Некромантия. Практическое пособие - Мара Вересень

у вас двоих вечно зад впереди головы. Куда ни сунетесь. А с призраком что, с путеводным?

На меня уставились оба, рассказала так подробно, как, наверное, сама не слышала, причем чувство странное было, будто мне прямо в мозг подглядывают. Оттого и запиналась едва ли не через слово. Хоть присесть дали, на тот же подоконник, где я с не-мертвым общалась, только висели надо мной горгульями, вернее, Холин нависал, а Став просто смотрел. Потом и на Холина посмотрел и сказал, что нам в таком виде к гостям соваться не стоит. Я, когда контур чертила, все-таки умудрилась подол запачкать и им же стены в эркере попротирала. А некроманты просто промокли и немножко до колен грязью забрызгались, пока за призраком бегали.

— А подвал проверить? — уточнила я.

— Может все-таки поменяемся? — с надеждой в голосе спрсил Холин.

— Нее, на кой? — ответил Став. — По-хорошему, надо бы глянуть, но я в мокрых портках и с голым… с голыми руками туда не полезу и тебе не советую. Утром, и на свежую голову. Все, закончили. Вон, потанцуйте идите, что ли. — Посмотрел на наши вытянувшиеся лица и добавил: — С кем-нибудь. — Развернулся и ушел к свету, голосам и музыке, на ходу ловко щелкая коротковатыми пальцами, и его костюм с каждым щелчком становился все больше похож на приличный.

— Мне б так бытовыми владеть, — сказали мы.

— Что, совсем ничего? Ты же девушка.

— А вы магистр. Могу свет-сферу заменить и гвоздь забить. Надо?

— Забей…

В меня бросили сырой пиджак, а затем Холин рывком избавился от галстука и принялся расстегивать рубашку. Влажная ткань рельефно облепила плечи и спину и… Черные пряди, высохшие у корней и мокрые на кончиках, вились по его шее причудливым узором спиралей, поперек груди черной лентой лежала татуировка, состоящая из невероятного количества знаков, очень мелких. Они будто пульсировали, неравномерно наливаясь чернотой. Я подалась вперед, чтобы рассмотреть…

В коридоре оглушительно лопнул светильник.

Я вздрогнула и обнаружила себя стоящей почти вплотную к мастеру. Холин застыл монументом, мой палец упирался в некромантскую грудь на границе татуировки и чистой кожи, из-под острого удлинившегося ногтя, выступила бисеринка крови.

— Ли… Мика? — каким-то странным голосом проговорил куратор.

Он медленно накрыл мою руку своей и так же медленно и осторожно отодвинул от своей груди, а я на могла оторвать глаз от темно-красной бусины, до дрожи хотелось…

Я задрожала. Под кожей, там, где моей руки касались пальцы Холина, побежали колки синие огоньки. В спину ужалило порывом ветра, как будто за мной резко распахнулась дверь, ведущая в пропасть. Некромант рванул меня на себя, одновременно делая шаг в сторону. Снова лопнул светильник, кто-то из наступил на штору, раздался треск, нас накрыло бархатным, чуть пыльноватым полотнищем, следом рухнул карниз.

— Что ты творишь? — раздраженно зашипел Холин выпутываясь из портьеры.

— А вы?

— Я не умею сушить одежду на себе.

— Обязательно было снимать ее при мне?

— Ты же снимала, — ухмыльнулся Холин, избавился-таки от рубашки, тряхнул ею и от влажной ткани повалил пар. До того, как рубашка снова оказалась на плечах я успела заметить, что татуировка продолжается поперек спины и браслетами обвивает руки чуть выше локтей. — И прекрати уже пялиться, это неприлично. Почти так же неприлично, как твои приключения за кадками.

— Вы все слышали?

— Даже если бы вы делали это молча… Мы в тандеме работали, в полном слиянии, я теперь тебя в любом случае услышу, даже если не захочу.

— То есть, когда вы там с братом… А я тут… И вы ничего?..

— А зачем?

Следующим воздействию бытовой магии подвергся пиджак. Некромант влез в одежку и повел плечами, словно ткань села от экстремальной сушки. От Холина пахло леденцами. Я сидела рядом с ним на подоконнике и не понимала зачем. Однако вот. Моя рука в паре миллиметров от руки куратора и мне страшно шевельнуться, потому что тогда я могу коснуться его.

— Мастер Холин, что произошло, когда я… там, за мной, что-то было, как будто…

— Дверь, граница, черта или порог. Так некроманты ходят туда, за грань.

— Но я не собиралась! Как так вообще вышло?

— Ты бы и не смогла, поэтому мне тоже любопытно, как.

Его глаза мерцали. Свет со стороны танцевального зала делал тени на лице резкими, отчего мастер был похож на хищную птицу. Музыка стихла, кажется, вечер завершился.

— Что такое “печать порога”, мастер Холин?

— Это… Эфарель?

А еще эльфы умеют ходить беззвучно, как призраки или тени.

— Митика, я искал вас, чтобы отвезти домой. Идемте. — И подал мне руку. Я протянула свою в ответ и встала.

Касание… Кончиками пальцев. Колкими искрами. То, которого я боялась.

Лопнул последний, разгонявший тени в коридоре свет-шар, тьма навалилась оборванной шторой, отрезая нас от мира и мир от нас.

Глава 13

Голос Лукреции двоился, будто она разговаривала, сунув голову в аквариум.

— Просыпайся, — бубнела она и трясла за плечи. Было холодно, будто снова открыли окно, я пыталась натянуть на себя одеяло, но оно выскальзывало. Неумолимое утро слепило глаза сквозь закрытые веки, но я упрямо прятала лицо в подушку, не желая покидать постель.

— Митика Лукреция Ливиу, немедленно просыпайтесь! — гудела ба, одна ее рука была холодная и костлявая, вторая горячая, как печка, и я потянулась к той, что была горячей, погреться.

— Ба, такой странный сон, будто мы с мастером Холином и Альвине провалились за грань. Мастер Холин такой ужасающе притягательный и страшно красивый… Этот плащ, уходящий во тьму, и живые тени, и сила, у меня от нее мурашки по коже и внутри все узлом завязывается. А Альвине… Он сияет и… сияет и… это невыразимо прекрасно, так прекрасно, ба, и он такой весь… эльф… может мне и, правда, за него замуж пойти?

— Она опять проваливается, делайте что-нибудь. Потормошите, ударьте, а лучше поделитесь силой.

— Как?

— Да не знаю! Поцелуйте, напоите кровью, предложите руку и сердце… Я не могу делать все сам

— А что вы делаете? Вы же просто стоите столбом закатив глаза и растопырив руки.

— Я ищу выход, тьма вас возьми!

— Ваши проклятия запоздали, кстати, выглядите просто кошмарно.

— О! Как мило, зато вы сияете и… сияете! Так что