Древесный маг Орловского княжества (том 4) - Игорь Павлов

палубе не оказались. Бочку с вином откупорила и с черпака начала хлестать.

— Наше лучше, — комментирует. — Будешь?

Планка давно уже сорвана, поэтому я не отказался. Хлебнул прямо с её руки из черпака. И заметил бойца на корабле, похоже, часового. Который, увидев нас, развернулся на корме и сделал вид, что не увидел. Почему–то мне даже почудилось, что он спрыгнул в воду, лишь бы на глаза кобыле не попадаться.

Не успел опомниться, я уже в каюте небольшой валюсь от толчка на кровать.

— Вот теперь поборемся! — Слышу от Милы с лошадиным ржанием. — Мне просто платье мешало.

Пока она с ним возится, я скидываю камзол, сдираю рубаху. И думаю, нет, нельзя. Ни в коем случае!

— Да иди уже сюда, — рычу на неё, подаюсь и сдираю панталоны с мощных ляжек.

Глава 15

Я просто хочу подарить подарок

Пробуждение происходит внезапно, как из кошмара. Секунду соображаю и прихожу в ужас. Та же каюта с поскрипывающими досками, твёрдая неудобная постель, на которой я лежу полностью без одежды, голая мощная нога кобылы, закинута мне на бёдра. Сверху ещё рука за грудь обняла. Сопит себе лицом у плеча довольная обнажённая барышня.

Аккуратно пытаюсь высвободиться, с призрачной надеждой тихо свалить. Руку легко убираю, а вот из–под ноги удаётся вылезти с трудом. Мощное атлетичное неженственное тело лежит кверху задом, очень подкаченным задом. Наверное, это единственная часть тела, которая могла бы утешить. Тут ни талии, ни сисек, ни рожи.

Мамочки, какая же ты некрасивая.

Пока она сопит, затаив дыхание ищу свою разбросанную одежду и пожитки. Когда натянул штаны, немного выдохнул. Но когда стал застёгивать рубаху, раздалось с кровати скрипучим голосом:

— Уже уходишь, женишок?

В груди проморозило. Но обернулся я с натянутой улыбкой. Однако спина самопроизвольно упёрлась в закрытую дверцу каюты. Мила, совершенно не прикрывая свой срам, улеглась на бок, подперев локтем голову.

— Князь Вячеслав, э… попросил меня покинуть его резиденцию ещё вчера, — говорю с неловкостью. — Поэтому надо собираться.

— Корабль — это не его земля, и уж точно не его дворец, — парировала Остромила, улыбаясь хитро. — Ну что, когда свататься будешь? Маменька тобой так восхищалась не зря. Я сразу в тебя влюбилась. И шрамы твои мне о многом сказали, побывал ты не в одной передряге.

— Может, не надо, — выдавил.

— Чего не надо? — Нахмурилась. — Взял красно–девицу и сбежать решил?

— А ты уверена, что у нас получилось? Ничего не помню, — стону и медленно, чтоб не спровоцировать «хищника», беру свой камзол с табуретки. Прощупываю его попутно, Розу не спёрли, уже хорошо.

— Уверена, — бросила Мила надменно и откинула кусок одеяла, обнажая кровавое пятно на простыне.

Твою маааать.

Смотрит с такой иронией. Будто заранее всё спланировала! Ну стерва! Беру себя в руки.

— Так! Давай пока подумаем когда всё это провернём. И сватовство, и помолвку, и свадьбу, — говорю, начиная шевелиться живенько.

— Помолвка, считай уже, состоялась, — усмехнулась, поднимаясь. — Об остальном и думать нечего. Мамка всё решит. Стоит только её обрадовать.

— Подожди, не торопись, — молю, добивая последние пуговицы.

Подскакивает и лезет целоваться! Фу!! Не могу допустить такого, отталкиваюсь от плоской груди и вываливаюсь наружу. Бегу прочь! Изыди!! Поднимаюсь наверх по лестнице, гонимый её лошадиным ржанием.

Этой дуре лет двадцать, а то и больше. Неужели она до меня ни с кем не спала. Да не поверю!!

Оказавшись на верхней палубе, вижу, что уже за полдень. Ничего себе мы продрыхли! Соскочив по трапу на пирс, примостился под нос корабля и облегчился, пока никто не видит. Стали и мысли яснее.

Дочь графини Морозовой? Не самая худшая партия. Может, так хоть титул пожалуют. Перетерплю её рожу, потом на какой–нибудь вылазке скормлю берендеям. Она ж боевая самка? Будет со мной всюду рваться в бой.

Тьфу, что я несу?

Лучше бы я Злату вот так оприходовал, ей бы точно понравилось. Тогда бы и титул был повыше. Или мне бы просто голову снесли. А то и кастрировали. Вот как подобное спланировать? Как разобраться, где выгорит, а где башка с плеч⁈ Наверное, надо было со старой ведьмой Юсуповой остаться — самый верный вариант. Однако, нихрена! Ни со Златой, ни с бабкой я себя точно мужиком чувствовать не буду.

Услышав, как выходит на верхнюю палубу Остромила, я поспешил прочь.

— Ярослав! Вернись! Я всё прощу!! — Кричит дурочка. На соседних кораблях кто–то ржёт. Надеюсь, не надо мной.

Сойдя с пирса, побежал наверх в надежде найти туляков и попросить передать подарок Василисе. Всё это я должен был сделать вчера! Но всё пошло наперекосяк.

Наверху столы убраны и дружинников нет. Только служанка подметает пустырь с угрюмым видом.

— А где все? — Спрашиваю девушку.

— Так это… подарки нашей княжне Василисе вручают, церемония в зале.

— Дружинники княжеские где⁈

— Им велели охранять все входы.

— А гвардия князя Юрия у какого входа?

— Со двора смотри, барин, вроде там их видела.

Поспешил ко входу в ближайший корпус, через который вчера и заходил. А там дружинники с Рязанского княжества козыряют, узнав меня. Но тут же и стража дворцовая встречает хмуро.

— Не велено никого пускать! — Кричат заблаговременно.

— Всё, всё, только не нервничайте, — огрызаюсь и иду дальше вдоль корпуса. Второй бастион обойти приходится. А там уже и двор с конюшней большой.

— Ярослав! — Кричат издали, распознав меня.

Спешу к мужикам. А Деян наоборот ругается:

— Назад! Уходи! На пирсе лодки, уходи на любой!

Все машут, отправляя обратно. Слишком беспокоятся они за меня. Странная реакция.

Но я не могу так просто уйти. Светогор по полной выкладке навстречу выбегает.

— Ярослав, ищут тебя, не к добру всё это, — говорит беспокойно и добавляет, уже за спину мне глядя: — вот и нагрянули, собаки кремлёвские.

Обернулся. Целая толпа стражников вышла, перекрывая путь к отступлению. А с ними и Волот с Бальтозаром в первых рядах.

Не успел и глазом моргнуть, подошли вплотную.

— Господин Суслов! — Гремит Волот, встряхивая свою длинную седую гриву. — У нас есть вопросы к вашей неоднозначной персоне!

— На ваш счёт имеются серьёзные обвинения, — добавляет Бальтозар. — Поэтому именем…

В груди похолодело.

— Слово вылетит, уже не поймаете, господа! — Перебил