Невероятное путешествие из Нью-Йорка в Голливуд: без денег, но с чистым сердцем - Леон Логотетис

этого стиха. Что, если я смогу поделиться той любовью, которую чувствую к своему маленькому четвероногому другу, направить свет этой любви на людей, которые присутствуют в моей жизни? Это был великий момент, когда я наконец добрался до осознания мысли Тукарама. Прошли годы с тех пор, как я прочел этот стих, и только сейчас я почувствовал заключенное в нем послание.

Все это навсегда останется со мной, но вот Кэтрин уехала. И я должен был найти способ выбраться из Альбукерке. Я побрел со стоянки назад, на территорию, где проходил праздник, мимо многочисленных продавцов, мимо аттракционов, мимо гуляющих, отдыхающих семей и компаний друзей и наконец набрел на шоу ретроавтомобилей. На зеленой поляне были выставлены сотни сверкающих машин, идеально отмытых, свежеокрашенных и отлакированных. Я никогда не был фанатом ретроавтомобилей, но красота этих машин была способна свалить наповал любого. Было заметно, как ухаживали за ними, как заботились о них, как преданы были им их владельцы. Тут можно говорить о настоящей любви.

Каждый раз, когда вы встречаете людей, по-настоящему увлеченных чем-то, будь то воздушные шары, искусство, кухня, спорт или, как в данном случае, ретроавтомобили, с ними оказывается очень легко завязать беседу. Просто попросите их рассказать о предмете их любви. Разумеется, я надеялся, что после нескольких разговоров о старых машинах кто-нибудь из них согласиться подбросить меня в сторону Калифорнии.

Мне не повезло.

Каждый любитель старых машин из тех, с которыми я успел поболтать, был бесконечно дружелюбен, но все они либо оставались на празднике еще на один день, либо ехали в противоположном направлении. Похоже, никто из них не мог мне помочь, пока случайно, как это обычно бывает, не появился огонек надежды.

Мужчина средних лет, одетый в клетчатую фланелевую рубашку и широкие штаны примерно с тысячью карманов, посоветовал мне обратиться к организатору шоу, которого он называл «главным боссом». По собственному опыту я знал, что если кто и может что-нибудь для вас сделать, то это «главный босс».

Немного поплутав, я наконец сумел установить местонахождение босса, высокого, коротко стриженного, гладко выбритого парня по имени Майкл, который имел обыкновение класть руки на плечи каждого, с кем говорил. Он был совершенно поглощен беседой с кучей энтузиастов ретроавтодвижения. После трех или четырех безуспешных попыток привлечь его внимание мне, наконец, удалось установить с ним контакт.

— Это ведь вы здесь главный? — спросил я.

Он стоял передо мной, не переставая подписывать какие-то бумаги.

— По крайней мере мне так сказали.

— Превосходно. Главный босс, если у вас найдется 30 секунд, то у меня найдется для вас история.

Он поднял на меня взгляд: — История? А она интересная?

— По крайней мере мне так сказали.

Он рассмеялся.

— Что ж, малыш, ты поймал меня.

И я меньше чем за полминуты рассказал ему свою историю. Мой самый быстрый на тот момент пересказ.

Когда я закончил, он скрестил руки на своей груди.

— Хорошо, это звучит как короткая история, которая скрывает под собою другую, длинную историю.

— Что ж, можно сказать и так.

— Итак, если я хочу услышать все полностью, что я должен сделать? Я имею в виду, что вряд ли вы начали свой рассказ вот так, за здорово живешь?

Я рассмеялся:

— Что ж, главный босс, мне нужна попутка. Поскольку, как вы знаете, знак Голливуда — вот цель моей поездки, а я до сих пор не там.

И вот наконец это случилось: его руки были на моих плечах: «Проезд в обмен на историю. Сделка выглядит приемлемой. Мой бойфренд и я сам — люди, легкие на подъем, и мы направляемся на запад. Однако давай сразу внесем ясность: я хочу услышать всю историю, от начала до конца. Жди меня через полчаса у серебристого кадиллака».

Я прирос к земле, хотя больше всего мне хотелось скакать от радости. Только что я потратил три доллара на вареный початок кукурузы, и это все, что я мог себе позволить, и вот через полчаса я должен был сесть в самый безупречный классический кадиллак, какой когда-либо видел.

— Ну что, Леон, есть что сказать? — спросил Майкл, который широко шагал в мою сторону от стенда, где я его оставил.

— Я скажу, поехали!

Он рассмеялся глубоким искренним смехом: — Леон? Ты готов?

— Как никогда! Дорога зовет!

— Тогда давай не будем заставлять ее ждать в одиночестве, — сказал Майкл, — Давай, Леон. Садись за руль.

— Прости? — меня поразила предложенная мне возможность управлять этой красотой.

— Давай, вы же там в Британии можете водить машины, да? Я имею в виду, ничего необычного, только держись правой стороны дороги и все. Давай, веди машину и рассказывай свою историю.

Я не мог отказаться. Я залез в кожаное кресло, поправил зеркало обзора, взялся за руль и выехал на дорогу.

— Это же тип 52, да?

— Близко к нему — 58, — поправил он меня.

Мы неслись по свободному шоссе, впереди нас были горы, над нами — вечное голубое небо. Ветер и скорость. Я не мог перестать улыбаться.

— Чувствуешь себя Джеймсом Дином?

— Или Джеймсом Бондом.

— Моя страсть к машинам — вот что доставляет мне большую часть удовольствия в этой жизни. Остальное дает мне мой бойфренд Крэг, с которым вы познакомитесь, когда мы доедем до дома.

Некоторое время мы ехали молча.

— Есть во всем этом нечто возвышенное, так ведь? Практически как будто ты едешь назад во времени, — сказал я.

— Вне всякого сомнения, в этом есть нечто возвышенное. Большая часть машин, которые у меня есть, вытащены с куч хлама. Я возвращаю их к жизни.

— Воскрешаешь, — отметил я.

— Ты уловил суть. Это — мое самое острое наслаждение.

— Как много у тебя машин?

— Оу, ну, в общем, 36, но все они находятся на разных стадиях ремонта и реставрации.

— А какая твоя самая старая машина?

— Кадиллак 1940 года 60-й серии Special с отодвигающимся люком в крыше. Насколько я знаю, было выпущено только шесть таких машин. Останови кадиллак здесь.

Я передал ему руль и сел на пассажирское место, чтобы послушать историю Майкла. Он был интересным собеседником, человеком, который, похоже, нашел свою истинную страсть. Это чувствовалось во всем: в манере себя держать, в энергичном способе излагать свою точку зрения. Глядя на Майкла, можно было понять, что люди, в жизни которых имеется смысл, гораздо энергичнее тех, кто живет бесцельно. Я часто находился в пагубном состоянии, когда мне не хватало сил ни на что, что объяснялось отсутствием четких ориентиров. Очевидно, что для Майкла подобное было невозможным. В самой глубокой