До конца времен - Джудит Гулд

Леони выскочила из «рейнджровера», едва Сэм затормозил, и застыла, очарованная представшим перед ней зрелищем. Сэм подошел к ней, обнял за талию и нежно поцеловал в шею, упиваясь пейзажем.

Мельничный дом стоял на самом берегу ручья Киндерхук-Крик и был окружен несколькими акрами полей и леса. Тут ручей достигал в ширину пятидесяти футов, по берегам громоздились валуны. Завораживающее журчание воды слышалось издалека.

Сама мельница была сложена из некрашеных бревен, по фасаду располагалось несколько небольших окон, крышу покрывала черепица. Дом стоял правее, в сотне ярдов от мельницы.

Пожав руку Сэма, Леони указала на дом:

– Смотри! Великолепный образец античной архитектуры!

Она не ошиблась: двухэтажный белый дом в стиле греческого возрождения имел классические пропорции, но, подобно мельнице, давно нуждался в ремонте. Стены пестрели пятнами отвалившейся штукатурки, ставни болтались, в окнах недоставало стекол, веранды перекосились. Перед домом на заснеженной лужайке высились гигантский старый дуб, клены, сосны и ели, на ветвях которых выросли снежные шапки. Березы, любимое дерево Леони, тянулись в небо, стоя группами по три, их серебристая кора отражала почти неземное сияние снега.

Взявшись за руки, увязая в глубоком снегу, Леони с Сэмом побрели к дому, разглядывая его снаружи. Сэм вытащил из кармана ключи.

– Зайдем? – спросил он.

– Да, – торопливо закивала Леони. – Мне не терпится увидеть, что там внутри.

– И мне тоже, – признался Сэм.

Он отпер дверь, они вдвоем вошли в дом.

У Леони от изумления открылся рот.

– Боже мой! – еле выговорила она, оглядывая просторный холл с изящно изогнутой лестницей, потемневшими стенными панелями и поблекшей росписью на них. – Ты только взгляни на эту роспись! А лестница! Невероятно!

Сэм молча стоял рядом, очарованный не меньше, чем сама Леони.

– Посмотри, Сэм! – продолжала Леони. – Деревянные детали сохранились, по крайней мере здесь.

– Здорово! – воскликнул он. – Судя по всему, дом никто и никогда не пытался «модернизировать». Его только подкрашивали и перекрашивали.

Они прошлись по дому, восхищаясь широкими досками полов, каминами, неоклассической резьбой по дереву и просторными комнатами.

– Ты прав, – согласилась Леони, закончив осмотр. – Кажется, интерьером здесь никто не занимался.

– Значит, мы сэкономим и деньги, и время, – заключил Сэм. – Нам не придется восстанавливать его прежний вид. – Обернувшись, он с улыбкой взглянул на Леони. – Если не считать кухни и ванных, – добавил он. – На них невозможно смотреть без слез.

– Да, – со смехом согласилась Леони. – Но по-моему, даже они остались в полной неприкосновенности. Похоже, дом простоял пустым несколько десятилетий.

– Хочешь осмотреть мельницу? – поинтересовался Сэм.

– Как скажешь.

Они добрели до старой мельницы. Сэм отпер дверь.

– Ого! – воскликнул он, переступая порог.

Его взгляду открылось огромное помещение с обтесанными вручную потолочными балками и полами из широких сосновых досок.

Леони повернулась к нему с выражением искреннего восхищения на лице.

– Какая красота! – выдохнула она. – Это видно, несмотря на пыль и грязь. Знаешь, мне вдруг вспомнилось, как я впервые увидела спальню на третьем этаже Октагон-хауса – правда, ее площадь раз в двадцать поменьше…

– Здесь можно разместить шикарный офис, – заметил Сэм. – И у нас еще останется уйма свободного места. Его хватит… – Он взглянул на Леони. – …Для нас обоих, – закончил он.

Леони пожала ему руку.

– Как я ждала этих слов! – призналась она.

– Я просто не мог промолчать, Леони.

Они обошли старую мельницу, вышли наружу и побрели по берегу Киндерхука, завороженные стремительным движением воды и неумолчным журчанием. Сегодня ручей казался особенно бурным и громогласным. Сэм обнял Леони за плечи, она обвила рукой его талию.

– О чем ты думаешь? – наконец спросила она.

– О том, что это место – просто находка, – ответил Сэм. – Купив его, мы не прогадали бы. Тут можно и жить, и работать нам обоим. – Нагнувшись, он коснулся губами ее волос. – А что скажешь ты?

– То же самое, – откликнулась Леони. – Мельница прекрасно подойдет под мастерскую и офис. Ты будешь заниматься ремонтом и реставрацией архитектурных сооружений, я – реставрировать архитектурные элементы и предлагать услуги декоратора. А жить мы будем в доме.

– Надо поскорее поговорить с Мосси, – решил Сэм.

– Мы позвоним ей, как только вернемся домой, – пообещала Леони. – Решение надо принимать немедленно. Карсоны хотят переехать в Октагон-хаус к Рождеству.

Сэм задумчиво потер подбородок.

– Как по-твоему, будет ли смотреться новогодняя елка в пустом, пыльном доме в стиле греческого возрождения, интерьер которого отмечен особой, присущей только нам печатью вкуса и таланта?

– Ты не шутишь? – с замиранием сердца спросила Леони.

– Ничуть. Если мы возьмемся за это дело, – добавил Сэм, – то только вместе. На равных условиях. Идет?

Леони ответила ему любящим взглядом, всматриваясь в бездонные бирюзовые глаза. Она кивнула, внезапно охваченная приливом чувств.

«Он не шутит, – поняла она, – а предлагает реальное партнерство. Вдвоем мы завоюем весь мир! Неужели наши израненные души готовы соединиться? Если мы сумеем победить прошлое и жить настоящим, тогда будущее сулит только успех».

Сэм взял ее за подбородок и нежно поцеловал в губы.

– Тебе кажется, что я тороплю события? – спросил он.

Леони покачала головой.

– Нет, – начала она, – не думаю…

Сэм обнял ее.

– Мне понятны твои опасения, – сказал он, – но, по-моему, мы составляем отличную команду, Леони, и в бизнесе, и в жизни.

– И мне так кажется, Сэм, – откликнулась она, тронутая искренностью его слов. – Об этом я мечтаю больше всего на свете.

– Если хочешь, мы не будем давать друг другу никаких обещаний, – предложил Сэм. – Просто подождем. Но знай, я в любую минуту откликнусь на твой зов.

Леони кивнула, опасаясь заговорить и выдать охватившие ее чувства. Сэм предлагал ей то, о чем она не смела даже мечтать. Действительность оказалась ошеломляющей и неправдоподобной.

– Знаешь, я не верю, что жизнь – повторение пройденного, – говорил Сэм. – Это наш шанс – возможно, единственный – стать счастливыми, и упустить его нельзя.

Леони засмотрелась на противоположный берег ручья, на заснеженные деревья, которые производили впечатление тщательно продуманной детали архитектурного ансамбля. Хотя снегопад продолжался, она знала, что на ветвях дремлют почки, накапливая силы для стремительного пробуждения от зимнего сна.

Мы – часть этого мира, поняла она. Часть бесконечной череды смертей и возрождений. Внезапно ее сердце преисполнилось благодарностью. Она наслаждалась причастностью к этому великолепию, все ее опасения вдруг улетучились.

Леони медленно повернулась к Сэму.

– Ты готов рискнуть?

– Да, с тобой, – решительно ответил он. – Я мечтал об этом со дня первой встречи, а теперь это желание не дает мне покоя. – Он вновь обнял Леони. – Этот дом, – он сделал широкий жест рукой, – идеальное место для того, чтобы начать все заново… чтобы создать семью. Мы начнем сами строить свою жизнь, Леони, а когда я что-нибудь строю, я надеюсь, что мое творение просуществует до конца времен.

Леони вновь пришла в сильное смятение. Первый брак казался ей нерушимым и вечным, способным выдержать испытание временем. Но она ошиблась. «Можно ли довериться себе – и Сэму – на этот раз? – гадала она. – Почему нам должно повезти?»

«Потому, – отвечала она себе, – что у нас не только общие цели и стремления, но и ценности и убеждения. У нас общая духовная жизнь».

Они оба пробудились от сна, решила она. Да, это пробуждение. И сколь бы новыми и непривычными ни были для нее эти чувства, она не станет противиться им. И охотно попытает счастья вместе с Сэмом.

Наконец она перевела на него взгляд.

– Ты говоришь правду, Сэм? – спросила она. – Ты действительно считаешь, что твои творения сохранятся на веки вечные?

– Да, – сказал он. – И ты это знаешь. И надеюсь, хочешь этого.

– Да, да и еще раз да! – воскликнула Леони. – Я хочу, чтобы мы были вместе, чтобы у нас появились твои… то есть наши дети! Господи, как долго я мечтала об этом!

Их губы слились в страстном бесконечном поцелуе. У Леони мелькнула мысль, что этот день никогда не померкнет в ее памяти. Каждый миг отчетливо запечатлеется в ней и вовек не утратит своего значения.

Время, проведенное рядом с этим мужчиной, какими бы краткими ни были прежние встречи, какие бы печали ни омрачали их, поражало яркостью и обилием эмоций. Леони вновь подумала о том, что вдвоем они – сила, перед которой отступают все невзгоды.

Она всмотрелась в глаза Сэма, из которых давно исчезли затравленное выражение и печаль.