Вспомнить всё (сборник) - Филип Дик

Кертис вылез из машины и захлопнул за собой дверь. Он взял сына за руку и повел к эстакаде, которая черным монолитом вырисовывалась в темноте ночи. Они поднялись по ступенькам, и он услышал, как взревел двигатель машины, уносящейся по шоссе в направлении дома.

– Где мы? – спросил Тим.

– Ты знаешь это место. Я тебя туда каждую неделю привожу. Это Школа, в которой тренируют людей вроде тебя или меня. Место, где мы, псионики, учимся.

Вокруг них зажегся свет. От главного входа отходило множество коридоров, подобных металлическим стеблям лозы.

– Ты можешь здесь остаться на несколько дней, – сказал Кертис сыну. – Ты сможешь выдержать разлуку с матерью? На несколько дней?

Тим не ответил. Он опять погрузился в свое обычное молчание и просто шел вслед за отцом. Кертис подивился про себя: как мальчику удается так глубоко уйти в себя – это же видно – и в то же время оставаться начеку? Ответом служил каждый дюйм напряженного молодого тела. Тим ушел в себя, избегая контакта с людьми. Но он поддерживал практически принудительный контакт с другим миром – точнее, с одним из других миров. И в этом мире людей не было – хотя в нем тоже присутствовали вполне реальные вещи.

Как Кертис уже предвидел, сын вдруг развернулся и пошел в сторону. Побежал по боковому коридору. Он смотрел, как Тим с тревожным лицом дергает за ручку дверь в кладовку, пытаясь открыть.

– Ну ладно, – со вздохом сказал Кертис. Он подошел к сыну и открыл дверь своей карточкой. – Видишь? Здесь ничего и никого нет.

У мальчика талант провидца отсутствовал начисто – это было видно по лицу. Его затопило выражение невероятного облегчения. У Кертиса при виде этого сжалось сердце. У них с Джули такой ценный дар – и надо же, сын его не унаследовал. Кем бы он ни уродился, он уродился не провидцем, это сто процентов.

Время было далеко за полночь – начало третьего, но во внутренних отделениях Школы все еще кипела жизнь. Кертис мрачно поздоровался с парой телепатов из корпуса – те заседали в баре, обставленные бутылками пива и пепельницами.

– А где Салли? – резко спросил он. – Я хочу пройти внутрь и увидеться с Большой Макарониной.

Один из Телепатов лениво ткнул большим пальцем в сторону:

– Да где-то тут. Вот в ту сторону идти, к детским комнатам. Правда, она уж, наверное, спать легла. Время-то позднее… – и он оглядел Кертиса, все еще вспоминавшего свой разговор с Джули. – Тебе надо избавиться от такой жены, да поскорее. Она слишком старая и слишком худая. Тебе бы завести полненькую смазливую молодку…

Кертис мысленно хлестнул его злостью – и с удовлетворением наблюдал, как ухмылка сползает с молодой лощеной рожи и сменяется холодным и враждебным выражением.

Другой Телепат резко выпрямился и заорал вслед Кертису:

– А когда со своей бабой разберешься, пошли ее к нам, мы ее тут того! Займемся ею как надо!

– Я так понимаю, что тебе нужна девушка примерно двадцати лет от роду, – сказал другой Телепат, запуская Кертиса в тихий коридор погруженного в сон детского крыла. – Волосы темные – поправь меня, если я ошибаюсь, – глаза тоже темные. У тебя в голове очень отчетливый образ. Возможно, такая девушка даже существует. Давай-ка посмотрим… Так, она невысокая, очень симпатичная, и ее зовут…

Кертис выругался про себя: положение обязывало открывать разум членам Корпуса. Телепаты поддерживали связь друг с другом – по всем колониям и уж точно внутри Школы и в колониальном правительстве. Он сильнее сжал ладонь Тима и повел его к двери.

– Слушай, а мальчишка твой, – сказал телепат вслед Тиму, – странный какой-то. Проба странная выходит. А можно я глубже пролезу?

– Держись подальше от головы моего сына, – отрезал Кертис.

И захлопнул дверь за Тимом. Конечно, дверь ни от чего не закрывала, но ему стало полегче, когда огромное железное полотно двинулось и встало на место. Он подтолкнул Тима в узенький коридор и завел в крохотную комнату. Тим тут же принялся рваться – его внимание привлекла боковая дверь. Кертис яростно дернул его к себе:

– Там ничего нет! – грубо одернул он сына. – Там туалет! Вот и все!

Тим продолжил тянуть его в сторону. И все еще дергался, когда на пороге появилась Салли. Она как раз подвязывала пояс халата, лицо припухло со сна.

– Здравствуйте, мистер Перселл, – поприветствовала она Кертиса. – Здравствуй, Тим.

Зевнув, она включила торшер и плюхнулась в кресло.

– Чем могу быть полезна в столь позднее время?

Салли тринадцать, она высокая и нескладная, у нее желтые, цвета кукурузы волосы и веснушки на носу. Она сонно покусывала заусенец и зевала. Мальчик сел напротив. Чтобы развеселить его, она оживила пару перчаток, мирно лежавших на тумбочке. Тим радостно рассмеялся, глядя, как перчатки осторожно подползли к краю стола, слепо пошевелили пальцами и принялись осторожно спускаться на пол.

– Отлично, – проговорил Кертис. – Ты совершествуешься. Надеюсь, занятия не прогуливаешь.

Салли пожала плечами.

– Систер Перселл, здесь, в Школе, меня не могут научить ничему. Вы же знаете, что я – самый мощный Пси по части оживления. Они просто дают мне работать самостоятельно. На самом деле я даю задания малышне, они еще совсем Немые. Но из них может выйти толк. Я думаю, что из пары может получиться что-то стоящее. Если будут тренироваться, конечно. А они… ну, они меня, конечно, подбадривают и все такое. Ну вы сами знаете: психологические консультации всякие, витамины, свежий воздух. Но учить им меня нечему.

– Они могу научить тебя, насколь ты важна сама по себе, – сказал Кертис.

Он предвидел эту беседу – естественно. Последние полчаса он обдумывал несколько разных стратегий ведения диалога, отверг их одну за другой и в конце концов остановился на этой.

– Я хочу увидеться с Большой Макарониной. А для этого пришлось разбудить тебя. Ты знаешь почему?

– Конечно, знаю, – ответила Салли. – Ты его боишься. А поскольку Макаронина боится меня, ты хочешь, чтобы я присутствовала при встрече. – Она отпустила мыслью перчатки, и они безвольно поникли. Поднялась на ноги и сказала: – Что ж, пошли.

Он много раз уже видел Макаронину, но так и не привык к его виду. Вот и сейчас Кертис пребывал в благоговейном ужасе – хотя предвидел эту сцену! Он стоял перед платформой. Смотрел, молча и потрясенно. Как всегда.

– Толстый он, – буднично сообщила Салли. – А если похудеет, долго не протянет.

Макаронина стекал с огромного кресла (его специально сконструировали для него в Департаменте Технологий), подобно серому, болезненно склизкому пудингу. Глаза он держал полузакрытыми, мясистые руки безвольно свисали вдоль боков. Тесто ползло и стекало и висело складками на подлокотниках кресла и по бокам. Яйцевидный череп окружала бахрома мокрых, тонких волосиков, спутанных, как мертвые водоросли. Ногтей не видно – слишком толстые пальцы. Не пальцы, а сосиски какие-то. Зубы все гнилые и черные. Маленькие бледно-голубые глазки тускло блеснули – он узнал Кертиса и Салли, но жирное тело даже не колыхнулось.