Особый отдел и око дьявола - Юрий Брайдер

— Час от часу не легче! Как ты это всё можешь объяснить?

— Вспомни, у божественной Паучихи осталось семь глаз. Один наблюдает за горами, другой — за прерией, третий — за морским побережьем, четвёртый — за небом, пятый — за преисподней. Остаётся предположить, что ещё два созерцают прошлое и будущее... А если серьёзно, то у нас слишком мало фактов, чтобы дать этому феномену хотя бы мало-мальски правдоподобное объяснение...

С позволения Людочки Ваня на занятия не пошёл, а в компании новых друзей разгуливал возле дома старосты, ожидая, когда внучку Настёну выпустят на прогулку. Без толку проторчав на морозе несколько часов и перепробовав все лакомства, имевшиеся в новом магазине (платил, естественно, Ваня), ребята уже собирались вернуться в школу, но тут Хмырёву пришла на ум одна счастливая мысль.

Он вызвал из класса свою младшую сестру Муську, уже догонявшую брата как ростом, так и дородностью.

За парочку конфет «Чупа-Чупс» та охотно согласилась вызвать внучку Ложкина на улицу. Старуха, занятая хозяйством, с радостью сдала озорную малолетку на руки соседской девахе.

Настёна, укутанная во множество платков и шалей, походила на кочан цветной капусты. За собой она тащила самодельные санки, а в руке сжимала пластмассовую биту из комплекта детской лапты.

Девочка удалась в мать не только миловидным личиком, но и характером, не по-детски упрямым, лукавым и корыстолюбивым. Очень быстро уяснив своё привилегированное положение, она заставила ребят катать её по всей деревне, отобрала у сестры Хмырёва последний «Чупа-Чупс», а его самого довольно чувствительно отколотила битой. Всё это доставляло Настёне нескрываемое удовольствие.

Ваня, считавший себя большим специалистом по части детской психологии, попытался завести с девочкой душевный разговор. Однако та дичилась незнакомца и на вопросы отвечала неохотно.

Дабы завоевать расположение Настёны, Ваня предложил ей пригоршню леденцов.

Недовольно морщась, девочка сказала:

— У меня зубы выпали. Даже хлеб кусать не могу. А что ты мне суёшь? Давай что-нибудь помягче, вроде шоколада.

Пришлось на санках везти Настёну к превращённому в магазин амбару, где она сама выбрала себе угощение — здоровенную плитку шоколада с начинкой из рома и чернослива.

Столь щедрый подарок сразу прорвал плотину отчуждения. Вскоре девочка уже болтала без умолку, обильно уснащая свою речь солёными словечками, позаимствованными из лексикона взрослых. Ване пришлось приложить немало усилий, чтобы перевести разговор в интересующее его русло.

— Что это за тётя у вас на квартире проживает? — спросил он.

— Тётя Изольда, — сообщила Настёна. — Ещё та курва! Бабуля говорит, что на ней пробы негде ставить. Наши старушенции целый день перед ней поют и пляшут, а она им за это денежки платит. Только мало и не всем.

— А тебе самой денежки перепадают?

— Как же, дождёшься от неё. В Крещенье льду не выпросишь.

— Неужто ты с ней не дружишь?

— Дружу, когда дома никого нет. И пляшу, и песни пою, да всё задаром, — Настёна жалостно вздохнула.

— В тот вечер, когда магазин сгорел, ты тоже плясала?

— Нет, не дождалась я пожара, — Настёна опять вздохнула, явно стараясь разжалобить собеседника. — Мне Изольда какую-то конфету дала, от которой сразу на сон потянуло. Уж как я потом горевала что магазин без меня сгорел, как горевала...

— Ты эту тётю просто Изольдой зовёшь?

— Как когда. Иногда Изольдой, а иногда выдрой.

— Она обижается?

— Бывает, что и шлёпнет.

— Изольда радиоприёмник слушает?

— Ещё как слушает. Наушники с головы не снимает. Даже кашу в наушниках лопает. Она сумасшедшая.

— Ты сама так решила?

— Нет, бабуся сказала. Изольда сбежала из дурдома, обворовала банк и сейчас у нас прячется. Только милиционеру не говори, а то он её застрелит... Ты правда из Москвы?

— Правда, — кивнул Ваня.

— Сколько тебе лет?

— Десять, — соврал он.

— А мне пять. Это значит... — Она начала что-то считать, приставляя пальчик к пальчику. — Это значит, что когда я буду невестой, тебе будет тридцать.

— Нет, двадцать три.

— Хочешь на мне жениться?

— Кто же откажется от такого заманчивого предложения, — сохраняя полную серьёзность, ответил Ваня.

— Значит, договорились. Венчаться будем в церкви, а то нас бабуся проклянёт.

— Хорошо, но ты пообещай, что в школе будешь учиться на одни пятёрки.

— Если ты такой вредный, я лучше на Ваське Хмырёве женюсь! — Настёна топнула ножкой и, надув губки, ушла домой.

Едва уроки закончились, как Людочка заперлась в своей комнате, очистила стол от всего лишнего и установила на него спутниковый телефон, внешне похожий на обыкновенный чемоданчик для деловых бумаг. Откинув крышку, заодно являвшуюся антенной, она стала поворачивать чемоданчик из стороны в сторону, ловя сигнал спутника «Инмарсат», висевшего на геостационарной орбите где-то в районе Атлантики.

Сначала канал связи забивали помехи, но потом слышимость установилась такая, словно она звонила в особый отдел, скажем, из Сокольников.

Проверка личности Изольды Марковны много времени не заняла. Она действительно проживала в Москве на Покровском бульваре и числилась в Институте этнологии и антропологии консультантом по общим вопросам.

Восстановить подробности её биографии не представлялось возможным, поскольку Изольда Марковна сменила эквадорское гражданство на российское только в девяносто шестом году, продолжая при этом оставаться почётным консулом Республики Эквадор.

Научных работ и степеней она не имела, однако весьма успешно содействовала родному институту в разрешении различных финансовых вопросов. Грант на исследование фольклора угро-финских народов Изольда Марковна раздобыла себе сама, используя обширные связи в зарубежных научных кругах.

Родственников в России она не имела и ни в одной из многочисленных картотек МВД не значилась.

После этого, действуя от лица особого отдела Людочка направила два запроса в региональное бюро Интерпола. Один касался эквадорского прошлого гражданки Архенгольц, другой — достоверности сведений о её сотрудничестве с Британским королевским обществом.

Ответы ожидались только к концу недели, а до этого момента личность Изольды Марковны оставалась загадкой за семью печатями. Ну что, спрашивается, заставило её сменить солнечный Эквадор на забытую богом Чарусу? Или откуда у почётного консула слаборазвитой латиноамериканской страны взялся такой опыт в финансовых операциях?

Некоторую ясность в эти вопросы могли внести отпечатки пальцев Изольды Марковны, но как их добыть, если она практически не выходит из дома и никого, кроме дряхлых старух, у себя не принимает.