Франклин - Роберт Иванов

Этими словами заканчивалась автобиография Франклина. Начинался новый важный этап в его жизни. Он приступал к исполнению обязанностей, которые прославили его как первого выдающегося дипломата Америки.

В колониях не было профессиональных дипломатов, так как американские провинции были лишены права поддерживать внешнеполитические связи. Во всех внешнеполитических делах интересы колоний представляла метрополия. И когда встал вопрос о необходимости решить спор между Генеральной Ассамблеей и правителями колоний, то выбор пал на Франклина, который до этого успешно выполнил ряд поручений Ассамблеи. Назначение Франклина дипломатическим агентом Пенсильвании в Англии было мудрым решением Генеральной Ассамблеи. У представителя Пенсильвании не было высоких дипломатических рангов, его послужной список не был украшен выполнением посольских функций в европейских столицах. Франклин не занимал какого-либо важного служебного поста и у себя на родине, а был только скромным членом ассамблеи Пенсильвании. Но он обладал достоинствами, которым мог позавидовать любой самый блестящий профессиональный дипломат.

Помимо знания иностранных языков и больших природных способностей, Франклин был крупным ученым, пользовавшимся известностью в интеллектуальных кругах столицы. Это способствовало укреплению личного авторитета представителя Пенсильвании, облегчало выполнение такой важной для дипломата задачи, как установление, контактов с влиятельными кругами страны аккредитования. Как писал Карл Дорен: «Репутация Франклина как ученого пришла в Лондон раньше его самого». С апреля 1756 года он был членом Королевского научного общества и с сентября того же года стал членом Общества поощрения искусств, ремесел и коммерции, которое позднее получило название Общества искусств. Оба эти общества приветствовали прибытие Франклина в Англию, к ним присоединились и ученые континентальной Европы.

У Франклина, любившего и ценившего дружбу, было немного личных друзей в Лондоне, с большинством из известных ему лиц в столице он был знаком главным образом по переписке. Он направлял Питеру Коллинзу, купцу-квакеру и члену Королевского научного общества, результаты всех своих работ в области электричества. В течение четырнадцати лет Франклин переписывался с Уильямом Стрехэном, выдающимся английским типографом, который к тому времени уже издал словарь Джонсона и первые тома истории Хьюма, а позднее был издателем Адама Смита, Гиббона, Робертсона, Блэкстоуна. Двух выдающихся типографов связывали не только профессиональные и деловые интересы. Они обменивались семейными новостями, и, когда дочери Франклина Салли было шесть или семь лет, Франклин и Стрехэн в шутливой форме решили выдать ее замуж за сына Стрехэна — Уильяма, который был на три года старше Салли.

Первую ночь по прибытии в Лондон Франклин и его сын провели в доме Коллинза на Милл-Хилл. На следующий день Франклинов посетил Стрехэн, который был очарован и отцом и сыном. Он писал Деборе Франклин: «Что касается меня, то я никогда не встречал человека, который со всех точек зрения был настолько приятен мне. Некоторые располагают с одной стороны, другие — с другой, он (Бенджамин Франклин. — Р. И.) — со всех... Ваш сын, я глубоко уверен в этом, самый приятный молодой джентльмен Америки, которого я когда-либо знал».

Спустя несколько дней после прибытия в Лондон Франклины нашли помещение у вдовы Маргарэт Стивенсон, которая жила с дочерью на Кревен-стрит, где Франклин и проживал на протяжении всего времени своего пребывания в Лондоне. У Франклина было четыре комнаты; устроился он с комфортом, пользуясь услугами двух слуг, которых он привез с собой из Филадельфии. Как показывает расчетно-приходная книга, которую вел Франклин, «философ не игнорировал лондонскую моду». Он приобрел все необходимое для гардероба джентльмена. Запросы Уильяма были шире; как показывают счета, он довольно скоро познакомился с баром в Мидл-Темпле.

Франклин приступил к выполнению той миссии, с которой его послали в Лондон. И тут ему пришли на помощь связи по научной линии. Франклин встретился с доктором Фозергиллом, оказавшим в свое время большую помощь в издании его работ по электричеству. Фозергилл посоветовал Франклину в первую очередь повидать владельцев колонии, проживавших в Лондоне, и попытаться урегулировать с ними спорные вопросы. Такой же точки зрения придерживался и Питер Коллинз, которого Франклин тоже посвятил в свои дела. К совету ученых коллег следовало тем более прислушиваться, что Фозергилл имел связи в руководящих правительственных сферах и располагал достаточно точной информацией об американских делах.

Встреча состоялась, но ее результаты были более чем скромными. Как писал биограф Франклина: «Встреча в доме Пеннов в Спринг-Гарден, состоявшаяся в середине августа, была вежливой, но враждебной». Впрочем, дипломатический этикет был соблюден, и дело до открытого разрыва не дошло. Пенны предложили, и Франклин согласился письменно изложить разногласия между владельцами колонии и Ассамблеей. 20 августа Франклин представил Пеннам требуемый документ, который они незамедлительно передали своему поверенному в делах Фердинанду Джону Парису.

Это был ход, явно рассчитанный на срыв переговоров, так как Пеннам наверняка было известно, что после критических выступлений Франклина в адрес Париса, опубликовавшего несколько поверхностных статей о взаимоотношениях между Ассамблеей и владельцами колонии, последний возненавидел Франклина лютой ненавистью, на которую способна только посредственность, которой дали понять, какова ее действительная цена.

Франклин категорически отказался иметь дело с кем-либо, кроме владельцев колонии. После этого демарша дипломатического агента Пенсильвании собственники передали документ, подготовленный Франклином, на заключение юристов. Проходил месяц за месяцем, но на все запросы Франклина собственники давали стереотипный ответ: мнение юристов еще не получено. Так продолжалось больше года. Пенны явно брали своего оппонента измором, испытывали крепость его нервов. Наконец в ноябре 1758 года владельцы получили заключение юристов по документу Франклина, но этот ответ собственники отказались показать Франклину и переслали его прямо в адрес Генеральной Ассамблеи Пенсильвании.

Однако все маневры Пеннов были обречены на провал. Главное поле сражения было все же не в Лондоне, а в Филадельфии, где губернатор Денни не смог противостоять мощному натиску Ассамблеи и в конце концов капитулировал. Как глава исполнительной власти он издал акт, разрешивший главное противоречие между владельцами колонии и колонистами: владения собственников были приравнены к владениям поселенцев.