поправляет мимоходом шёлковую

– по овидстанской моде – рубаху. И думал, что не дело человеку представлять богиню без

одежды.

- Ланс.

- Ланс, - кивнула богиня, и моё имя её голосом сладким эхом отдалось в моих мыслях. –

Ты не очень-то разговорчив, Ланс. А что ты там говорил про богов и небожителей, когда

очнулся?

- Я не ожидал увидеть богиню в бездне, - усмехнулся я. – Впрочем, - я огляделся, - в

хижине ей тоже не место.

- Богине – может быть, - отозвалась Элиза, изогнув бровь. – Но боги, говорят, давно уже не

спускаются к людям. Я благодарна за комплимент, Ланс, но он довольно груб. С богиней

меня ещё точно не сравнивали.

- Но никем другим ты быть не можешь, - выдохнул я, не в силах отвести от неё взгляд.