Великий и Ужасный 5 - Евгений Адгурович Капба

крутой как Магнето, когда в главной роли снимался Майкл Фассбендер, конечно, потому что Фассбендер — нормальный мужик, не то что Пендальф, который так зверски предал мечты столь многих!

— А? Что? — Нейдгардт вертел головой, ища поддержки и разъяснения, и снова на помощь глупеньким мужчинкам пришла умная Роксана.

— Когда Бабай начинает нести такую дичь, это значит — он загорелся идеей и готов нас всех осчастливить со страшной силой. Как он говорит — «капитально»! Если что — я пас. Я не буду присягать этому больному ублюдку. Мне хватает моего таланта и моего мозга… И тебе, Петя, не советую.

— Дорогая, — сказал Розен. — В этом конкретном случае я попрошу тебя закрыть рот.

И я прекрасно понимал каким-таким волшебным образом у интеллигентного и обходительного ротмистра вдруг нарисовались огромные стальные яйца. Потому, что в этом мире правила магия! И они тут из кожи готовы были вылезти, чтобы приобрести ее в личное пользование как можно больше…

Интересно, как они взвоют, когда узнают, что я собираюсь изничтожить тут Хтонь? Пока что они не выли, а напротив — гомонили очень даже радостно, снимая с себя элементы бронекостюмов.

— В очередь сукины дети, в очередь! — заржал я. — Кузя, принеси мой чемоданчик! И заткнитесь все — Бабай работать будет!

* * *

Глава 19

Прорыв

Кард с хрустом проломил башку здоровенной мохнатой восьминогой тварине, во все стороны брызнула вонючая зеленая жижа, я тут же присел, пропуская над головой еще одного арахна — и обратным ходом клинка вспорол мягкое подбрюшье монстра.

Следом за крупными паскудами хлынул поток паучат, которые норовили вцепиться в ноги, запрыгнуть на спину, ухватить жвалами за рожу… Фу! Приходилось крутиться и вертеться, и сечь мечом во все стороны, и пинать ногами восьминогих засранцев со всей возможной скоростью, потому что проверять способности моего метаболизма по детоксикации после паучиных укусов мне не улыбалось.

— Три-браво, четырнадцать-виски, двадцать девять-чарли! — орал Розен, и его бойцы принимали одно из множества тактических перестроений, подходящих для ситуации. А потом наводил огонь артиллерии: — Квадрат бэ-семнадцать, беглым, три фугасных, а-а-а-агонь!

Чудовищно громко грохотали разрывы снарядов где-то там, за стеной деревьев, над самым ухом стрекотали автоматы опричников, завывал ветер, плескали во все стороны струи огня… Мы с Бахаром и Хурджином выполняли роль тех самых идиотов последней надежды, добивая самых прытких пауков, которые выжили после артобстрела и сумели пройти сквозь заградительный огонь и магические техники опричников. Я прекрасно понимал — ребята примерялись к своим новым способностям, и мы в два меча и один фонарный столб давали им такую возможность.

И выглядело это привыкание в боевых условиях довольно эффектно, да. И работало — эффективно. Подлесок из терна, боярышника и шиповника горел, от частых выстрелов из стволов елей во все стороны летели щепки, весь лес трещал и гудел, проснувшись от долгой хтонической спячки.

Пока мои долбоящеры под руководством есаулов где-то в паре-тройке километров за нашими спинами в буквальном смысле этого слова врубались в подернутую скверной Хтони чащобу, высекая огромную просеку шириной в километр и продвигаясь к Парашке напролом, мы пошли другим путем. Точнее — тем же, но впереди и быстрее. Ордынские маги — а я теперь с чистой совестью мог их так называть, — действительно стали потрясающей приманкой. Арахны лезли со всех сторон! Если не тысячами, то сотнями — точно!

— Эх, трофеев будет! — радостно вопил Бахар.

Он вообще был весь в приподнятом состоянии духа. И я подозревал, что визит дрэдастого к Заславской всё-таки состоялся. Не, ну а чо? Женщина пусть и взрослая, но очень даже видная! Хотя и пьющая, м-да. А он — урук, то есть по определению не очень-то разборчивый парень. Может там и срослось что-то… Наверное, потому он и был так воодушевлен, и мощно размахивал мечом и топором, рубил в капусту арахнов. И дрэды на его башке разве что искры не пускали! Ало-золотые, понятное дело. Татау борнейского колдуна и мои художества причудливым образом взаимодействовали, превращая Двухголового в настоящую машину для убийства. Паучьи ноги и жвала летели во все стороны!

Ох и тяжко будет гоблинско-кхазадским трофейным командам выискивать среди всего этого безобразия паучиные железы с ядом…

Коля Воронцов, в отличие от знакомых мне боевых магов из «Муската», не дрался кулачками. Он использовал стрелковое оружие: два пистолета-пулемета чудовищного калибра, напоминающие УЗИ-переростки. С жуткой скоростью этот интеллигентный юноша перемещался по полю боя и — БАХ! БАХ! — дырявил артефактными пулями арахнов. Только пылевые смерчи оставались на месте, где его силуэт виднелся за секунду до смены позиции.

Если скорости не хватало — он телепортировался. Не как его отец, а на короткие дистанции, метров на двадцать или тридцать. Иногда — за боекомплектом, к Хурджину. Иногда — туда, где являлись шелобы — чудовищные паучеллы величиной с хорошую корову, полностью бронированные и атакующие не только лапами и жвалами, но и дистанционно — плевками ядом и паутиной из жопы. Отвратительно! А иногда — чтобы метким выстрелом сбросить с моего затылка особенно прыткого мелкого паучонка!

Я понятия не имел, как светлейший князь Георгий Михайлович отреагирует на тот факт, что его сынок нынче — ордынец… А он ведь узнает, это к гадалке не ходи! Но зато теперь мне не нужно было объяснять, по какой причине урукам не дозволяется пользоваться огнестрельным оружием. Тот же Бахар с двумя такими пушками в руках натворил бы ужасов в сопоставимых с Коленькиными масштабах!

Роксана и Текели работали по площадям. Филипп Абрамович, тот самый огненный мальчик, делал замысловатые пассы руками, и из крохотной искорки меж его ладонями загорался охренительно здоровый огненный шар. Состроив зверскую рожу и высунув язык от усердия, он швырял его, например, в воронку от недавнего взрыва фугасного снаряда, выпущенного ермоловским «Питоном», а теперь заполненную мелкими паучатами. Паучата жарились и потрескивали.

Роксана ничего нового не выдавала: плющила тварей воздушными прессами, отшвыривала их прочь порывами ветра или, если вдруг они наваливались слишком сильно, выпускала свой рукотворный торнадо.

— Скотобойня, однако, — сказал Хурджин и перебросил из руки в руку заляпанный чем-то мерзким фонарный столб, который выдернул где-то в Сколе. — Так-то пауки скоро закончатся и мы пойдем вперед…

Отряд у нас получился действительно мощный. По лягушкам из пушек? Да, да, да, тот самый случай. На самом деле арахны были серьезным противником: жутковатый облик, физическая сила, яд, скорость,