В память о Саре - Муни Крис

— Все равно, дай мне его, пожалуйста.

— Я могу спросить, зачем он тебе понадобился? Раньше ты никогда не изъявлял желания поговорить с ней.

— Я понимаю, но…

— Это имеет какое-то отношение к Джоуне? — В голосе Розы звучало сдерживаемое волнение.

— Послушай, я, скорее всего, просто хватаюсь за соломинку.

— Расскажи мне, в чем дело.

— Сначала я должен поговорить с Сюзанной. Если то, о чем я думаю, выгорит, то я позвоню тебе завтра утром.

— Можешь подождать? Мне надо найти его.

— Конечно. Не спеши.

Роза положила трубку. Вслушиваясь в далекий стук её каблуков по полу и шум выдвигаемых ящиков, он прикидывал, с чего начнет разговор с Сюзанной Ленвиль — Маргарет Энн Кларксон. Все указывало на то, что она решительно не желает говорить о том, что случилось с ее дочерью. Если у нее стоит определитель номера абонента, то она могла узнать Розу Жиро, когда та звонила, но, тем не менее, сняла трубку, хотя и дала Розе от ворот поворот.

Сюзанна не стала бы вести себя так, если бы ей позвонил офицер полиции.

Но Меррик не станет звонить. По его мнению, дело закрыто. А вот Тугодум Эд может и согласиться. Конечно, технически такой звонок можно счесть нарушением установленных правил, но…

На линию вернулась Роза.

— Записывай, — сказала она и продиктовала ему номер.

— Спасибо, Роза.

— Обещай мне, что позвонишь сразу же, как только выяснишь что-нибудь.

— Обещаю и клянусь. — Он отключился.

К тому времени, как Майк нашел платный телефон-автомат в двух кварталах от банка, у него уже была заготовлена железная — и правдоподобная, как он надеялся, — история. Майк набрал номер…

«Это безумие!»

.. и облегченно вздохнул, когда на другом конце линии сняли трубку.

— Алло, — прощебетал жизнерадостный женский голос.

— Миссис Кларксон?

— Да.

— Миссис Кларксон, вас беспокоит детектив Смитс. Прошу прощения, но мне нужно задать вам один вопрос. Это займет совсем немного времени.

— Я не желаю разговаривать с вами. Ваши коллеги приходили ко мне каждый день, и я уже рассказала им об этом монстре все, что знала. Вы меня понимаете? Мне больше ничего не известно.

У нее не было определителя номера абонента. Она решила, что он звонит ей из того же города, в котором живет она сама.

«Но тебя показывали по телевизору. Даже по CNN. Что будет, если она узнает твой голос?»

Но пути назад уже не было. И он с разбега бросился в холодную воду.

— Миссис Кларксон, вы католичка?

— Это и есть ваш вопрос?

— Я понимаю, мой вопрос кажется странным, но он очень важен.

— Я была католичкой. Понимаете? Была.

— А вы… Я отдаю себе отчет, что это очень личный вопрос, но я должен знать, не делали ли вы аборт еще до рождения Каролины.

На другом конце провода воцарилась мертвая тишина.

— Я знаю, что вам было очень и очень нелегко, — заговорил Майк. — Поверьте, если кто-нибудь и понимает, через что вам пришлось пройти, так это я. Я бы не спрашивал вас, если бы это не было чрезвычайно важно.

— Моя дочь мертва уже двадцать пять лет. — Жесткость исчезла из ее голоса, и теперь в нем звучали слезы, готовые смениться гневом. — И я не собираюсь переживать все заново. С меня довольно. Я не просто так сменила имя и фамилию. И новую жизнь вы у меня не украдете.

— Это означает «да»?

На другом конце линии раздались короткие гудки. Майк шагнул к обочине, подняв одну руку, чтобы остановить такси, а другой набирая номер Меррика.

ГЛАВА 41

Значит, ты рассказал обо всем Меррику, — сказал Билл, глядя на Майка. — Теперь его очередь принять эстафету.

— Я почти уверен, что он спустит все на тормозах.

— Салли, он же пообещал заняться этим.

— Я ему не верю.

Билл вновь принялся протирать мыльной губкой капот новенького желтого «Форда Эскейп» Патти. На нем были шорты, шлепанцы и рубашка с короткими рукавами, выставляющая напоказ татуировку в виде значка биологической опасности на внушительных бицепсах. Шелковую рубашку покрывал рисунок из сотен миниатюрных обложек журнала «Плейбой».

Время приближалось к шести, и солнце уже скрылось за горизонтом, но воздух еще оставался теплым. Майк только что вернулся. Сойдя с трапа самолета в Логане, он прямиком направился в полицейский участок, чтобы повидаться с Мерриком, который согласился на встречу. Майк рассказал детективу все, за исключением того, что представлялся офицером полиции.

— Прекрасный цвет, — одобрительно сказал Майк. — А что, розовые уже все проданы?

— Патти сама выбрала, — ровным голосом ответил Билл. — Так что я тут ни при чем.

— И поэтому ты недоволен?

— У меня был трудный день. Близнецы. — Билл покачал головой. — Иногда я жалею, что меня не стерилизовали раньше.

— Готов биться об заклад, что Маргарет Кларксон делала аборт в Нью-Гэмпшире.

На лице у Билла появилось усталое выражение, в точности такое же, как у Меррика, с которым он расстался всего несколько минут назад. Ничего не говори, просто кивай, и, будем надеяться, собеседник заткнется и уйдет сам, подобру-поздорову.

Майк опустил жестянку колы прямо на асфальт подъездной дорожки и подошел к Биллу.

— Тебе не кажется странным, что все три женщины делали аборт?

Билл пожал плечами.

— Такое случается чаще, чем ты думаешь.

— Даже учитывая, что они делали его в одном и том же месте?

— Ладно. Допустим, в этом что-то есть.

— Допустим.

— Но при чем здесь Джоуна?

— Не знаю. Поэтому я и обратился к Меррику. Это называется «ниточка».

Билл уронил губку в ведро и взял бутылку «Сэма Адамса», стоявшую на капоте.

— Я вспоминаю вечер пятницы, когда ты сошел в кухню разодетый, как франт. Знаешь, что сказала Грейс на следующее утро, когда подошла ко мне? «Дядя Майкл снова улыбается».

— Я не напрашивался на это.

— Нет, напрашивался. — Билл ткнул в Майка горлышком бутылки. — Это ведь ты пошел к Лу и прищемил ему яйца, так что он раскололся и выложил всю правду о твоей матери. Теперь ты не знаешь, что делать с этим, но, словно тебе этого мало, едешь в Нью-Йорк и раскапываешь историю с Джесс. Может, пора подвести черту? Ни к чему хорошему это не приведет.

— Мне кажется, что из этого может кое-что получиться.

— Ну да. Еще бы. Лишь бы не думать.

— О чем?

Билл оперся локтями о капот «эскейпа» и принялся отдирать этикетку от бутылки. С внедорожника на землю стекали капли воды.

— То, что я сейчас скажу, идет от души. Отпусти Сару. Хочешь заплакать, закричать, напиться, в конце концов, — отлично, только скажи, и я буду рядом и подставлю плечо, если тебе это нужно. Но все это копание… Остановись, Салли. В какой-то момент надо идти дальше и радоваться жизни.

Майк закурил и отвернулся, глядя на лужайку, где Грейс и Эмма играли в куклы. Пола сидела на ступеньках, одной рукой прижав к уху трубку радиотелефона, другой почесывая пузо Фанга, который лежал на боку, млея от удовольствия.

Пола заметила, что Майк смотрит на нее, и помахала ему. Майк помахал ей в ответ.

— Она уже совсем взрослая, верно?

— Прости меня, Салли. Я знаю, ты хотел услышать совсем не то, но мне больше нечего сказать.

— Мне надо отлучиться ненадолго.

— Останься на ужин. Пола приготовила свиные отбивные. «Алка-зельцер» не потребуется.

— Как-нибудь в другой раз. Спасибо, что присмотрел за собакой. Желаю тебе приятного вечера в кругу семьи.

Майк свистнул, подзывая Фанга, и зашагал прочь.

ГЛАВА 42

Майк уже направлялся домой, когда его вдруг охватило необъяснимое желание немедленно заехать на кладбище. Не раздумывая, он повернул в обратную сторону и сейчас стоял словно завороженный, глядя на могилу Джоуны. Фанг остался в грузовичке — пес слишком устал, чтобы идти куда-то.

В то утро, когда он сорвался, разговаривая по телефону с Джесс, — он плакал о Саре, но так и не смог отпустить ее. И даже позже, слушая Меррика, который чуть ли не открыто признал, что Сара мертва, какая-то часть его души отказывалась хоронить последнюю надежду. Когда он упаковал вещи в ее комнате, в сердце прозвучал крик надежды, и он понял, что поторопился. И вот сейчас, стоя у могилы, он осознал, что надежда так и не умерла, что она все еще подгоняет его и не дает опустить руки.